Экстренная связь с машинистом

Алиса встает, собирает вещи в рюкзак, уходит.

С о в к о в. Ну, зачем ты так?!

Л е н о ч к а (берет у Совкова мыльные пузыри). Не переживай! Она к Мише пошла. Скоро вернется.

С о в к о в (резко встает). Да вы все с ума сошли! Какой Миша?!

Л е н о ч к а. Миша. Машинист. Ты ведь знаешь его…

С о в к о в. Не знаю я никакого Мишу! И знать не хочу! Ясно?

Л е н о ч к а. Напрасно нервничаешь. Миша очень хороший: смелый, активный, целеустремленный…

С о в к о в. Да, да! Его активность нам известна: целый час мы стоим на месте!

Л е н о ч к а. Скоро поедем.

С о в к о в. Скоро?! Когда? Послезавтра?

Л е н о ч к а. Ты что, очень торопишься?

С о в к о в. Да! Представь! Я очень тороплюсь! Мне сорок лет, ничего не сделано, жизнь проходит.

Л е н о ч к а. Не драматизируй. Что надо, ты уже сделал, что не надо – тоже…

С о в к о в. Боже, какая глубокая философская мысль. Наверно, ты ее долго думала.

Л е н о ч к а. Да. Девять лет и одиннадцать месяцев. Ровно столько, сколько имела счастье с тобой жить!

С о в к о в. Вот именно – счастье. А сегодня? Ты счастлива?

Л е н о ч к а. Да, представь себе! Я свободна!

С о в к о в. Так свободна или счастлива? Я что-то не пойму.

Л е н о ч к а. Какая разница!

С о в к о в. Господи, Леночка, милая, опомнись! Это не ты говоришь, это кто-то другой! И слова – холодные, бездушные, как дрейфующие льдины… Ты ведь тонкий человек, а рассуждаешь…

Л е н о ч к а. Все! Я не желаю тебя слушать! Адью!

Леночка уходит. Совков ложится, но через минуту встает. Звучит музыка (возможно, это «Поезд», но без слов). Совков берет со стола картонную тарелочку, достает карандаш, принимается рисовать. Входит Алиса, садится напротив, курит. Гена завершает портрет и передает Алисе. На фоне чуть приглушенной музыки звучит стихотворение, записанное на пленку. Алиса молча рассматривает рисунок. Совков внимательно наблюдает.

Я высунусь из окна поезда,

темнота, ветер…

Я думаю о тебе любимая моя, хорошая.

И о том, что со мной никогда не случится на этом свете –

я никогда не смогу попасть в твое прошлое.

Все может быть,

я не хочу знать о том, что будет.

Завтрашний день – загадка.

Это и радостно, и, в то же время, печально.

Но в прошлом твоем всегда, слышишь,

всегда будут другие люди,

а я появлюсь только сегодня,

и то – случайно.

И я говорю – я видел много всего,

удивить меня очень и очень сложно.

Я любил столько людей, песен, книг, фильмов,

ты даже о них не знаешь.

Но я всегда хотел сделать то,

что невозможно.

Или, в конце концов, хоть что-нибудь сделать,

хоть что-то одно. Понимаешь?

И я говорю с тобой шепотом,

поезд, скорость,

куда я еду?

Хочешь, я расскажу о том, как люди становятся старше?

Это когда тебе непонятно,

идет время, или его уже нету?

Места, события, люди уходят,

а ты остаешься там же.

И ты знаешь,

мне никогда не хотелось вернуться,

и что-то исправить.

Но если б ты только могла

сделать для меня невозможное,

я бы просил –

оставь на своих местах все, что только можно оставить

и возьми меня в свое прошлое…***

А л и с а. Да, вы, действительно, мастер. Мне нравится. Можно забрать?

С о в к о в. Ну конечно! Это тебе… (долгая пауза). А что ты намерена делать в Москве?

А л и с а. Жить. Надоели здешние болота.

С о в к о в. Тебе не страшно вот так все бросить, уехать в неизвестность?

А л и с а. А кто вам сказал, что там – неизвестность? У меня есть друзья, приятели. Родители, в конце концов.

С о в к о в. Мне показалось, что ты одинока…

А л и с а. Это не правда.

С о в к о в. А что ты думаешь про меня?

А л и с а. Ничего не думаю. Обычная история. Ехал Гена-художник со мной в купе. Встретились, разошлись. Вот и все.

