Осеннее помешательство (СИ)

- Все зависит от того, - тихо ответил Себастьян, не поворачивая головы и боясь отвести взгляд от черных колдовских глаз, прожигающих насквозь, заставляющих кровь бурлить и с бешеной скоростью бежать по венам к испуганному сердцу. Ему даже начало казаться, что он находился под пристальным вниманием королевской кобры, когда любое резкое движение может спровоцировать смертельную атаку.

- От чего? – мурлыкающим голосом уточнил Джим.

- Все зависит от того, - повторил он, облизывая пересохшие губы, - насколько щедрым будет вознаграждение.

========== Часть 2 ==========

Внутри Себастьяна что-то болезненно надломилось, и теперь в нем словно работал невидимый радар, безошибочно определяющий местоположение Джима Мориарти. Где бы тот ни находился, Себастьян мгновенно узнавал о его присутствии за секунду до появления. Это жутко отвлекало и злило. Он никогда не интересовался парнями и теперь впадал в ступор, не зная, что делать с этим влечением, желанием схватить, прижать к стене, завести руки за голову, сжав худые запястья, и целовать тонкие губы, пока с них не начнут срываться жаркие стоны. Но каждый раз, задумчиво наблюдая, как Джим вальяжно шествует по школьному двору, в его груди разливалось странное тепло, пальцы рук подрагивали и он совершал разные глупости, например, при всех тискал Джинни, которая была вне себя от счастья из-за такого огромного количества внимания. Себастьян жутко злился на Мориарти, который, будто нарочно, стал все чаще попадаться ему на глаза, но еще больше он злился на самого себя.

Не имея возможности контролировать ставшее практически постоянным возбуждение, Моран до чертиков боялся, что кто-нибудь из окружения догадается о его постыдной тайне. И больше всего пугал сам Джим, обжигающий взгляд которого все чаще скользил по его обкусанным губам, раскаченному телу и останавливался чуть ниже спины.

Себастьян хотел провалиться под землю, когда замечал, как в этих темных глазах проскальзывал золотистый похотливый огонек. В самом начале этих странных гляделок ему хотелось думать, что это все может быть только игрой его возбужденного воображения, но жаркая волна и щекотное покалывание в пальцах ног лишь от одного короткого, нечаянного прикосновения Джима говорило – он попал.

Ему чудилось, что темные глаза неотрывно следят за ним, куда бы он ни шел. Впрочем, это как раз точно можно было списать на то самое воображение – когда бы он ни высматривал Джима, тот упорно глядел в другую сторону, точно нарочно его не замечая. А потом, появившись словно из ниоткуда, совершенно неожиданно касался, слегка, лишь задевая ладонью, порождая сонм мурашек на загорелой коже. Насмешливо улыбаясь, Джим извинялся и уходил, оставляя растерянного парня практически оглушенным.

Единственным способом лечения от этой напасти, которое нашел Себастьян – было избегать Джима всеми возможными способами, стараясь все деловые вопросы решать через Виктора.

- Мне надоело быть дуплом, через которое передают послания влюбленные, - бурчал тот, но исправно бегал от одного конца школы в другой.

Хуже всего было ночью. Ему снился одетый Джим, полуодетый Джим, голый Джим, ему теперь не снилось ничего, кроме Джима. Только во снах – глаза не были прожигающим насквозь углем, причиняющим лишь боль, они казались горьким растопленным шоколадом, обволакивали и соблазняли, и он ненавидел все это до чертиков. Особенно, когда просыпался ночью с внушительным стояком и был вынужден помогать себе сам, с силой водя ладонью по возбужденному члену, сдавленно шепча то единственное имя, которое, казалось, теперь навечно пропечаталось в его голове. И это было одним из самых больших унижений в его жизни.

***

Дом стоял на окраине города, в районе, некогда считавшемся престижным, а сейчас – незаслуженно забытым. Колониальный стиль уже давно был не в моде, но заняться перестройкой или хотя бы простым ремонтом было некому, Старуха не могла даже допустить мысли довериться кому-то настолько, чтобы впустить его в свое жилище. Женщина действительно производила устрашающее впечатление: внимательные глаза, блестящие, черные, как у ворона, и голову она тоже склоняла по-птичьи, буравя собеседника взглядом, дожидаясь ответа на заданный вопрос. Маленькая, сухонькая, она, тем не менее, по силе духа не уступала даже мужчинам.

