Наследник Петра. Дилогия (СИ)

— А ну-ка, господа, быстренько и юридически безупречно обоснуйте мне то-то и то-то.

И ведь как хорошо станет! В случае провала император тут ни при чем, все было проделано по закону. В случае же, когда решения будут приниматься самодержавно, и вся ответственность за их результаты ляжет на императора. Жалко, но без этого, похоже, не обойтись.

Насчет второй статьи Высшего закона у Сергея еще оставались сомнения, но исключительно формального характера. Ведь по сути она имеет приоритет над первой — и, значит, должна идти под номером один! Хотя с другой стороны это всего лишь ограничение, налагаемое на первую статью, и ни на что больше.

Надо будет с Фридрихом посоветоваться, решил молодой царь. В конце концов, он изучал логику. Придумает что-нибудь внятное — хорошо. Нет — я же самодержавный монарх, и, значит, имею право нумеровать статьи так, как мне это кажется правильным.

Новицкий взял ручку и потянулся к чернильнице. Разумеется, перо было стальное, а не гусиное, но все равно повышенным удобством пользования оно не отличалось. Пора, однако, изобретать авторучку. Хотя… он же не мелкий клерк, а государственный деятель! Не такого, между прочим, малого масштаба — то есть маяться с рукописными документами, сажая кляксы на чистую бумагу, ему просто неприлично. Лучше всего подошел бы компьютер с вордом, но его еще очень и очень долго не будет. Но это же не повод опускать руки! Ведь в старые времена вся бюрократия прекрасно обходилась пишущими машинками. Он, Петр Второй, самый главный над российскими бюрократами. Времена сейчас как раз старые, так что надо подумать, кто из подчиненных Нартова сможет, не затягивая дела на годы, изготовить пишущую машинку. Сначала лично императору, потом в его секретариат, а там, глядишь, и до простых министров очередь дойдет. Наверное, справится мастер-часовщик, коего в прошлом году прислал в Москву тверской купец Арефьев.

Глава 19

— События выходят на финишную прямую, — пробормотал император, отрывая очередной листок висевшего на стене кабинета календаря. На оторванном значилось тридцать первое января тысяча семьсот тридцать второго года, а на том, что теперь открылся — ясное дело, первое февраля. Новицкий знал, что ровно через год король Август Сильный почит… или почиет в бозе? В общем, помрет, и начнется возня вокруг освободившегося польского трона.

В той истории, что была записана в планшете Сергея, события после этого начали развиваться следующим образом.

Людовик Пятнадцатый, только узнав о смерти Августа, сразу отправил в Польшу весьма немалую сумму — по одним сведениям миллион ливров, а по другим — и вовсе три. Предназначалось все это на подкуп благородных панов, и львиную долю должны были получить два Потоцких. Первый — тот, что уже успел три раза выразить соболезнование молодой вдове князя Браницкого, причем последний раз — в горизонтальном положении. Новицкий считал, что ему это будет слишком жирно — пусть довольствуется тем, что до него снизошла такая несравненная женщина. Да у него и без тех ливров денег куры не клюют — настолько, что Анюта уже начала потихоньку узнавать, где ее новый галант хранит наиболее ценное и нельзя ли его оттуда как-нибудь умыкнуть.

Вторым был дальний родственник первого, архиепископ гнезнинский Федор Потоцкий, которому тем более деньги от Людовика не могли принести ничего, кроме вреда — Сергей это знал точно. Да что тут сомневаться, достаточно взглянуть на физиономию — ну чистый хомяк, морда и так поперек себя шире. К тому же его скоро наградят орденом Белого Орла, повод для радости уже есть, а излишества в столь почтенном возрасте до добра не доводят. Когда понадобится, русский царь сам даст ему часть тех денег. Зачем? Но ведь вся биография данного государственного деятеля представляла собой сплошные скачки от русофобства к русофильству и обратно. И пусть очередная смена идеалов произойдет не абы когда, а в нужное время.

