Остатки (СИ)

Большинство химических предприятий было уничтожено тектоническими силами природы. И многие химические вещества и реактивы выжгли все, до чего добрались. Отсюда и большинство пустынь.

Местами попадались старые машины прошлого века, вернее все то, что от них осталось. Как правило, это были корпуса с облезлой краской, без дверей и окон. Даже осколков не осталось. Остатки прошлого. Короткие обрезки ниточек из двадцать первого века. Своеобразный «привет». Такого мусора хоть жопой ешь.

Железо окислялось, и под давлением времени окрасило почву под собой в ядовито-желтый цвет. Наверно вступало в реакцию еще с какими-то непонятными веществами, и получался такой вот чудоковатый цвет.

Мои фантазии снова понесли меня подальше отсюда.

Вот я, схватив в руку мягкие иссиня-черные мягкие волосы этого чупокабры, с силой рванув на себя, резко опускаю на стол или об косяк, с удовольствием размазывая его физиономию о поверхность, оставляя на ней красные дорожки. Прямо-таки рай для меня! Нарисовать рисунок, основой краски которого будет составлять кровь. Мне даже не понадобилась бы кисть. Ее отлично заменила бы наглая морда беспозвоночного. Я не художник, но был бы не против создать подобный шедевр. Может быть, такой вид искусства в дальнейшем стал бы нормой. И для него создали бы отдельный жанр. И все восхищались бы тем, какой я молодец.

Но эти чувства и мечты, даже описанное про себя убийство щенка в самых мельчайших подробностях, не дарили чувства спокойствия. Злость все так же накрывала меня снова и снова. Как океан. То сильнее, то почти успокоившись.

Зачем он выводит меня? Как же бесит. Удовольствие получает? Я его ненавижу. Не-на-ви-жу! Сколько ж еще раз надо подумать об этом молокососе, чтобы, наконец, остыть? Сомневаюсь, что нервные клетки, заперев меня в блядском круговороте, так просто отпустят. Лучше подумаем о приятном…

Как только выберемся из этой трясины, брошу его. Нет. Лучше сначала побью, а потом откажусь. Я его напарник, а не нянька или один из его подчиненных. Ебучих придурков за него один убивать не собираюсь. Потребую работать в одиночку, либо с другим напарником. Не то когда вернусь, буду заикаться, веки начнут дергаться, руки, как у запойного алкоголика, трястись. Или самовольно будут срабатывать рефлексы. Пну случайно кого-нибудь, или еще что. Может, даже кусаться кинусь. Отгрызу руку, будут знать. Или стану умственно отсталым. Начну пускать слюни, брызгаться пеной и дико ржать. Схвачу первое попавшееся лазерное оружие и начну бегать, как ребенок с водяным пистолетиком, освобождая всех от лишнего веса и органов заодно. Ну там, мышцы кому подрезать надо лазером или снести башку, ссылаясь на то, что хотел подправить прическу.

Потом пойду к психиатру. Буду сидеть перед его столом, разбирая на мелкие детальки штучки всякие. Ну, у таких врачей всегда полно барахла на столе. И под столом. И за столом. И в шкафах. И вообще, неизвестно кто еще будет психом, а кто психиатром.

Так все, стоять. Нужно выходить из этого «а-ля меня переклинило», не то такими путями мечты в кошмар превратятся. Не особо привлекает ближайшее будущее в смирительной рубашке.

Но если серьезно задуматься… А вдруг, пока меня не будет, кто-то нападет на него? Что я буду делать? Ан нет, еще большой вопрос, кто на кого нападет…Только это чудо откроет рот, так все, враги могут смело вешаться или выброситься в окно. Кому как больше нравится. Я не вправе ограничивать их способы самоубийства на грани срыва. Творческий порыв на их совести.

Хотя… Я так до конца и не понял, что он из себя представляет. Что он за человек такой, если вообще таковым является. Как он ведет себя, когда меня нет рядом. Нет, правда, все же иногда я ощущаю что-то вроде жалости. Он появился у нас так же неожиданно, впрочем, как и все, что он делает. Откуда он? Что было в его прошлом? Кем он там являлся? Может у него была девушка, которую он любил, или у него были большие планы на будущее. Судя по тому, как он ведет себя с подчиненными, наверняка был бы неплохим предпринимателем. Создал бы огромную фирму, которая прославилась на весь мир. Интересно, а каким бы он был, когда вырос? Я имею в виду, вырос в нормальной жизни. Вряд ли в этой он долго проживет. Никто не умирал своей смертью. Всегда помогали враги. Стоит на секунду расслабиться и все, прощай жизнь.

