До самого дна (СИ)

Спускаясь по лестнице, я рассматривала пятна крови на белой рубашке. На пальто их почти не было видно, как и на втором предмете одежды. Кроме того, дырка от ножа на каждой вещи кроме шарфа тоже портила вид. Василиса, выходя из кладовой, обратила внимание на данную проблему и произнесла:

– Стиральная машина на кухне, – она развернулась и ушла обратно в кладовую. Потом вернулась с белой пластиковой бутылкой и мерным стаканчиком, наполненным порошком. – Рубашку замочишь в отбеливателе, тазик возьмешь в ванне, – она поставила бутылку и стаканчик на стиральную машину, – а с остальным разберешься.

«Это легко, если найдешь ярлык,» – проплыли в голове слова матери. И действительно, с машинкой проблем не возникло, и уже через минуту та крутила барабан с джемпером и пальто внутри. Следующей на очереди была рубашка. Тазик для нее обнаружился в ванной комнате, как и сказала Василиса. Интересно, все Василисы – Премудрые?..

Спустя еще полминуты рубашка частично плавала в отбеливателе, а я направилась в мастерскую в поисках ведуньи. По дороге я обратила внимание на висящую на крючке свою куртку и стоящие под ней ботинки. Немного подумав, я повесила шарф туда же. Мне стоило написать целую книгу «Разбрасывание вещей как стиль жизни», а затем издать продолжение «Как заставить людей убираться за вас». Из мастерской вышла ведьма и направилась на кухню, я проследовала за ней.

– Что ты за мной ходишь, как игуана за жертвой? Не умрет он от такого. В государственной больнице – может быть, но не здесь.

– Ладно. Поняла. Не в твою смену. И долго рубашке так плавать?

– Ровно столько, сколько понадобится.

– Это сколько?

– Полчаса, на бутылке же написано.

– А… – только и сказала я.

– Алиса?

– Чего?

– Я тут хотела пирог разрезать. Где все мои ножи?

– Понятия не имею. А где они? – этот вопрос заставил почувствовать себя невероятно глупо. Казалось, я должна была почему-то знать ответ на такой простой вопрос. Но естественно я его не знала.

– Встань, пожалуйста.

Я послушно поднялась, не подозревая, что в следующую секунду мне поднимут все мои сто футболок (на самом деле их три), и там, за поясом, обнаружатся семь ножей: пять кухонных разных размеров, один охотничий нож и другой, больше похожий на кинжал. Медленно соображая, я стала переводить взгляд с Василисы на ножи и обратно.

– Я даже не знаю, как это объяснить, – протянула я задумчиво. Та вытащила только кухонные и принялась мыть их.

– Все остальные можешь оставить себе.

Я все равно выложила на стол оба ножа.

– Я не помню, как брала их, – честно заявила я.

– Не сомневаюсь, – она закончила мыть ножи и поставила в сушилку все, кроме одного. – Видимо, это то, о чем я тебе говорила.

– Это у меня теперь всегда так будет что ли?

– Думаю, да. Ты не порезалась? – она поставила на стол две тарелки с кусками шоколадного пирога и уселась напротив меня. Я осмотрелась, но никаких порезов и следов крови обнаружено не было.

– Не, – на всякий случай я прощупала штанины и карманы. Из штанины выпал длинный гвоздь, сантиметров десять длиной, не меньше. Я подняла его, чтобы рассмотреть поближе. – Без понятия, откуда он, – и я кинула предмет к остальным колюще-режущим. – Думаю, это тот кинжал, который воткнули в Ханса. А нож, наверное, его.

– Интересно.

Закипел чайник, и Вася вновь встала, чтобы налить нам чай. Вернулась к столу она уже с двумя кружками.

– Когда он очнется?

– Когда рана заживет, к утру.

Услышав слово «утро», я поняла, что совершенно не знаю, сколько сейчас времени. Даже не могу сказать, день сейчас или же ночь. Я глянула в окно и увидела отражение кухни на стекле, какое обычно можно увидеть, когда на улице темно, а смотрящий находится в хорошо освещенном помещении. Затем я посмотрела на часы, те показывали половину седьмого. Точно, зимой же темнеет рано.

– Вася, скажи, ты специально охотилась на Вендиго? Я слышала, что они могут жить в разного рода лесах, но…

– Конечно же нет. Он сам пришел. Его жизнь клонилась к закату, и он знал об этом.