В силу вышеизложенного младший Миних был озабочен розыском хорошей карты дорог, по которым можно попасть из Франции в Польшу. К сожалению, в планшете не нашлось упоминания, по какому именно тракту шел золотой обоз, однако Новицкий надеялся, что их не так много, а радиосвязь позволит вовремя выдвинуть засаду на нужный. Короче говоря, молодой император считал, что лично он найдет французским деньгам куда лучшее применение, нежели все Потоцкие, вместе взятые. Отчего на Тульском оружейном заводе уже приступили к изготовлению тридцати стволов для нарезных казнозарядных штуцеров, из которых засаде предстояло с приличной дистанции перебить охрану золота.

Правда, в Вене вообще считали, что польский трон должен занять какой-то португальский инфант дон Эммануил, но выделили австрийцы на стимуляцию своих пожеланий всего сто тысяч талеров. Эти должны без помех дойти до адресатов, потому как Новицкий не собирался связываться с такой мелочью, а никому не известный инфант никакой конкуренции Августу Третьему, наиболее выгодному для России, составить не сможет.

Сам же Лещинский, по крайней мере в той истории, повел себя так, словно высшей целью всей операции было максимально облегчить работу российским спецслужбам. Правда, они тогда никак не воспользовались моментом, однако Новицкий не собирался повторять ошибок прошлого, которое уже совсем скоро наступит. Ведь тесть французского короля приедет в Варшаву инкогнито! И в пути жрать он будет в придорожных трактирах, а в столице поселится в простой гостинице. Да в таких условиях успеха добилась бы даже резидентура какой-нибудь Буркины-Фасо! Новицкий понятия не имел, что это за страна и где она находится, однако не без оснований надеялся, что бабкина служба окажется уж всяко не хуже.

В принципе, воевать с поляками Новицкому не больно-то и хотелось, но однозначного настроения не допустить грядущей войны у него не было. Он просто хотел, чтобы война, если уж без нее не получится обойтись, прошла не так, как все прошлые и будущие войны Российской империи.

Случались и громкие победы, и серьезные поражения. Часто в результате боевых действий империя прирастала землями, несколько реже — получала политические выгоды. Но любая, даже самая мелкая войнушка всегда сопровождалась серьезными финансовыми убытками! Которые потом далеко не всегда компенсировались доходами от вновь полученных земель.

Вот именно это правило Сергей и собирался нарушить — мало ли, что там получится в будущем, а сейчас-то зачем сразу впадать в растраты? Тем более что в истории уже случались прецеденты обратного порядка. Правда, достоверные — только в той, что была записана в планшете, но молодой император считал, что этого достаточно.

Самым хорошим примером была русско-японская война начала двадцатого века. Ведь страна восходящего солнца закончила ее не только победно, но еще и с прибылью — и это при том, что никаких явных контрибуций ей никто не платил. В маячившем через год конфликте с Польшей контрибуциями тоже не пахло, так что царь начал подготовку к нему с вопроса — а где тут спрятаны возможности получения дохода?

Пока таковых просматривалось две — перехватить внешние пожертвования и до нитки ограбить наиболее богатых магнатов. Однако не всех, иначе ранее разобщенное панство консолидируется, и Россия получит совершенно не нужную ей длительную и тяжелую войну. Нет, облегчать имущественное положение следовало только тем, кто имеет немало врагов, кои будут искренне радоваться, глядя на разорение своего давнего недруга.

Данная задача упрощалась тем, что в Польше начала восемнадцатого века все так или иначе враждовали со всеми, и чуть ли не каждый пан считал себя пупом земли, а всех остальных — мешающими утверждению этого очевидного факта злодеями. Впрочем, тем же самым задача и усложнялась — слишком много получалось группировок, интересы которых следовало учитывать. Будь их две или даже три, все получилось бы куда проще.

Так вот, пока в качестве однозначных кандидатов на раскулачивание были утверждены Потоцкие. Следующими в очереди стояли Чарторыйские, но с ними все было не столь бесспорно.