Билет в один конец

Параллельно с приведением в божеский вид физического состояния своих подчиненных, занялся я еще и боевым слаживанием. На четыре взвода я свою роту разбил еще в Червленной, а вот здесь плотно занялся обучением работе в малых группах, разбив каждый взвод на постоянные звенья-«тройки». И бойцы этих «троек» у меня теперь и спали рядом, и ели, и на всех тренировках по боевой подготовке работали только совместно. Именно так нас в свое время незабвенный прапорщик Комаров учил и, думаю, те из нас, кто в живых остался, очень ему за эту науку благодарны были. Потому как права старая поговорка, и один в поле на самом деле — не воин. Даже если очень крутой, матерый и везучий. Раз повезет, другой, а потом зажмут тебя грамотно, и все — пишите письма мелким почерком. А все только потому, что спину тебе прикрыть некому было. Вот потому и гоняю я парней «тройками». Чтоб чувство локтя у них выработалось, сработанность, чтобы научились друг друга без слов понимать, а главное — чтобы доверять напарникам научились безоговорочно. Потому как иначе — не выжить в по-настоящему серьезном бою. Гоняю серьезно, словно новобранцев в подразделении Спецназа, без скидок на возраст и былые заслуги. Многие, особенно те, кто годами постарше и нагрузки переносит тяжелее, этому факту не шибко рады: хмурые ходят, угрюмые. Но недовольства своего ни словами, ни как-то иначе не выражают. Слишком свежи еще в памяти воспоминания о боях с турками и Непримиримыми, которые многим прочистили мозги и очень наглядно доказали, что у того, кто постоянно держит себя в форме, шансы несколько выше чем у того, кто на все… кхм… болт забил. И низкие потери нашего отряда на фоне практически полного разгрома всех остальных — яркий тому пример. Так что, молчат мои бойцы, потеют, зубами скрипят, но молчат и работают. Эту самую штурмовую полосу и недостроенную некогда блочную пятиэтажку, которую тут, похоже, уже не одно десятилетие для тренировок использовали, орелики мои обжили почти так же капитально, как казарму, в которой у них койки стояли.

Штурмполоса, кстати, в Ивановке хорошая, сразу видно, что камышинцы хоть и превратились уже давным-давно в пограничников, о своем десантно-штурмовом прошлом не забыли и тренировали свой личный состав серьезно. А уж вкупе с грязью полигон здешний превратился во что-то совсем невообразимое. Так что к исходу третьего часа занятий мои воины стали похожи толи на леших, толи на водяных, толи еще на какую-то до невозможности грязную и злую нечисть. Этот же бедолага-сержант, видно, по дороге изгваздался, не исключено даже, что падал. И дыхание запаленное, будто у загнанной лошади. Что не удивительно: по таким-то раскисшим говнам особо не посайгачишь. Вывод один — что-то важное к нам у бойца.

— Мужики, старший у вас кто? — выдохнул посыльный переводя дух и вытирая обильно текущий по физиономии пот кепкой.

— Я старший. Что там стряслось?

— Только что из Иловли звонили, вас Лапшин подъехать просил. Срочно.

Вот так номер. Пересекались мы с командиром Бригады довольно часто, но, больше как-то в плановом порядке: совещания, налаживание взаимодействия, организация занятий по РХБЗ для нашего отряда, который, с легкой руки Исмагилова и стараниями Курсанта, уже почти все бойцы величают ОМОНом, кто в шутку, а кто и вполне серьезно. И всегда все встречи происходили точно по расписанию, а тут вдруг такая срочность… Ой, не к добру!

— Так, орелики, — оборачиваюсь я к прервавшим свои побегайки и с интересом сгрудившимся у меня за спиной бойцам, — я в Бригаду по делам. Буду, наверное, не скоро. Всем — в располагу [14], мыться-стираться, а дальше — по личному плану.

На лицах явно проступает облегчение, бегать да кувыркаться по раскисшей грязи им явно больше не хочется. Ах, вот вы как?! Ню-ню, гасилы [15] грешные, дайте срок! На следующей тренировке я вам такой «детский крик на лужайке» устрою — волком взвоете! А пока — фиг с вами, живите.