– Он попросил тебя? – она кивнула мне. – Невероятно, – я отхлебнула горячий чай.

– Многие из животных приходили ко мне сами. Около половины. Остальных я находила раненых или умирающих от старости в чаще леса. Многие из механических волков были собаками, они приходят сюда умирать. Волки же редко сюда суются – опасаются людей.

– Рассказала раз волку лиса про силу человека, что ни один-де зверь не устоит перед ним и разве одной только хитростью можно уберечь от него свою шкуру, – процитировала я.

– Именно.

Мы принялись за пирог. Честно говоря, рецепт этого пирога мы впервые вместе опробовали у нее дома. Чем еще можно заняться на летних каникулах? Особенно, если ждешь итоги вступительных экзаменов. Стресс у нас принято заедать, причем чем-то тяжелым: чипсы, кексы, пироги, всевозможные пирожные, иногда всухомятку… Обычно за просмотром какой-нибудь многосерийной новинки. Иногда мы тратили целую ночь на просмотр одного сезона. Чудесное было время.

– Я не смогу заснуть, – призналась я. – Можно я позаимствую у тебя детали для птицы?

– Конечно, бери. Нержавейка в верхних двух ящиках, – она собрала пустую посуду в раковину и принялась мыть.

– А Вендиго реально так выглядят?

– Да. Я постаралась максимально передать его внешний вид. А сердце у него было размером с человеческую голову.

– Поразительно. Так значит и их психология тоже отличается, да?

– Они существа куда более древние, нежели человек, и помнят этот мир, каким он был еще до нас. Вендиго знают, что, родившись на земле, они обязаны вновь стать частью нее. Но есть в них древняя мудрость, которая позволяет им легче относиться к собственной кончине.

– Тогда почему этот Вендиго не захотел умирать?

Она молча выключила воду и поставила последнюю тарелку в сушилку.

– Не знаю. Может, он знает что-то.

– И не говорит?

– Он в принципе не говорит. Нужно уметь понимать его, и это у меня не всегда выходит. Он мыслит другими формами, отрицая человеческую логику и чувства.

– Везет ему. Если бы я стала отрицать свою логику, меня бы покромсало на части еще очень давно.

Она улыбаясь вытерла руки о полотенце и уже на выходе бросила:

– Спокойной ночи.

– Спокойной, – незамедлительно откликнулась я, а затем встала и направилась в мастерскую.

Но только я хотела выйти, как стиральная машина закончила стирать и издала уведомляющий об этом звук. Джемпер я повесила на батарею на кухне, а пальто на вешалку, которую Вася заботливо оставила мне, а ту уже на змеевик в ванной комнате. С рубашкой снова пришлось сложнее – ее пришлось ополаскивать. Всю кровь вывести не удалось, теперь на рубашке местами проглядывали еле заметные красноватые пятна. Для нее я нашла отдельную батарею в гостиной. Теперь-то уж наконец я могу спокойно идти в мастерскую.

Когда я зашла туда, только один источник света был включен – настольная лампа. Я отрегулировала ее так, чтобы свет падал только на стол и не попадал в глаза, а затем пошла собирать материалы. Когда она говорила о ящиках, я думала, там будет что-то не больше ящика письменного стола. Но в шкафу стояли огромные пластиковые контейнеры, забитые грудами металла. Сразу стало ясно, для чего здесь стремянка. Я взяла ее и переставила к шкафу. Встав на нее, я выдвинула правый верхний контейнер и заглянула внутрь. И не увидела ровным счетом ничего. Недолго думая, я нащупала софит в потолке шкафа и надавила на него, чтобы тот включился. Моему взору предстало сборище мелких и достаточно крупных деталей, отливающих на свету серебристым цветом. Вот теперь можно и покопаться.

Я рылась в груде металла, откладывая понравившиеся части, пока не просмотрела весь ящик, а затем перешла к другому. Там я нашла деталь, которая идеально подошла бы для клюва, и много другого, не менее интересного, материала. Накопавшись вдоволь, я слезла со стремянки, предварительно выключив свет над ящиками, и осмотрела получившуюся кучу. Получилось явно больше, чем мне понадобится, но это даже лучше – есть из чего выбирать.