После занавеса Чеховские мотивы [=После Чехова]

Смирнов. Впрочем, вы это сами знаете.

Попова. Вы когда-нибудь бывали в приличном обществе?

Смирнов. Что у нас сегодня на обед?

Попова. Откуда только берутся такие невежи! Вы хоть понимаете, что такое женщина, черт возьми!

Смирнов. Вот уже мы ругаемся.

Попова. Вас, наверно, воспитывали на конюшне.

Смирнов. Полегче, полегче.

Попова. Хотя чему я удивляюсь? В армии ваш брат непременно хам, невежа и женоненавистник. Откуда вам знать, что такое женское общество!

Смирнов (сохраняя видимое спокойствие). Сударыня, я провел в женском обществе больше времени, чем вы в молитвах. Пять раз я стрелялся на дуэли из-за женщин, скольких я бросил, сколько бросили меня! Три раза был женат, это официально, о гражданских женах я не говорю. На своем веку я видел женщин больше, чем вы воробьев!

Попова. Урок не впрок.

Смирнов. Я любил, да-с! Было время, когда я миндальничал, рассыпался бисером, шаркал ногами… вам это подавай?.. всё, отшаркался! Стишки в альбомы вот тоже пописывал… всякую дребедень. Трещал, как сорока, об эмансипации! А потом вдруг прозрел и ужаснулся: томные взгляды, «шепот, робкое дыханье», запах пачулей, тайное пожатье рук… тьфу! Кисея, эфир, богини, а заглянешь в душу — крокодил! Про хитрость и коварство я уже не говорю. Без мыла в зад влезаете!

Попова. Сударь…!

Смирнов. А верностью и постоянством вы можете поспорить с кроликами!

Попова. Что вы такое несете?

Смирнов. Мы вышли в шали. К чему бы это?

Попова. Прекратите паясничать!

Смирнов. Вам идет. Нарочно надели?

Попова (делает вид, что не расслышала). Это женщины-то неверны и непостоянны?

Смирнов. За исключением старух и уродин.

Попова. Как это тонко!

Смирнов. Зато по существу.

Попова. Да кто же, по-вашему, верен и постоянен в любви? Уж не мужчина ли?

Смирнов. Да-с, мужчина.

Попова. Ну, так послушайте меня, Ромео! Я всем сердцем любила мужа, и по сей день ношу по нему траур. Я жила ради него, я молилась на него, как язычница… и что же? Мой бог самым бессовестным образом обманывал меня на каждом шагу! Несмотря на предательство и постоянную боль, я любила его и была ему верна. Он умер, а я все еще верна, и буду верна ему до гроба. Пусть знает, что в мире еще не перевелась настоящая любовь.

Смирнов (скучным голосом). Браво. Выпьете?

Попова. Так что можете не читать мне лекции о верности.

Смирнов. Нет, ей-богу, водка делает меня добряком.

Попова. Вы… развратник!

Смирнов. Что вы на меня кричите?

Попова. Я не кричу!

Смирнов. Орете, как резаная.

Попова. Это мой дом, и здесь мне никто не указ.

Смирнов. А теперь мы себя ведем, как капризная пятилетняя девочка.

Попова. Вот что я вам еще хочу сказать…

Смирнов. Только покороче, а то это становится скучно.

Попова (севшим голосом). Как?

Смирнов. «Верна до гроба», «вечная любовь»… вздор. Как говаривала моя матушка, кружева плетете. Сами не верите ни одному своему слову.

Попова. По-вашему, я вру?

Смирнов. Как сивый мерин.

Попова. Убирайтесь!

Смирнов. Денежки.

Попова. Вон! Сию секунду! Лука!

Смирнов. Опять орете.

Попова (тихо, с достоинством). Лука! (Не дождавшись результата.) Лука!!!

Входит Лука.

Лука, спусти с крыльца этого нахала.

Лука переводит взгляд с одного на другого, в ужасе от невыполнимости этого приказа. Пауза затягивается.

Лука. Меду в этом году, говорят, будет пропасть сколько. Лето жаркое.

