В третью стражу. Трилогия (СИ)

   - Какой у тебя прелестный костюмчик! - улыбнулась Татьяна, одновременно выпуская дым от затяжки, - "аки дракон огнедышащий".

   - О, да, - мурлыкнула в ответ Ольга, Вот только "мурлыка" эта была никак не менее опасна, чем тирольская рысь. Как минимум. Потому что по максимуму это уже какая-то Багира, хоть и не черная, а рыжая. - Эльза чудесный мастер. Даже и не знаю, что бы я без нее делала! - под тонкими бровями в таинственной дымке, порожденной "размытым" макияжем и длинными ресницами, набирали силу два огромных изумруда.

   - Эльза? - переспросила Таня, пытаясь понять, отчего у крысы Кисси такие огромные зрачки. Что-то крутилось в голове, но никак "не давалось в руки".

   - Эльза Скьапарелли...

   "Скьапарелли?.. Ах, да... Это кто-то типа Дживанши, только "сейчасный". А глаза... Черт! Да она же marie-jeanne курит!"

   Ответ был настолько очевиден, что даже странно, как она сразу не сообразила. Можно подумать, не знала, как пахнет анаша! Знала, разумеется. В ее молодые годы в универе многие баловались. Угар социализма, так сказать...

   - Ах, да! Скьапарелли... Ну как же! Добрый вечер, мальчики! - "мальчики" сразу же разулыбались, как дети, а Ольга чуть нахмурилась.

   - Ужин "подадут" в половине восьмого, - сказал, вставая из кресла у камина, Олег. - Выпьешь что-нибудь?

   - А что есть? - она на секунду зафиксировала взгляд на огне в камине и направилась к пустующему креслу, стоящему как раз напротив кресла Ицковича. Это был маленький тактический успех, но лиха беда начало.

   - Да, в принципе, все, что душа пожелает, - ответил Олег, кивая на открытый бар. - Итак?

   "Красивые глаза..."

   - Абсент, - сказала она, выпуская дым из ноздрей. Один знакомый, - еще там, в Москве, в двухтысячных - сказал как-то, что у женщин это получается весьма нетривиально, сексапильно - особенно у красивых женщин - и... еще как-то, но этого, последнего, она не запомнила. Впрочем, и бог с ним. Первых двух пунктов программы - вполне достаточно, а в том, что Жаннет красивая женщина, Таня нисколечко не сомневалась.

   - Хм... - весьма театрально поднял левую бровь Баст фон Шаунбург. - Между нами, шер ами, абсент во Франции запрещен к употреблению. В Германии и Австрии, впрочем, тоже.

   - А у нас разрешен, - тронул свои стильные тоненькие bacchantes "денди лондонский" со вполне русским именем Степан.

   - В Англии много чего разрешено, - как-то непонятно прокомментировала его слова Ольга и чуть раздвинула в "рассеянной" улыбке едва тронутые бледной помадой губы. Красивые губы.

   "Изысканно красивые... Тварь! Не Ольга ты!"

   - Налей мне тоже... кузен, - добавила Ольга, как бы решив, что белое вино, которого еще немало оставалось в ее бокале, не так уж и хорошо, как ей показалось вначале.

   "Кузен... А что она хотела сказать на самом деле? Любимый, дорогой?"

   Абсент, - "И с чего это я о нем вспомнила?" - оказался не привычно-изумрудного цвета, а, как ни странно, красного.

   "Красный абсент? Или Баст нас разводит, как двух дурочек? Но Ольга-то должна в таких вещах разбираться, но молчит".

   Между тем, Баст достал из буфета два абсентных стакана - толстостенных, высоких, на короткой и относительно тонкой ножке. Отмерил с помощью мензурки... - "Как в школьной лаборатории, - хихикнула про себя Таня. - Сейчас бесчеловечные опыты будем ставить", - по одной части красной жидкости, а затем начал делать что-то такое, отчего все замерли и, буквально открыв рты, уставились на него.

   Из недр всё того же буфета, солидного и даже величественного, пожалуй, как какой-нибудь собор Нотр Дам, была извлечена и специальная ложечка - плоская, с дырочками как в дуршлаге, и при том достаточно широкая, чтобы лечь на края бокала - и, разумеется, раз уж ее достали, тут же заняла место на первом из двух стаканов. Впрочем, и второй вниманием не обделили.

