Развилка (СИ)

- А как же произошло разделение?

- Во время переписи 1926 года, которую провели большевики. Украинцы, белорусы и казаки могли указать себя как отдельную национальность, а русскими стали называть одних великороссов. Вы еще молоды, Погиба, не помните этого.

- А разве вы в это время не заграницей были?

- Я в эмиграции оказался только в двадцать восьмом, когда понял, что смысла оставаться на территории СССР уже нет. Впрочем, это вам знать не обязательно.

- Понял, - я кивнул.

- Очень хорошо, что вы такой понятливый, Погиба. А к чему вообще про казачий народ спросили?

- Хочу определиться, кто есть кто.

- И мой ответ как-то повлиял на вас?

- Пока не знаю, - я пожал плечами. - Разрешите идти?

- Ступайте.

Я направился к выходу, но преподаватель окликнул меня:

- Погиба?

- Я! - четкий поворот назад.

- А есаул Кондрат Погиба вам не родственник?

- Не могу знать.

- Ладно, это я так, для себя поинтересовался.

Он махнул рукой и я вышел. Остановился в коридоре и мимо меня пробежал знакомый курсант, бывший сержант-танкист Костя Федоров. Он выглядел взволнованным и я его окликнул:

- Ты куда?

Федоров ответил на ходу:

- К радио! Там свежая сводка! Немцы ворвались на окраину Москвы!

"Москва - как много в этом звуке"... - вспомнил я слова поэта и побежал за Костей.

Спустя минуту я был на плацу, где находился практически весь личный состав школы. Подвешенный на столб раструб радиоточки передавал немецкую сводку на русском языке. И если верить диктору, сегодня ночью 10-й танковый полк 8-й танковой дивизии немцев захватил Волоколамск, совершил марш-бросок по Волоколамскому шоссе и ворвался на окраину Москвы. Идут бои в районе Сходненского водохранилища и Тушино. Против регулярных германских частей бьются ополченцы. Долго они не выстоят и захват Москвы дело двух-трех дней. Иосиф Сталин, Ставка Верховного Главнокомандующего и партийные работники, прихватив труп Ленина и награбленные у русского народа богатства, на специальном поезде бежали в Куйбышев...

Сводка закончилась. Заиграл бравурный немецкий марш. А среди курсантов и преподавателей царила тишина. Как ни странно, никто не радовался. Почему? Думаю, причины были разными. Кто-то считал, что если немцы быстро возьмут столицу, Сталин пойдет на мирные переговоры, сдаст западные районы страны и мы германцам уже ни к чему. А кто-то тайно сочувствовал красноармейцам и ополченцам, которые сейчас грудью встречали немецкие танки и погибали. Какие ни есть советские граждане, но они не чужие люди, в конце концов. В одной стране жили, одни и те же радости-горести делили, один хлебушек кушали.

Впрочем, вскоре все разошлись. Обед. А после него курсантов построили на плацу, и начальник школы Карл Бушенгаген прошелся вдоль строя и лично вручил каждому по два шеврона РОА. После чего произнес небольшую бодрую речь, в которой главная мысль была проста - арийцы одолели славян и это потому, что они сверхчеловеки, первый сорт.

- Рано празднуешь победу, - глядя на Бушенгагена, еле слышно прошептал стоящий рядом Федоров, - кровушкой еще умоетесь и тогда про нас вспомните.

"Это точно", - мысленно согласился я с ним и посмотрел на новенькие шевроны, в щите Андреевский Крест, а над ним буквы РОА.

9.

Москва. 30.09.1941.

- Товарищ, боец! Товарищ, боец!

К старшине Захарову подбежала худенькая синеглазая девочка в белой блузке и синей юбке. Ее забавные русые косички раскачивались на бегу, а красный пионерский галстук сбился набок.

- Чего тебе, пигалица? - старшина приставил к стене дома трофейный немецкий пулемет и посмотрел на пионерку.

- Фашисты! - девочка указала на улицу. - Там они! Много! Идут!

- Знаю, - кивнул Захаров и, погладив девчонку по голове, слегка оттолкнул: - Беги отсюда. Прячься.