Лапшин, ожидавший меня в своем кабинете, был задумчив и даже мрачен.

— Слушай, Михаил Николаевич, у отряда твоего с подготовкой вообще как? — огорошил он меня прямо с порога.

Здрасте, приехали! Нормальные такие вопросы вы мне, товарищ комбриг, задаете!

— Зависит от того, в какой области, — не стал жеманничать и напускать туману я. — Если охрана-оборона стационарных объектов или проводка «колонн» — то, можно сказать, что отлично. И в теории и на практике, особенно на практике. В той части, что касается обороны…

— Да уж, наслышан я о том, как вы там туркам по сусалам настучали, — кивнул Лапшин. — Ну, а что касаемо армейской тематики?

— Общевойскового боя или всякое там боевое обеспечение, типа разведка-засада? — хитро щурюсь я.

— Догадливый, — вроде как и не удивился полковник. — Второе.

— Если второе — то неплохо. Не буду врать или приукрашивать, до того же краснодарского ЦСН [16] им — как до луны назад, если не дальше, да и до тех же камышинцев из постоянного состава тоже, хоть к этим и значительно ближе. А вот тем же «срочникам» из ОсНаза или войсковой разведки — точно не уступают, а то еще и превосходят по некоторым параметрам. Все-таки жизненный опыт и возраст — тоже дело не последнее, да и повоевать мои мужики успели немало.

— Значит, кое-что умеют?

— Умеют, — согласно киваю я, — и продолжают учиться. Гоняю как шпротов, на совесть. Думаю, где-то через месяц мне за них краснеть ни в одной из возможных на здешнем ТВД [17] ситуаций краснеть не придется. С любой поставленной задачей справятся.

— Нету у нас месяца, товарищ лейтенант, — вздыхает полковник. — Действовать придется в самые ближайшие дни. Правда, и задача будет куда легче, чем у вас в Червленной была.

— Слушаю, — подобрался я.

— Ситуация у нас следующая, — пристально глядя мне в глаза начал Лапшин. — Особый отдел бригады уже давно приглядывает за здешним криминалитетом. Не только тут, в Иловле, здесь преступности считай и нету, так, разве что на бытовой почве что… А вот южнее имеются несколько организованных преступных сообществ… Впрочем, не о том сейчас речь. Главное, есть оперативная информация, что одна из этих групп решила сплавить на Пустоши крупную партию стрелкового оружия.

О, как! А, впрочем, чему удивляться? Всю жизнь так было: одни на войне жизнью теряют, другие на ней же копейку куют в промышленных масштабах. В наше время, правда, подобными делишками все больше как-то коррумпированные военные чины, обычно те, что с большими шитыми звездами, промышляли. Тут среди вояк подобное поведение не в чести, зато криминал подобных заработков не чурается. Откуда берут — вопрос отдельный, возможно, через каких-нибудь посредников у тех же украинцев или болгар, а то и у казахов, до них ведь ближе, покупают под вполне благовидными предлогами. Кроме Терского Фронта в Югороссии неспокойных, а потому вооруженных почти поголовно окраин хватает — это и Дагестан, и здешние края. Вот только потом оружие это идет не ополченцам приграничным, а в Пустоши, бредунам, которые с его помощью против тех же самых ополченцев да пограничников воевать будут. Короче — тухляком от этого дел за версту несет. Сидит где-то погань и на крови своих же земляков деньги зашибает.

— Думаете засаду устраивать?

— Именно, — кивает Андрей Васильевич. — И задумка у нас такая…

Полковник расстилает на столе крупномасштабную карту буферной зоны, и начинает водить по ней остро отточенным карандашом, показывая мне, где, по его мнению стоит накрывать сначала банду бредунов, а уже потом — приехавших на встречу «оружейных баронов».

— Андрей Василич, а откуда такая точность в координатах, если не секрет?

— Не секрет, — улыбается тот. — Радиоразведка хорошо сработала, перехватили переговоры на частоте, которую до Тьмы в здешних краях пожарные и МЧС использовали.