Последняя Империя. Война с Китаем (СИ)

Марина назвала адрес, и через полчаса к ним в квартиру вошли двое, высокий китаец со шрамом над левой бровью, и низкорослый, широкоплечий мужчина с седой головой. Второй оказался как раз тем доктором, первый - переводчиком. Доктор минут пять держал запястье Полины в своей руке, прикрыв глаза, как будто вслушивался. Затем он отпустил руку, кивнул головой и сказал что-то на китайском языке. Его рослый соотечественник перевел:

- Это по западному называется анемия. Страдает вилочковая железа.

- А вылечить это можно? - Спросил Николай.

- Можно, но тут два пути. Иглоукалывание, долго, в течение двух месяцев. И есть еще один бальзам на основе вытяжки из мускусного мешка кабарги. Его нужно пить в течение года, это чтобы болезнь не вернулась. Но стоит он очень дорого!

- Сколько?

Цифра, что назвал переводчик, перехватала у супругов дыхание.

- Это мне нужно год служить, что бы его купить, - сказал лейтенант.

Между тем доктор жестами велел Марине освободить стол, она сняла скатерть, постелила простынь. Раздетую по пояс Полину положили на стол, и доктор начал втыкать в шею и район груди золотые иголки. У родителей невольно вытянулись лица. Они и не думали, что в живого человека, тем более в их дочь, можно втыкать иголки на такую глубину. Между тем, девочка, словно не ощущала боли, она быстро уснула. Полина спала и когда ее тело освобождали от иголок. А вечером она впервые за два года попросила поесть.

Доктор Мин, так звали врачевателя, начал приходить каждый день. И каждый раз он толковал про чудодейственный бальзам.

- Сейчас мы только активизируем то, что у нас есть. Но тут нужно как минимум два месяца для работы с иголками, а доктор приехал только на месяц. А бальзам действует так же как иголки, кроме того, он придаст ей дополнительные силы, - переводил Лонг. - Это усилит выздоровление и обезопасит ее от повторения, то есть рецидива болезни.

Девочка чувствовала себя гораздо лучше, она явно оживала. Через неделю Потылицин и Лонг сидели за столом на кухне, пили чай. Марины с сыном дома не было, доктор колдовал над телом девочки.

- Приятно видеть, как ребенок оживает, - сказал Лонг. - Точно такой же случай у сына генерала Павловского. Но там доктор Мин использует бальзам. Пацан генерала уже бегает.

- Ну, генерал может себе такое позволить. А мне где взять такие деньги?

- Не обязательно для этого иметь деньги. Есть и то, что имеет большую цену.

Потылицин не понял:

- Что именно? Квартира? Так она государственная. Машины у меня нет.

- Я не про это. Ты ведь имеешь доступ к секретным документам.

Лейтенант отшатнулся, пристально всмотрелся в лицо гостя:

- Откуда вы знаете?

- Знаем. Знаем и какие документы хранятся у тебя. Нам они очень нужны, несколько хороших снимков и бальзам твой.

Лейтенант встал:

- Это предательство!

Но Лонг был невозмутим:

- Это здоровье твоей дочери. Ваши врачи ее не вылечат, даже не рассчитывай.

- Я знаю. Но предавать родину…

Лонг пододвинул к руке Николая небольшую, не более ногтя, коробочку.

- Возьми. Это спецапарат. С этой стороны объектив, а тут спуск. Достаточно нажать на эту кнопку, и любой документ размером с этот стол будет уже в его памяти.

Потылицин упрямо покачал головой:

- Нет. Я не могу. Я обязан доложить обо всем этом командованию.

- И тогда меня арестуют, а доктора вышлют из страны. Кто тогда будет лечить твою дочь?

В дверном проеме кухни появился доктор, кивнул головой. Лонг поднялся, забрал коробочку.

- Я не тороплю. Нам спешить некуда. Но подумай о дочери.

Потылицын думал до вечера. Потом проснулась Полина, открыла глаза, а увидев отца, засмеялась и протянула к нему руки. Это решило все. На следующий день он принял из рук Лонга хитроумный фотоаппарат.

Уже через неделю министр обороны КНР Чжан Вэйжон, начальник генерального штаба Сю Веньян и начальник разведки Мао Вейшенг рассматривали отпечатанную в полную величину карту дислокаций войск и оборонительных сооружений Дальнего Востока Российской Федерации.