В такие моменты, когда у кого-то обрывается кусок бесплодной жизни, в воздухе повисает реквием. Он поет для всех каждую секунду. Человек еще не умер, а песня уже звучит, дергая струны смерти, играя в игру – порвется – не порвется. Так тяжело осознавать то, что кто-то, пусть не особо близкий, пусть даже тот, кого ты ненавидишь – умрет. Неприятно. Непонятная тяжесть, в легких, начинается нехватка кислорода. Становится все тяжелее дышать, твое дыхание предательски перекрывается, словно шею жгутом затянули. Ноющая слабость в теле, которая сводит все суставы и кости, словно перекручивая. Мерзкое чувство.

С чего вдруг я столько волнуюсь? Раньше когда ходил на задания, и против меня были тридцать Крестоносцев – даже тогда я не испытал ни капли волнения. Попросту не знал такого слова. Адреналин – да. Мы с ним часто сталкиваемся. Наверное в прошлой жизни я был равнодушным человеком. В любом случае мое теперешнее положение точно не нравилось.

Я прямо-таки остановился от всех этих сумасбродных мыслей. Вот же каша в голове. Кто б ее расхлебал…

Парень, давай-ка думать холодно и трезво. Он лишь мешает тебе. Да и к тому же, у него есть оружие, которым он пользуется с удивительной легкостью. Правда, сам характер поведения, когда оружие оказывалось у одноклеточного в руке, не нравился.

Как сейчас помню…

Тир. Довольно просторное помещение. Все обито мягким серовато-металлическим материалом. Как только поворачиваешься направо, видишь длинный стол, тянувшийся от одной стенки к другой, таким образом перпендикулярно деля комнату на две части, словно отгораживая от тебя все то, что происходило за чертой. Стол равномерно разделен на своеобразные кабинки. Хотя просто разделялся прозрачными пластмассовыми перегородками. Так создается небольшое личное помещение на то время, пока тренируешься. Морально отгораживаешься от всех.

Я был на стрельбе вместе с мелким. Так совпало.

Потренировавшись и получив результат «отлично», положил пистолет на стол, не издав ни звука. Только потом позволил себе выдохнуть, расслабляя все мышцы. Чтобы лучше попадать, я не дышу во время стрельбы и напрягаю все тело.

Голова слегка закружилась от поступавшего в кровь кислорода. Тело немного ломило. Но я не обращал внимания на жалкие нотки.

Положил наушники для изоляции звука на стол. Очки сложил и повесил на специальный крючок, прицепленный сбоку от так называемой перегородки. Положив в сумку оружие, осмотрелся, не забыл ли чего.

Все уже давно ушли.

И тут я услышал череду выстрелов. Четких, судя по звуку. Значит, этот кто-то хорошо стреляет. Звук от пуль не искажался ни на децибел. Слух у меня прекрасный. Рука у этого кого-то твердая. Зрение хорошее. Поза правильная. Меня заинтересовал этот объект, хотя я даже еще не видел его.

Откинул тело чуть назад, чтобы не мешали преломляющие видимость цели стенки. Это был всего-навсего подросток. Красивые черные с яркими синими прядями и фиолетовым оттенком волосы. Никогда не видел подобный спектр палитры цветов в окраске волос. Действительно, цвета ночи. Длинная челка закрывала пол-лица. Остальная часть челки свисала с другой стороны лица, но уже не скрывающая ничего. Сзади было что-то похожее на начес. Но это была их естественная форма.

Признаюсь, я впервые за долгое время по-настоящему удивился.

Его глаза были как стекла. Неестественно зеленый цвет. Даже не зеленый. Скорее что-то между зеленым и голубым. Цвета морской воды. Слегка мутноваты. Отражали полное равнодушие, хладнокровность и ни капли милосердия или нежности не проявлялось. Как будто робот, не знающий, что такое эмоции. (В последствии нашего знакомства я выяснил, что цвет его глаз менялся в зависимости от настроения и состояния здоровья. Примерно от голубовато-зеленого до изумрудного с проблесками золотых лучиков, выбрасываемых черными зрачками. Не глаза, а индикаторы, ей-богу).