Единственного внука она не любила, не понимала и видеть у себя не очень-то и хотела. Быт был организован, выверен до мелочей, а появление нежданного гостя нарушало этот тщательно выстроенный порядок. Только въехав, он выкинул половину некогда ценной, а ныне ветхой мебели, а другую половину, поддавшись уговорам бабушки, перетащил в соседние комнаты. Освободившееся пространство занял новомодной техникой, опутав все проводами и запретив даже близко приближаться к своему, так называемому, логову.

Отхлебнув уже остывший, отдающий горечью кофе, Джим вернулся к экрану монитора, свет от которого окрашивал комнату в мертвенно-синий цвет. Изящные пальцы продолжили танцевать на клавиатуре чечетку, отбивая громкий рваный ритм, слышный, наверное, во всем доме.

Джим всегда спал очень мало, особенно теперь - когда нужно было доработать до конца схему, что поможет ему вернуться домой, вырваться из захудалого городишки, куда его сослали за настоящие и мнимые прегрешения, особо не разбираясь. Билет обратно и сладкая месть – что может быть приятнее?

Странное поведение Себастьяна не было загадкой для любого, кто умел считывать чужие эмоции, а Джим был в этом деле настоящим профессионалом. Не составляло труда все больше распалять неожиданно возникший интерес с помощью случайных касаний, жарких взглядов и закушенной, словно в порыве страсти, губы. А вот реакция собственного тела оказалась неприятным сюрпризом. Несмотря на налет бульварщины, Себастьяну действительно шел образ эдакого Джеймса Дина, и Джим не смог остаться равнодушным к кривоватой улыбке, прищуренным глазам и обязательной тлеющей сигарете, без которой почти невозможно было встретить парня вне стен школы.

Джим всегда старался отвести взгляд, когда видел, как между этих соблазнительных обветренных губ загорается огонек. Становилось невыносимо жарко, ноги дрожали, а ладони потели настолько сильно, что приходилось вытирать их об свои брюки, наплевав на их стоимость. Это начинало раздражать, так как отвлекало от более важных и нужных дел.

***

- Все просто, - улыбка Джима была ничем иным, как искусно настроенным инструментом, помогающим убедить собеседника в искренности говорившего, - из квартиры нужно украсть один предмет.

- Спокойно, - продолжил он, поднимая руки, призывая к молчанию мгновенно зароптавших ребят, - громить можно все. Но нужна мне только одна вещь. Эта статуэтка бога Шивы, - Джим заметил, как они недоуменно переглянулись, пытаясь понять, о чем он говорит, - индийский бог, у него четыре руки, сразу заметите. Она небольшая, но захватите с собой сумку. Вот здесь, - протянул он темную тонкую папку, - план дома. Завтра в восемь вечера мужчина, живущий там, отправится в театр. Спектакль продлится четыре часа, плюс дорога туда и обратно. У вас будет полно времени. Там же – коды от сигнализации. Она меняется каждый час, в основе лежит генератор случайных чисел. Параметры разблокировки – вот в этом документе.

- Вопросы есть? – вклинился в его инструкции Себастьян.

- Нет, - вразнобой откликнулись «Тигры».

***

Алиби Джима должно было стать сто процентным – и он устроил некрасивую драку в местном баре. И остался абсолютно уверен, что его запомнило как минимум полгорода. Пусть он лишился галстука, части рубашки и одного ботинка, но это того стоило. Тем более, приятно было поразмяться, спустить с поводка демонов, так долго атакующих его рассудок, сокрушающих волю, выворачивающих душу наизнанку своей неправильностью. Так приятно было не думать один час и пятнадцать минут о Себастьяне и его бледных сжатых губах и восхитительно топорщащихся волосах. «Забавно, - думал Джим, - заинтересуй меня Виктор, игра закончилась бы куда быстрее». Тот не стал бы мучиться сомнениям, его жизненное кредо поражало своей простотой. Хочешь – возьми. А вот Себастьян все еще верил в рыцарские романы и прекрасных дам. Что только добавляла охоте определенной изюминки.