Летний шторм

   Вот грузовики выкатывают на дороги, ведущие в пригороды Берлина, расходятся на перекрёстках, ничего не подозревая о других группах, получивших аналогичное задание. Вот второстепенными улочками и переулками они подкатывают к объектам своих диверсий, сейчас он ни в коем случае не чурается этого слова. Вот останавливают свои машины, "случайными прохожими" прогуливаются вокруг интересующих объектов, измеряя расстояния возможного подхода к нужному зданию. Прикидывают время доставки "предмета" под стены конкретного особняка. Изучают схемы и время движения возможной охраны. Мало ли всяких тонкостей работы подчинённых ему, и не только ему, частей, о которой он даже не подозревает.

   Вот несколько человек, в обязанности которых входит "сердечный приступ", неторопливо входит в здания соответствующих служб, оценивают деятельность охраны и привратников, ибо неизвестно кто в данной ситуации для них опаснее, поднимаются на нужный этаж, и начинают порой удивлённый, порой восторженный, порой обыденный, разговор с человечком из охраны интересующего "объекта". Для каждого конкретного человечка охраны подобран, и соответствующе обработан, как хочется верить, интересный ему знакомый, сослуживец, а если повезло, то сокурсник, а то и одноклассник.

   Вот группы "автомобильной аварии" набивают свои грузовики всяким хламом, старательно увеличивая эффективную массу "Опелей" и "Бенцев". И так же старательно проверяют двигатели своих "железных повозок", опасаясь подвести доверие вышестоящего руководства. Выводят свои машины на дороги предстоящей операции, старательно проходят их по всей длине, изучая по трудности вождения и по загруженности трассы, определяя оптимальные маршруты для своей работы.

   Бегают по штабам всех уровней военные клерки, передавая от одной инстанции до другой, абсолютно непонятные им лично шифротелеграммы, стараясь изо всех сил не исказить ни одной цифры данного сообщения.

   Гудит весь громоздкий аппарат штабов, старательно пытаясь скрыть свою деятельность от разведки противника.

   Что вполне возможно!

   И также старательно пытаясь скрыть эту деятельность от конкурирующих служб собственной разведки.

   Что в принципе возможно! Но не всегда получается!

   Поэтому параллельно с настоящей работой начинаются не менее масштабные операции прикрытия. Со столь же суетливой беготнёй, старательной подготовкой, не меньшим количеством различных докладов и согласований. Расползаются из штабов многочисленные слухи один другого удивительнее, в которых теряются крохи настоящей информации, сумевшей ускользнуть через завесу секретности.

   Ошарашенный противник старательно процеживает всю ту мутную жижу, которую ему скармливают в виде достоверных сведений. Распыляет свои силы на борьбу с "призрачными великанами" мнимых угроз, пропуская, в конце концов, малоубедительные доклады о настоящей опасности.

   Всё это высшее искусство дезинформации, которое требует кропотливой работы, изощрённого коварства, лисьей хитрости и иезуитского лицемерия. А ещё времени, времени и времени. Которого удивительно мало!

   Намного хуже отсутствия времени малое количество людей, которых можно посвятить в сокровенный смысл тех действий, которые они делают. Откровенно говоря, все эти акции требуют его собственного контроля, а то и личного руководства.

   Что совершенно невозможно! Но необходимо!

   Придётся растянуть данную работу по времени, выбрать из списка заговорщиков только ключевые фигуры. Приготовить, на всякий случай, план силового решения данной проблемы. Но тогда не избежать доклада фюреру. А делать этого не хочется.

   Его раздумья прервал телефонный звонок.

   - Да! - Снял трубку Гиммлер. - Да, мой фюрер. Конечно. Непременно буду.

   Гейдрих вопросительно посмотрел на своего начальника, не решаясь задать тревожащий его вопрос.

   - Фюрер вызывает меня на совещание. - Сообщил ему Гиммлер. - С докладом о действии наших войск на фронтах.

