О Тех, Кто Всегда Рядом! (СИ)

— Э-э, брат, ну-ка, ну-ка, — приятель аккуратно переворачивает каждую монетку, пару из них пробует на зуб, — чтоб меня бесы разодрали! — возбужденно выдыхает он. — Это же! Настоящие злотые прежней династии!

Он не надолго, на десяток ударов бешено колотящегося сердца в моей груди, задумывается.

— Вот что, Одон! Я бы был плохим другом, если бы взял эти деньги для оплаты услуг Шеффера с подручными. Довольно будет и одиннадцати с него, — он деловито ссыпает в оттопыренную подкладку своего замечательного сапога заявленную сумму, остальное решительно отодвигает ко мне: — Спрячь куда-нибудь. А лучше — отнеси ростовщикам, у них они целее будут. Под четверть в год если возьмут, то через год получишь еще один золотой! Здорово?

Я о таком еще не слышал. Что это за люди, раздающие всем подряд деньги? Спрашиваю о том Карела, он делает глупое лицо и отвечает:

— Слушай, откуда мне знать? Я слышал, что если ты меняле на год деньги отдашь, то через год он вернет больше!

Теперь пришла моя очередь задуматься: откуда меняла возьмет лишний золотой? Ведь он не пашет, не сеет, не кует и не торгует! Он не учит и не лечит, не лазит по горам и рекам, разыскивая золотые жилы и самородки, так откуда он через год возьмет пятый золотой? Спрашиваю опять Карела, он долго морщит лоб, потом отмахивается:

— Слушай, Одон, какая разница, где он возьмет этот золотой? Хоть у самих Анку! Тебе-то что за дело?

А я себе соображаю: если он мне отдаст золотой, то и для себя припасет еще один, ведь глупо думать, что ему просто хочется облагодетельствовать меня? Но если это так, то я тоже очень хочу научиться вести дела так, чтобы не торгуя, не взращивая хлеб или там репу, и не выделывая шкуры, каждый год иметь прибыток!

Но Карелу и самому становится интересно:

— Наверное, он хорошо зарабатывает на разменах?

— Как это? — мне еще не доводилось слышать о таком заработке.

— Ну, вот посмотри: каждый золотой стоит дюжину дюжин оловяшек, так? Вот. А меняла даст тебе не дюжину дюжин, а одиннадцать дюжин и полдюжины! Итого с твоих четырех золотых на простом обмене он заработает… Шесть, шесть, да еще два раза по шесть — две дюжины оловяшек!

Такое не укладывалось в моей голове: какой дурак согласится отдать какому-то меняле свои деньги просто за то, что тот их пересчитает и переведет золото в олово? В чем здесь загвоздка?

— Карел, я не понимаю! Почему люди им платят свои деньги?

— Ай, Одон, брось! Какая тебе разница? Закончим дело, откопаем мой тайник и будет у тебя этих золотых как камней в реке! Бери свои деньги, прячь их и готовься — рано утром, до восхода, я за тобой зайду.

Он спешно уходит к своему Шефферу, а я продолжаю размышлять над новой загадкой — о менялах, которая захватывает меня куда больше всяких там Анку, ставших давно привычной реальностью. Анку — они просто кровососы, а вот умение делать деньги из воздуха может мне очень пригодиться в жизни. Если, конечно, она у меня еще сколько-нибудь продлится.

Я не знаю, как готовиться к предстоящему делу, поэтому потоптавшись по комнатам, иду в лавку, где заправляет нерадивый Симон. Просматриваю журнал покупок и, между делом, спрашиваю:

— Симон, скажи мне, здесь есть ли поблизости какой-нибудь меняла?

Приказчик подбирается, в его глазах я замечаю тлеющую искорку настоящего интереса:

— А что менять нужно, хозяин? Если крупные деньги на мелкие или наоборот, то лучше сходить в лавку к Фоме, если какие-нибудь заморские на наши, то тогда нет никого лучше Верминиуса, ну а если нужны деньги в долг ненадолго, то лучше всего иметь дело с Иржи Соленые пальцы. Говорите, что нужно, я все сделаю!