Попова. Лука, ты слышал? Вышвырни его отсюда!

Смирнов. Оставьте вы старичка в покое. Не видите, он сейчас концы отдаст. (Луке, добродушно.) У меня с собой револьвер. Показать?

Лука (хватается за сердце). Батюшки!.. Угодники!.. сударь… барыня-матушка… (Падает в кресло.) Дух захватило! Воды!

Попова (подбегает к окну). Даша! Пелагея! Где вы все?

Смирнов (натягивая сапоги). Давайте сюда вашу Дашу. (Луке.) Вот кто нам нужен, да, старичок?

Лука. Ради бога, стакан…

Попова. Мои работники… они сделают из вас, знаете что?

Лука. Барыня, прикажите подать воды.

Смирнов (Луке). Слышал? Она мне угрожает. (Чем больше Елена повышает голос, тем тише он говорит.)

Попова. Последний раз, пока я их не позвала, убирайтесь из моего дома!

Смирнов (Луке). Умираю, хочу есть.

Лука. Сударь, я…

Смирнов. Геракл, что у нас на обед?

Попова. Вон отсюда!

Смирнов. Опять мы кричим.

Попова. Хам, солдафон, бурбон…

Смирнов. Не понял?

Попова. Свинья, бабник!

Смирнов. Постойте…

Попова. Мужик, грубый медведь, монстр!

Смирнов. Позвольте, какое вы имеете право оскорблять меня?

Попова. Потому что я вас презираю!

Смирнов (едва слышно). Я буду с вами…

Попова. Не смейте на меня орать!

Смирнов. …стреляться.

Лука. Ооо!

Попова. Стреляться? Вы хотите стреляться с женщиной? Вот вы себя и показали во всей красе!

Смирнов. К барьеру!

Лука. Батюшки святы…

Попова. Отлично!

Смирнов. Вы желаете равенства? — извольте.

Попова. Прекрасно! После мужа остались пистолеты.

Смирнов. Вы согласны?

Попова. Еще бы!

Смирнов. Здесь и сейчас?

Попова. В саду! С каким наслаждением я влеплю пулю в ваш медный лоб!

Лука (встает на ватных ногах). Барыня-матушка… Христом Богом… что вы такое…

Попова. Ничего, Лука. Этого бурбона надо проучить. (Смирнову.) Пистолеты в спальне, я сейчас принесу. (Выходит.)

Смирнов (с удивлением и восхищением). «Влеплю пулю в медный лоб…» Во баба!

Лука (хватает его за руку). Батюшка родимый, сделай такую милость, уйди ты отсюда.

Смирнов (не слушая). Честное слово, первый раз в жизни такую вижу!

Лука. Уйди ты, Христа ради, и делу конец.

Смирнов. Откуда взялась эта ярость? Вот тебе и монашка! И как только покойный муж управлялся с нею? Гром, молния! Может, это его и убило? Природная стихия! Раскраснелась, глаза блестят… И сразу — за пистолет!

Лука. Батюшка, она ведь не всурьез, а так…

Смирнов. Прямо-таки библейская страсть. Какая роскошная женщина! Удивительная женщина, я такой, право, и не видел.

Лука. Если вы, сударь, сейчас уйдете, я за вас буду вечно Бога молить.

Смирнов. А ведь ее надо пристрелить… ну, ранить. По крайней мере, ты прав, это будет равный поединок.

Лука. Я прав? Помилуйте, я ничего такого…

Смирнов. Ты сможешь это оценить. Окончательная женская эмансипация. Мне повезло: я должен освободить «существо высшего порядка»… это ты хорошо сказал.

Лука. Да когда ж я, сударь, говорил такое?

Смирнов (обнимает Луку за плечи). Я тебе открою тайну, Лука. Лука, правильно? Когда пришел из Земельного банка этот ультиматум, я вдруг почувствовал, как на мое плечо легла рука и голос… откуда-то оттуда… сказал: «Григорий Степанович, езжай в дом безутешной вдовы, ибо там тебя ждет радость великая!» Ты понял, чья это была рука?

Лука. Я…

Смирнов. А голос… соображаешь?