- Что вы скажите об этом? - Спросил Вейшенг.

- Очень интересно. В основном это совпадает не только с данными космической разведки, с вашими данными, но и хорошо дополняет их. Единственное, я не пойму, что значит разный цвет укрепрайнов.

Начальник генштаба ткнул пальцем в один из квадратов карты. Вейшенг рассмеялся:

- Вот это как раз самое интересное. Мы даже посылали запрос тому лейтенанту, и все оказалось очень просто. Это вот, - Он ткнул указкой в извилистую линию на карте, - старые укрепрайны еще тридцатых годов, это - семидесятых годов. В девяностые годы они были заброшены и разграблены. Сейчас их активно восстанавливают. Вот эту систему дотов решили не восстанавливать, они безнадежно устарели, строят новые. Вот эти, синим цветом - новые рубежи обороны. А вот эти, желтые контуры - ложные укрепрайоны.

- Как это - ложные? - Переспросил начальник генштаба.

- А вот так. Эти системы дотов расположены на второстепенных участках обороны. Здесь очень сложный рельеф и мы вряд ли направили сюда свой удар. И русские это поняли. Они строят укрепления почти на виду, демонстративно. Завозят цемент, камень щебенку, но весь этот с виду настоящий бетон на самом деле - почти картон. Практически это муляжи. Они должны принять на себя удары нашей авиации и артиллерии, но тут не будет, ни пушек, ни пулеметов, ни солдат.

- Неплохо придумано, - бросил Чжан Вэйжон. - Без этих данных мы бы направили на эти муляжи удары своих войск?

- Да, безусловно, - подтвердил начальник генштаба. - А сейчас у нас есть даже направление главного удара.

И он карандашом провел красную черту сквозь ложный укрепрайон вглубь страны.

- Логично, - согласился министр. - Почему не использовать глупость врага?

- Значит, нам больше не стоит заниматься сбором информации об этих укреплениях? - Спросил Вейшенг.

- Да, именно так. Теперь главное - подготовить такой вал диверсий, чтобы полностью парализовать войска русских. Перебросьте на это всех своих агентов. Кстати, надо бы наградить агента, доставшего эту информацию. Как его зовут?

- Дан Лонгвэй, - прояснил Вейшенг.- Это один из наших лучших резидентов. Мы уже подготовили представление на внеочередное звание. Он мне почти как сын, я его веду с двадцати лет, с военного училища. Сирота, а добился таких успехов в нашем деле.

Через два дня после этого разговора капитан Семенов разбился на своей служебной “Волге”. Лонгвэй лично видел разбитую и сгоревшую машину капитана в трех километрах от Хабаровска. Китаец не удивился - с теми запасами алкоголя в крови, что постоянно находились у капитана, это должно было рано или поздно случится.

ЭПИЗОД .

ПЕКИН, площадь Таньанмэнь, за год до вторжения.

Они все рассчитали точно и верно. Никто не обратил внимания на двадцать молодых людей, пришедших на самую большую в мире площадь порознь, поодиночке. Единственное, что отличало этих девушек и парней - слишком теплая, не по погоде одежда. Было уже тепло, плюс двадцать, а на них были широкие, теплые куртки. На площади, как обычно, было очень много людей. Сотни, а может тысячи туристов приехали со всех концов великой страны, в том числе из тех районов, где еще вовсю царствовала зима - с высокогорного Тибета, с северной пустыни Гоби. Кроме того было очень много туристов из-за рубежа. Сразу три телекомпании производили заранее обговоренные съемки. В том числе съемочная группа Би-Би-Си снимала сюжет посвященный современному Китаю. Ветеран политического репортажа Джонатан Дин снимал свой очередной фильм с предварительным названием “С любовью в Китай”.

- Когда я приехал в эту страну в первый раз этот человек был еще жив, - Джонатан, невысокий, худощавый, и, несмотря на свои семьдесят лет как мальчишка подвижный, показал рукой на огромный портрет Мао Цзэдуна над его мавзолеем, - и страна походила на один большой завод. Все ходили в одинаковых синих спецовка, кедах и кепках как у вождя…