В третью стражу (СИ)

Первое мнение, как ни странно, оказалось ошибочным. Ритм жизни, избранный Степаном, постоянные поездки на специально купленном велосипеде в Питлохри — всё вело к зверскому аппетиту и пока никак не отразилось на его фигуре. Джентльмен из общества оставался таковым даже на краю местной географии.

Восстановление висковарни неожиданно застопорилось по банальной причине — ни в ближних деревнях, ни в Питлохри не нашлось специалиста, способного сварить изношенные трубки перегонных кубов, не говоря уже о том, чтобы изготовить новый wash still [317]. После длительных расспросов, выяснилось, что ближайший мастер, способный помочь разрешить возникшие проблемы, живёт в Данди. О нём рассказал вернувшийся из деловой поездки мистер Драммонд, владелец магазина «сложной бытовой техники», у которого Матвеев купил за последние две недели почти всё необходимое — от велосипеда до электрических лампочек. По словам почтенного торговца, именно в мастерской Сирила Каррика собирались приёмники по схеме Филипса, и ремонтировалось всё, что могло внезапно сломаться в окрестных поместьях и деревнях. Пятидесятилетний, но ещё крепкий на вид, чем-то похожий на гриб-боровик из советского мультфильма, Драммонд с радостью согласился рассказать сэру Майклу об этом «удивительном человеке».

— Таких успешных, несмотря ни на что, людей, как мистер Каррик, не сыскать в округе! Его у нас многие знают, хоть он нам и не совсем земляк. Ну, родился он в Данди. Папаша его — как в отставку с флота вышел, домик прикупил в наших краях, хозяйством обзавёлся, женился. Правда, кроме Сирила, бог больше детей не дал, да и то сказать, жена его через пару лет померла от простуды. Ну, ничего… мальчишка-то вырос смышлёный. Сам смог поступить в Эдинбургский университет и окончил его аккурат в четырнадцатом году. На инженера выучился, а стал лейтенантом в пехотном полку. Через два с половиной года вернулся капитаном. Правда, на одной ноге — не повезло. На Сомме оставил… кхе-кхе. Да и я оттуда пару дырок в требухе привёз. Впрочем, речь не об этом. Отец его, старый Каррик, к тому времени уже помер, но оставил неплохое наследство — как раз на мастерскую хватило. Сирил оказался не только с головой, но и с руками — брался за ремонт всего подряд, от патефонов до тракторов. Это сейчас у него не одна мастерская — автомобильная, радио, и ещё несколько, а в двадцатом начал с одного сарайчика на окраине. Без электричества, без отопления, без ноги… Первым делом он протез себе соорудил — загляденье! Ни за что, если не знаешь, от живой ноги не отличишь. Разве что прихрамывает немного.

В конце концов, — «А почему бы, собственно, и нет?» — Степан совсем уже собрался отправиться в Данди, хоть это был и не близкий путь. То есть, на автомобиле или поездом — сущая безделица. А если на «таратайке» до ближайшего вокзала, — «И где он тот вокзал?» — и только потом «по чугунке»? Но нет худа без добра. Не успел Степан выяснить насчет двуколки, а навстречу ему прямо по гравийной дороге, соединявшей в этих местах все основные центры цивилизации, скачет… Нет, не амазонка, разумеется, — амазонки это так тривиально, — а сама Диана-охотница во всей прелести своей вечной юности и неувядающей красы. И что за дело, что не на своих двоих, что без лука и не в полупрозрачной тунике, спустившейся ненароком с левой, скажем, груди?! Она была прекрасна, и это, конечно же, была именно ОНА, а все остальное дорисовало воображение Матвеева, вспыхнувшее, словно высушенная засухой степь.

— Артемида! — Воскликнул пораженный «чудным видением» Степан.

— Фиона, — осаживая скакуна, удивленно произнесла девушка.

Глаза ее распахнулись, и Степана с головой накрыло волной разогретого солнечным жаром меда. Или он попал под золотой водопад?

— Разрешите представиться, — все-таки и Гринвуд, и Матвеев были одинаково хорошо — хоть в разном стиле — воспитаны. — Майкл Гринвуд, к вашим услугам.