Он замирает, ожидая от меня какой-то реакции, но я вдруг начинаю понимать, в чем состоит заработок менял! Если у меня есть золотой, то я никак не смогу купить на него пирожок в начале торгового дня — у булочника просто не будет сдачи! Да и вряд ли у кого еще она найдется. А меняла с радостью снабдит меня мелочью — за долю малую. Если же в конце дня тот же булочник продал триста пирожков и за каждый получил по оловяшке, то эту гору олова хранить и пересчитывать — замучаешься! Лучше уж потерять немного, но получить вместо них пару золотых. Опять же если иноземец какой со своими деньгами явится на рынок — кто станет принимать у него незнакомые монеты? А меняла — станет, потому что золото, оно и есть золото! И на каждой такой сделочке — монетка капает в карман просто за то, что есть такой хороший человек-меняла! Но это сколько же нужно всего знать!

— Так что, Одон? К кому из них нужно сходить?

Я долго смотрю на Симона, соображая — где он собрался меня обмануть? В чем его прибыток? И между делом спрашиваю:

— А правда ль, что некоторые из них берут у людей деньги, а через год отдают больше?

По лицу Симона расползается недоверчивая улыбка, словно только что городской дурачок Пауль изрек нечто умное.

— Разумеется, хозяин! Но тогда лучше обратиться к Верминиусу. Он побольше других дает. Но только если сумма крупная. Пять золотых и выше.

Постепенно я выясняю, что действительно, такими делами занимаются почти все менялы, но я по-прежнему не могу взять в толк — как они на этом наживаются?

— Да просто все, как то, что мухи из дерьма рождаются! — Смеется Симон над моей неопытностью. — Главное — иметь побольше денег! Вот взять Верминиуса. Если какой-то купец собирается за море или за горы — в Изепию или там в Гемораз, то где он возьмет деньги той страны? У Верминиуса! Даже если у того нет нужного количества требуемой монеты, он напишет бумагу, по которой его человек в чужом городе — в том же Геморазе — выдаст купцу нужное количество денег! А за это он возьмет с нашего купца наши деньги — чуть больше, чем потребуется тому в далекой стране. Опять же одно дело покупать за морем товара на один воз, и совсем другое — на целую каракку, в которую вместятся сто возов! Ведь и мы свой мед продаем фунт за тридцать оловяшек, а десять фунтов уже по двадцать пять. А сто — по двадцать две! Вот и выходит, что для того, чтобы закупить дешевле, нужно покупать больше! А где на это взять деньги? У Верминиуса! Однако, если перевести это все на наш мед, то выйдет, что каждый фунт из десяти купленных будет покупателю стоить двадцать восемь монет, три из которых заберет Верминиус, а нам останутся наши обычные двадцать пять, а сто фунтов — по двадцать пять монет, три из которых опять же заберет Верминиус за то, что снабдил торговца деньгами! Мы опять получим свои двадцать две, но посчитай прибыль покупателя, если он станет продавать наш мед потом по одному фунту и по той же цене, что и мы?

Я судорожно подсчитываю:

— С десяти фунтов — двадцать оловяшек, а со ста… пятьсот! Но для покупки десяти фунтов ему нужно двести восемьдесят оловяшек, а для покупки ста — две тысячи пятьсот! Это почти двадцать золотых! И продавать он их будет пять недель!

— Так все купцы и меняют высокие прибыли на продолжительное время: чем дольше длится сделка, тем более высокую прибыль она должна приносить. Даже благородные не гнушаются идти к Верминиусу — ведь часто деньги нужны прямо сейчас! Ну представь: вот есть у тебя в деревне дом и тебе нужно его продать? Допустим, он стоит пять золотых, но деньги нужны тебе срочно! Где ты их возьмешь? Ведь дом обычно продается не быстро. Верминиус даст тебе эти деньги! Только не пять, а четыре, потому что теперь он сам будет продавать твой дом. Если ты решишь вернуть этот дом, то стоить он для тебя будет уже пять золотых — как и для любого другого, кто позарится на твою халупу. Так что живут они хорошо, не нам чета!

Он замолкает и вдруг мечтательно сообщает:

— Хотел бы я быть приказчиком хотя бы у Фомы! Там такие дела творятся, не то что здесь. Но не берут. Рылом не вышел.

Даже дед мне такого не рассказывал никогда! А ведь мне казалось, что он знал все!

— Говорят, — шепчет мне на ухо Симон, — говорят, что самые богатые из них — Верминиус и Иржи даже откупаются от Тех, Кто Всегда Рядом! И родственников своих откупают. В нашем городе последнего умершего из семьи Иржи похоронили двадцать два года назад! Похоронили! А ведь у него одних только сыновей — четверо! Те, Кто Всегда Рядом, забыли дорогу в его дом! И забирают кого-то из нас вместо его детей! Но, Одон… это всего лишь слухи.