   - Не забудьте поговорить с ним о необходимости переформирования и пополнения наших войск. - Напомнил ему Гейдрих.

   Гиммлер рассеянно кивнул в ответ на это, выстраивая в голове основные намётки предстоящего разговора с Гитлером. Поняв, что разговор окончен, поднялся Гейдрих. Вскинул руку в прощальном приветствии, щёлкнул каблуками и, развернувшись, пошёл к двери.

   Пора было приниматься за дело.

29 июля 1941 года Бухта Арджентия

   Дул пронзительный северный ветер, поднимал невысокую волну, гнал волны вперёд как заботливый пастух своё стадо. Срывал шапки пены с тех волн, которые пытались выделиться, поднимаясь над другими. С разбегу ударял своим послушным воинством в стальную стену борта линкора и откатывался назад, не в силах преодолеть такое препятствие. Взмывая вверх над громадой корабля, пытался отыграться за своё бессилие над безответной тканью двух флагов. Трепеща на ветру, они то опадали вниз, то старались подлететь выше, будто соревнуясь - кто из них главнее - "звёздно-полосатый" или "восьмиконечный крест".

   Громада линкора "Принс оф Уэллс" затеняла более мелкие корабли сопровождения, и даже американский авианосец в паре кабельтовых от дредноута казался субтильным по сравнению с этим бронированным "утюгом".

   Поёживаясь от холодного ветра, прилетевшего, судя по всему, из Гренландии, моряки зенитных расчётов посматривали в небо, тихо ворчали, если вблизи не оказывалось офицеров. Какого чёрта их выгнали на посты из относительного уюта кубрика? Кто может напасть на них в этом месте? Если на тысячи миль вокруг всё принадлежит английскому королю! Стоявший неподалёку первый лейтенант старательно делал вид, что ничего не слышит. Он и сам был того же мнения, что и его подчинённые, ну уж больно значительные персоны находились сейчас на борту линкора.

   Внутри корабля за многочисленными стальными переборками сейчас заседали самые могущественные люди англо-саксонского мира, пытаясь определить дальнейшие пути развития этого грешной планеты. Ибо кому как не им определять - кто и что обязан делать в ближайшие месяцы...

   Первый лейтенант покинул своё место и заспешил внутрь корабля. В ту часть, которая была ему доступна. Ибо значительную часть внутренних палуб перекрывали многочисленные посты охраны, которые решали, кто из приблизившихся имеет право пройти дальше. А кто нет.

   Первый лейтенант такого права не имел.

   Офицерская кают-компания корабля представляла сейчас самое интересное место на планете. Агенты всех разведок мира душу бы продали ради возможности прослушать те разговоры, которые там велись. Но бдительная охрана пропускала внутрь только тех, кто имел самое непосредственное отношение к сегодняшней встрече. Даже командир линкора и тот вынужден был покинуть кают-компанию вскоре после того, как провёл гостей в неё.

   Центром разговора были двое. Толстяк с неизменной сигарой во рту и худощавый мужчина в инвалидном кресле.

   - Господин президент должен признать, что пришло время принимать решения, какими бы опасными в данный момент они не казались. - Начал разговор толстяк, пожевал свою сигару и продолжил. - Ситуация критическая. В любой момент мы можем окончательно потерять контроль над происходящими процессами.

   - Что вас так беспокоит, господин премьер-министр. - Ответил ему президент с благожелательной улыбкой.

   - Положение на русско-германском фронте. - Проворчал Черчилль.

   - А что вас не устраивает. - Вновь улыбнулся президент. - Насколько мне известно ситуация там складывается в пользу России.

   - Вот именно, господин президент. Вот именно. - Толстяк перекинул сигару из одного уголка рта в другой. - И слишком в пользу России.

   - Так что плохого в том, что русские разгромят немецкую армию? - Деланно удивился президент. - Тогда и вам легче будет восстановить "статус кво".