Растерянность, оторопь, сердцебиение и прочие всем известные симптомы, — все это само собой, но «выдрессированное» тело Гринвуда, все сделало само и притом в лучшем виде: сдержанный поклон, улыбка, открытый взгляд. И голос, что характерно, не дрогнул. И вообще…

— Фиона Таммел… А вы новый хозяин поместья Бойдов?

— Я?… Бойдов? Ах, да. Да, разумеется. Хозяин. Поместья. Бойдов.

— Значит, это вы, сэр, подглядываете за мной во время верховых прогулок? — Вот как они — имея в виду, особ женского пола — умудряются одним каким-нибудь, казалось бы, совершенно невинным словечком поставить вполне уверенного в себе мужчину в самое неловкое положение, какое он только может себе вообразить?

— По-видимому, то, чем я занят, называется как-то иначе. — Возразил Степан, постепенно приходя в себя. — Ведь это не то же самое, что подглядывать во время купания?

— Подглядывайте. — Беззаботно пожала плечами мисс Таммел. — Там, где я купаюсь, я одета в купальный костюм.

— Надеюсь, — осторожно сказал Степан, боясь неверным словом разрушить чудо понимания, возникшее вдруг между двумя едва знакомыми людьми. — Вы не купаетесь в озере… Воспаление легких гарантировано всякому…

— Нет, — перебила его с улыбкой на губах Фиона. — Обычно я купаюсь в Италии или на Лазурном Берегу.

— В Италии… — Задумчиво повторил за Фионой Степан. — Дайте подумать… Так вы не живете в обветшавшей башне на вершине горы, крутые склоны которой покрыты сиреневыми пятнами вересковых зарослей?

Кажется, ему удалось очень хорошо сымитировать разочарование, но Фиону он этим обманул вряд ли. Девушка не могла не понимать, что он уже оценил ее лошадь по достоинству, даже если и не был большим знатоком верховых лошадей. Однако Майкл Гринвуд в таких вещах разбирался вполне достаточно, чтобы догадаться: о скудости средств речь в данном случае не идет.

— Нет, — еще шире улыбнулась Фиона, выслушав тираду, намекающую на всем хорошо известную бедность древней Шотландии. — Нет. — Покачала она головой. — Хотя графский титул наша семья утратила еще в восемнадцатом веке, земли и состояние мы, кажется, сохранили… Впрочем, это не моя забота. Но я не сомневаюсь, что лорд Таммел, мой отец, вам с удовольствием все это объяснит… или не объяснит, — добавила Фиона и, весело рассмеявшись, послала лошадь вперед, оставив Степана в растерянности стоять посередине дороги.

Впрочем, не все так просто.

«Она… О, господи!»

Но зови бога или поминай черта, дело было сделано. Одна случайная встреча, короткая, как и любая подобная встреча. Несколько ни к чему не обязывающих слов… и взглядов… Улыбка. Смех… И всё решено.

Сэр Майкл Гринвуд, третий баронет Лонгфилд был впервые, но сразу же насмерть «поражен стрелой Эрота», известного, кажется, так же под именем Купидон. Он был влюблен, вот в чем дело. А вместе с ним — и даже в первую очередь именно он — второй раз в жизни переживал это странное почти болезненное чувство Степан Матвеев. Но как бы ни было ему больно — а ему, в отличие от Майкла, было именно больно — отказываться от этого чуда он не стал бы ни за какие деньги.

Ну, разумеется, он не поехал в Данди. Помыкался в поместье, пытаясь заниматься то тем, то этим, но ничего не выходило. Не шла Фиона из головы, и из сердца убираться никуда не желала. Однако и «страдать» так было более чем глупо. Поэтому отобедав — кое-как, без вкуса и, разумеется, без аппетита — Степан принял на грудь, но совсем немного, самую малость — для куража, так сказать — оседлал велосипед и отправился во владения Таммелов. А там и ехать-то, как оказалось, всего ничего было. Сложный рельеф местности, так сказать. По карте, которой у него не было, наверняка рукой подать, типа, «вот там, за холмом!» Но и по пересеченной местности, по тропкам, взбирающимся на холмы и с холмов спускающиеся, мимо рощи, фермы и «отдельно стоящей кошары», вдоль стеночки, сложенной из дикого камня, собранного на скудных шотландских полях, и прямо к дверям просторного дома, прячущегося в тени деревьев.