- А может, я могу чем-то помочь? - в глазах пионерки, которая не хотела уходить, была мольба.

- Уходи! - старшина повысил тон и девчонка отступила.

Возле Захарова появились ополченцы, молодые ребята из комсомольского отряда истребителей танков. Они были растеряны и не знали, что делать. Комсомольцы смотрели на старшину и он, понимая, что здесь и сейчас является главным командиром, стал отдавать приказы...

Передовая ударная группировка 8-й танковой дивизии ворвалась на окраину Москвы, и настрой немецких солдат был таков, что уже через пару часов они собирались выехать на Красную площадь. В советской столице царил хаос, правительство начало эвакуацию, в штабах неразбериха, милиция дезорганизована, а мародеры грабили магазины и склады. Казалось, что можно взять главный город страны голыми руками. Но не тут-то было и в Тушино немцев встретили ополченцы во главе с несколькими фронтовиками, которые совершенно случайно оказались в тылу, и среди них был старшина Николай Иванович Захаров.

Раны старшины затянулись быстро. Сильный организм справился и уже через пару недель Захаров, покинув селян, ушел в лес к партизанам. Там его встретили хорошо, без подозрения, поскольку о нем уже знали от местных жителей. После чего он сразу включился в боевую работу.

Партизан было немного, всего три десятка, но оружия у них хватало - отступающие советские войска бросали его много и часто. Однако они не знали, что делать, и тогда старшина предложил напасть на колонну военнопленных, освободить их и вооружить. Командир отряда, в прошлом председатель колхоза, с ним согласился, и партизаны организовали налет на временный дивизионный лагерь.

В ходе скоротечного боя было уничтожено семнадцать немцев и освобождено почти двести военнопленных. Что немаловажно, среди них оказались кадровые командиры. Один даже в чине полковника, хотя и был в форме рядового красноармейца, но сохранил документы. Звали его Кириллов, и он потребовал немедленно связать его с вышестоящим командованием. Вот только какая же связь в то время, когда фронт продолжает откатываться на восток, а партизаны только начинают свою деятельность? Опять же нет рации и связиста, да и вообще не понятно с кем именно связываться. Все это командир партизанского отряда попробовал объяснить полковнику, а тот сорвался и наорал на него.

Возник конфликт между бывшим председателем, который уже почуял вкус вражеской крови, и кадровым военным. Но опять вмешался старшина Захаров. Он человек опытный, в войсках половину жизни, и сразу сообразил, что полковник не пустышка. Бывает - человек орет и что-то требует, а на самом деле он никто и звать его никак. Вот только Кириллов был другой. Заметно, что человек привык отдавать приказы, а еще он прошел отличную подготовку, скорее всего, диверсионную. Все это старшина определил по повадкам полковника, его манере двигаться и реакции на те или иные события.

Старшина пообещал обеспечить отряд связью и развил кипучую деятельность. Среди бывших военнопленных он нашел связиста, а затем собрал группу отчаянных бойцов, вышел к ближайшей деревне, где, по информации местных жителей, находился штаб немецкой тыловой части и после полуночи, лично убрав часового, повел партизан в атаку.

Снова удача не оставила лихого старшину. В ходе ночного боя советские бойцы понесли серьезные потери, но врагов положили втрое больше, а главное - захватили мощную радиостанцию и дотянули ее до лесного убежища партизан.

Вскоре связь с советским командованием была установлена и Кириллов, действительно, оказался важной птицей. Настолько, что за ним обещали прислать самолет. Партизанам отдали приказ подготовить полевой аэродром и запас топлива, и они приступили к выполнению задания. А полковник подошел к Захарову и предложил отправиться с ним. Мол, он из "Особого сектора ЦК ВКП(б)" и такие люди как старшина ему нужны.

Захаров долго не думал. Это был его шанс. Подобное предложение можно никогда в жизни уже не услышать. Поэтому он согласился и спустя сутки на партизанском аэродроме приземлился трехместный У-2СП, который дозаправился, забрал пассажиров и благополучно перелетел линию фронта.