Томас Бекет [=Бекет, или Честь Божья]

Король хохочет.

(Тоже смеется, слишком громко, с облегчением.) Хорош бы из меня получился архиепископ. Взгляните на мои новые сапожки! Последняя парижская мода! Не правда ли, как изящны небольшие отвороты? Не правда ли, полны елейности и смирения?

Король (неожиданно перестает смеяться). Не приставай ко мне со своими сапожками, Томас! Я говорю серьезно. До полудня я напишу письма. Ты мне поможешь.

Бекет (мертвенно бледный, невнятно, с застывшим лицом). Но я даже не священник, государь.

Король (твердо). Ты архидиакон. У тебя есть время. Можешь принести обеты завтра же, и будешь утвержден через месяц.

Бекет. Подумали вы о том, что скажет папа?

Король (грубо). Я ему заплачу!

Бекет (после тоскливого молчания, подавленный, бормочет). Я вижу теперь, вы не шутите, государь. Не делайте этого.

Король. Почему?

Бекет. Мне страшно.

Король (его лицо становится суровым). Это приказ, Бекет.

Бекет (недвижим, потрясен. После паузы шепчет очень серьезно). Если я стану архиепископом, я не смогу больше быть вашим другом.

В соборе внезапно загремел орган. Появляется офицер.

Офицер. Церковь пуста, сир. Епископ и его клир ждут вашего милостивого появления, сир.

Король (грубо, Бекету). Слышишь, Бекет, очнись! У тебя странная манера выслушивать хорошие новости. Что с тобой? Тебе говорят, что мы можем идти.

Образуется кортеж во главе со священником и мальчиком из хора.

Бекет (нехотя занимает место позади короля и опять шепчет). Это безумие, государь. Не делайте этого. Я не смогу служить и богу и вам одновременно.

Король (не оборачиваясь, недоступный, замкнутый) . Ты меня никогда не разочаровывал, Томас. Я доверяю только тебе. Я этого хочу. Уедешь сегодня вечером. А теперь — вперед… (Делает знак священнику.)

Кортеж движется, входит в пустой собор. Гудит орган.

Затемнение, звуки органа. Петом в неясном свете — комната Бекета. Открытые сундуки, куда двое слуг укладывают богатые одежды.

Второй слуга (он моложе первого) . И камзол с куньей опушкой тоже?

Первый слуга. Тебе же сказали — все!

Второй слуга (ворчит). С куницей! Нищим! Им не подадут ни одного су, если они напялят такой камзол. Они околеют с голоду.

Первый слуга (насмехаясь). Экий болван! Точно они куницу будут жрать. Неужели не понимаешь, что эте все продадут, а им дадут деньги?

Второй слуга. А он что наденет? У него ничего не остается.

Входит Бекет. На нем простое серое домашнее одеяние.

Бекет. Уложили сундуки? Я хочу, чтобы их отправили еврею сегодня же вечером. Чтобы здесь остались только голые стены. Меховое покрывало тоже положи.

Первый слуга (удрученно). Вашей милости будет холодно ночью.

Бекет. Делай, что тебе велят.

Первый слуга неохотно берет меховое покрывало и кладет его в сундук.

Ты предупредил управителя, что сегодня вечером будет обед? Сорок приборов в большом зале.

Первый слуга. Ваша милость, он говорит, что у него не хватит золотой посуды. Можно подать серебряную?

Бекет. Пусть управитель возьмет приборы из людской — деревянные и глиняные миски. Посуда продана. Еврей заберет ее еще до вечера.

Первый слуга (изумленный, повторяет). Деревянные и глиняные миски… Слушаю, ваша милость. Управитель беспокоится также о списке приглашенных. У него только три посыльных, он боится, что не хватит времени…

Бекет. Никаких приглашений. Пусть распахнут ворота настежь. Пойдите на улицу и скажите пищим, что я жду их сегодня вечером к столу.

Первый слуга (испуган). Слушаю, ваша милость. (Хочет выйти вместе с другим слугой.)

Бекет (подзывает его знаком). Я желаю, чтобы за столом служили безукоризненно. Подавать кушанья со всеми церемониями, как для принцев крови. Ступай.

Слуги уходят.

(Один. Небрежно поправляет свисающую из сундука одежду, бормочет.) Это действительно было очень красиво! (Захлопывает сундук и смеется.) Гордился этим! Как жалкий выскочка. Истинно святой человек не стал бы делать всего этого в один день. Никто не поверит, что это искренне. (Очень просто, обращаясь к висящему над кроватью распятию в оправе из драгоценных камней.) Надеюсь, господи, что ты внушил мне эти благие решения не для того, чтобы меня подняли на смех? Мне все это так внове. Может быть, я действую неумело. (Смотрит на распятие и неожиданно снимает его с крюка.) Ты тоже слишком богат, и ты тоже… Драгоценные камни вокруг твоего истекающего кровью тела… Отдам тебя в самый бедный приход. (Кладет распятие на закрытый сундук, беспечно осматривается вокруг себя, радостно бормочет.) Отправляюсь в путешествие. Прости меня, господь, но никогда я так не веселился. Я не верю, что ты бог печали. Радость, которую я испытываю, избавляясь от всего, безусловно, входила в твои предначертания. (Уходит.)