С о в к о в. Так просто?.. Ну, а если я позвоню? Ты ведь оставишь телефон? Могу я надеяться хотя бы на то, что тебе не будет противно слышать мой голос?

А л и с а (насмешливо). А вы, однако, самоуверенны! Мне не нужны чужие голоса. Кроме того, никак не могу вспомнить: когда это мы с вами успели перейти на «ты»?

С о в к о в. Как? Мне казалось, что теперь, после всего…

А л и с а. После чего?

С о в к о в. Ну как же…

А л и с а. Чего вы хотите?

С о в к о в. Не знаю. Наверное, просто быть с тобой рядом. Заботиться о тебе, помогать…

А л и с а. Помогать в чем? Простите, Гена, я очень сожалею, но вы герой не моего романа. Я живу по Хайяму:

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало.

Два верных правила запомни для начала:

ты лучше голодай, чем что попало есть,

и лучше будь один, чем вместе с кем попало…

Мне ничего не нужно от вас, понятно? Оставьте меня в покое.

С о в к о в. Свободу любишь?

А л и с а. А вы – нет?

С о в к о в. Почему нет? Я тоже люблю. Но свобода – это ответственность, а не анархия, понимаешь? Между прочим, к дружбе это тоже относится.

А л и с а. Дружба – понятие относительное.

С о в к о в. То есть?!

А л и с а. Дружба – это когда мы решаем свои проблемы за чужой счет. Тоже самое относится к любви. Так вот, я не хочу, чтобы за мой счет решались ваши проблемы. А еще я не хочу дискуссий на эту тему. Надоело!

С о в к о в. Что надоело?

А л и с а. Все. Расспросы ваши. Поезд этот. Стоять надоело!

С о в к о в. Стоять надоело? А что ты сделала, для того, чтобы ехать?

А л и с а (обалдев). Я…я… у машиниста была, я спрашивала!

С о в к о в. Да! Интересно: ты – была, спрашивала, Лена – была, спрашивала, где результат? Мы стоим уже час. Больше. Час – десять!

А л и с а. А, может, вам самому стоит сходить к машинисту? Глядишь, и результат появится! А то пяткой в грудь – все горазды!

С о в к о в. Может. Так я, пожалуй, и сделаю! Хотя, это, конечно, полный абсурд.

А л и с а. Вы о чем?

С о в к о в. Да ни о чем. Где мой свитер? (замечает свитер висящим на окне, снимает).

Входит Леночка.

Л е н о ч к а. Ты куда, Совков?

С о в к о в. К машинисту твоему.

Л е н о ч к а. Зачем?

С о в к о в. Знакомиться! Думаю, пора! Как раз есть повод.

Л е н о ч к а. Тебе не стоит ходить к машинисту.

С о в к о в. Почему?!

Л е н о ч к а. Вы не поймете друг друга. Ты идеалист, романтик. Он – прагматик. Начнете спорить, размахивать руками, что-то доказывать, а мы будем стоять.

С о в к о в. Но мы и так стоим! Вне зависимости от того, пойду я или нет!

Л е н о ч к а. Мы скоро поедем…

С о в к о в. Я слышу это уже полтора часа! Надоело! Я просто хочу знать: что происходит?! Если это серьезно, значит, я иду домой, а утром вылетаю первым же самолетом. Я пассажир, в конце концов. Свободный пассажир. Имею право!

Л е н о ч к а. Ты – безбилетный пассажир! И прав у тебя нет.

Совков уходит.

А л и с а. Странная жизнь, правда? Одним – все, другим – ничего…

Л е н о ч к а. Ты о чем?

А л и с а. О нас. О правах, о пассажирах, о чем угодно… Сегодня я купила билет до Москвы, потом зашла в кафе, заказала пиццу. Пока ее готовили, я курила. Неподалеку стояла женщина, таких называют бомжами. Вся ободранная, грязная… Она ждала. Ждала, когда я брошу окурок в пепельницу. А еще она ждала мою, так называемую, пиццу. Она знала, что это кафе – не из лучших, что здесь, на вокзале, скверно готовят, поэтому посетители часто не доедают. В общем, когда заказ принесли, я расплатилась и вышла. Через окно я видела, как женщина ест эту резиновую пиццу, потом берет хабарик и бережно кладет в карман… Почему я не вернулась и не дала ей денег, ведь они у меня были?

Л е н о ч к а. Потому что всех не осчастливишь.

А л и с а. Вы, правда, так думаете?

Входит Совков.

Л е н о ч к а. Ну, что?