   "Однако", - прокомментировала Жаннет, как зачарованная, следившая за тонкими, но крепкими пальцами Баста. Действовал фон Шаунбург умело - едва ли не профессионально - быстро, красиво и... да - на редкость артистично, возможно даже, вдохновенно.

   Он положил на ложечки по кусочку пиленого сахара. - "А рафинад у него откуда? Он что, знал, что я попрошу абсент?!" - накапал на него по пять капель красной жидкости из бутылки и тут же поджег. Горит абсент не хуже спирта, да и состоит из спирта процентов на семьдесят или даже девяносто в зависимости от сорта. Но фокус не в этом, а в том, что по мере сгорания спирта, сахар меняет цвет и плавится, так что через мгновение капли раскаленной карамели падали вниз. И, разумеется, абсент в стаканах вскоре вспыхнул, но Баст уже вливал через свободный край бокала талую воду из ведерка со льдом, где дожидалась ужина бутылка шампанского. Воды влил немного - максимум по три капли на каплю абсента, но этого хватило: огонь угас, а напиток в стаканах помутнел, решительно изменив цвет.

   - Прошу вас, дамы! - Баст с улыбкой поднес стакан с "радужным молоком" сначала Тане - она оказалась ближе, - а затем и Ольге, сидевшей чуть дальше. - Только не злоупотребляйте! На ужин у нас - персональное спасибо Степе! - магнум "Дом Периньон", брют blanc de noirs двадцать девятого года.

   "Упасть, не встать!" - мысленно покачала головой Татьяна, одновременно с "благосклонной" улыбкой, принимая, у Олега - "Олега ли?" - стакан с абсентом. - Какие мы все из себя аристократы, блин! Просто блевать, господа-товарищи, извините за выражение, хочется!"

   Но, так или иначе, глоточек горькой, несмотря на карамель, и крепкой, несмотря на воду, отравы. Потом еще один, и еще - под неторопливый "великосветский" разговор. И сигаретка очередная - какая-то там по счету, но кто же считает! - очень к месту, и теплый воздух с дымком марихуаны и сосновым ароматом, и улыбка Олега, прорастающая сквозь лицо Баста...

   "Он мне нравится?" - пожалуй, это все еще была Татьяна.

   "Мне он нравится!" - а это, судя по интонации и "гормональному" всплеску, комсомолка наша проснулась.

   - Баст! - восклицает Кисси, и тра-та-та-та, и бу-бу-бу-бу - мелет что-то неразборчивое и заливается своим виолончельным смехом.

   "Шлюха австрийская!"

   - Мадемуазель? - а это кто? Виктор или Степан?

   "Степан или Виктор?" - но лицо плывет, заштрихованное косым дождем...

   "Да, какая разница! - русалкой выныривает из темных жарких вод подсознания Жаннет. - И тот хорош, и этот! Все трое, как на подбор! Выбирай и пользуй! Ils ont fait une partie de jambes en l'air... "

   "Фи, мадемуазель! Где вы вообще воспитывались?" - ужасается Татьяна, воспитывавшаяся еще в те еще времена, когда и слово-то "секс" произносили только шепотом и не при мальчиках.

   "Да, ладно тебе, старушка! - фыркает внутри нее "суть и смысл французской женственности". - Можно подумать, сама в комсомоле не состояла!"

   И смех. Вполне себе блядский смех, и не понять уже, кто же это так "задорно" смеется? Кисси где-то слева, за плывущим через комнату облаком? Или Жаннет в подсознании? Или, может быть, сама она?

   - А угостите даму спичкой! - это она к кому? Перед глазами только туман и... да... белые и черные гробики... хи-хи...

   - Прошу вас, my beautiful lady!

   Чей это голос?

   "Красивый голос..."

   Но из тумана, откуда-то справа появляется рука с зажженной спичкой...

   - Благодарю тебя, рыцарь... - табак смешно щекочет нос и вызывает сухость в горле.

   "А мы его смочим!" - затяжка, медленная, как затяжной прыжок, выдох, глоток из стакана, все еще зажатого в левой руке, и холодный горький огонь, бегущий куда-то в глубину тела, навстречу природному огню, разгорающемуся в сердце и где-то еще.