Дракон. Второй шанс (СИ)

А потом… потом, когда посуда вымыта, вытерты полы и платье на следующий день приведено в порядок, они…

— Завтра, я вернусь в клановые пещеры, — буднично сообщил Шайс, решив наконец проститься с радушным хозяином.

Алияс на миг застыл.

— Ты уверен, что уже хорошо себя чувствуешь?

— Здоров как бык. Пора и честь знать, — дракон смотрел на учителя новой истории пока тот накрывал на стол. — Всё благодаря тебе. Спасибо.

— Не за что. Ой! — Горячий котёл выскользнул из рук, и если бы Шайс не наблюдал за эльфом, то не успел бы вовремя подхватить раскалённый металл.

— Осторожно! — Его кожа была неуязвима для высоких температур, а вот Алияс мог серьёзно пострадать. — Не облился?

Шайс взял чужие ладони и поднял к свету, стараясь найти волдыри.

Алияс молчал.

Руки не пострадали. Шайс вернул взгляд к фарфоровому личику, на котором расплывались голубые блюдца глаз, переполненные слезами.

— Ты чего?

— Испугался, — всхлипнул Светлый, и слёзы скользнули по щекам.

Шайс никогда не видел, чтобы ревели из-за такой мелочи. Повинуясь неожиданному порыву, он привлёк к себе учителя и обнял. Положил на спину руку и слушал, как всхлипывает эльф, оказавшийся неожиданно пугливым и нежным по натуре.

Как вообще такой, как он, мог жить среди драконов в Северных Нагорьях? Один?

Незнакомый инстинкт зашевелился в душе. Шайс впервые ощущал, как дух дракона мечется в груди, желая оградить, уберечь, закрыть от опасности хрупкое тело. Это было невероятно пугающее и, в то же время, приятное чувство, словно тебя вдруг становится больше и силы твои растут.

Как странно.

Шайс опустил взгляд, отыскал зарёванную мордаху, поднял за подбородок.

А затем поцеловал.

Губы эльфа были солёными от слёз, но почему же по телу разливалась сладость?

Алияс отвечал. Отвечал так, словно испытывал не меньшее желание быть рядом.

Время поплыло.

Шайс сделал над собой усилие, но оторвался от желанных губ. В этот раз он не стал извиняться. Грудь Алияса тяжело вздымалась, глаза заволокло тёмной дымкой. Это было сродни наваждению. Эльфа хотелось так, как никого и никогда.

Но.

Но от Шайса не укрылось, как сник цветочек, стоило упомянуть о том, что завтра он покидает уютную обитель.

Алияс к нему привязался. Возможно, даже что-то испытывал. И это снова отозвалось приятным теплом внутри. Шайсу нравилось ощущать себя желанным. Нравилось видеть, как он нужен эльфу. Вот только… только у него были совсем другие планы.

Он собирался покинуть Нагорья и посмотреть мир. Он был слишком молод и любопытен для того, чтобы застрять в крошечной пещере Нагорий, не имея ни малейшего понятия, зачем он родился и какая судьба его ожидает. Делать серьёзные шаги было не время. Слишком рано. Возможно позже. Но это будет уже совсем другая история.

Романтическое увлечение эльфом не могло стоить его честолюбия. Не смог он и обидеть светлого, испытывая сильную симпатию, не позволившую вытянуть грязную лапу с мимолётными намерениями.

— Остывает, — заметил Шайс, кивнув в сторону стола.

Буквально за несколько мгновений лицо Алияса претерпело разительные изменения. Он словно бы застыл. От милого трогательного существа, просившегося в объятья, не осталось и следа. Перед драконом стоял учитель новой истории и, несмотря на придирки директора академии Ринхон, авторитетом он обладал.

— Остыло уже, — кивнул Светлый, соглашаясь, и снова взял котелок, чтобы вернуть его в печь.

Это было странно — ведь поцелуй длился не больше минуты и похлёбка никак не могла остыть так быстро…

========== Придуманный шанс ==========

— Кхе-кхе, — откашлялся секретарь, стараясь привлечь внимание Иниса Ивриса к бумагам, которые следовало рассмотреть сегодня.

Последние несколько дней регент-правитель вёл себя необычно. Он был растерян, отвлекался, словно постоянно думал о чём-то. Фиору даже не удавалось заметить, в какой именно момент внимание регента уплывало в неизвестном направлении — виной тому служила непроницаемая маска.

Юный секретарь всегда восхищался костяным драконом за ответственное и внимательное отношение к делу. Никогда на памяти Фиора Инис Иврис не позволял себе безделья или праздного отношения к работе, требовавшей огромных сил и времени.

Более того, если бы Фиору пришлось описать регента, он бы обязательно отметил, насколько сосредоточен и обстоятелен был тот, всегда стараясь не тратить минут понапрасну и разобраться со всем в кратчайшие сроки.

Как только последняя закорючка была поставлена в уголке пергамента, как только последняя магическая печать ложилась на указ, Инис Иврис поднимался, благодарил Фиора за работу и исчезал в недрах пещер.

«Что же могло произойти?» — вот уже в сотый раз задавался секретарь одним и тем же вопросом, на который никак не мог найти ответ.

Дважды он даже порывался спросить, чувствуя, что на то есть серьёзная причина, но слишком большая разница в статусах удерживала рот драко на замке.

Слишком Фиор ценил свой шанс и понимал, что он находится при исполнении, и уж вряд ли ему лезть в душу существа, которому он был готов поклоняться до конца своих дней.

Ещё более смущало драко то, что несколько недель кряду Инис Иврис щелкал дела как орешки, заставляя секретаря носиться вокруг него с неимоверной скоростью, чтобы успевать подавать новые свитки, едва прежние покидали стол.

— Давай законч-шим на с-зегодня, — неожиданно произнёс регент, приводя Фиора в растерянность.

Секретарь окинул взглядом заваленный стол — всё должно быть готовым к началу следующего дня. Придут просители и управляющие мастерских, строители ждут разрешения для начала возведения восточных башен…

— Если тебе будет не очень сложно, Фиор, встретимся завтра до рассвета и закончим со всем этим.

Конечно, Фиору было несложно, он кивнул и поспешил оставить регента. Драко бы вряд ли признался, что странное поведение правителя его не только беспокоило, но и откровенно пугало.

Оставшись в одиночестве, Алияс снял с лица опостылевшую маску. Как непомерно тяжела она казалась ему порой. В минуты слабости, случавшиеся с ним время от времени, он вспоминал, что был всего лишь обычным светлым эльфом. Одиноким и никому не нужным.

Конечно, регент-правителя ценили и уважали. Драконы были ему признательны, а драко и вовсе готовы были превозносить его словно божество, позволь он им это. Окружающие проникались к нему ещё большим почтением, стоило речи зайти о потомстве и его обязанностях жреца.

Но, если отбросить всё это в сторону, он оставался всё тем же эльфом из Тихого Омута. Одиночество донимало его не меньше, чем когда он лишился родителей и стал жить потихоньку один.

Он помнил, как был счастлив, обретя пару. Дракона! Так неожиданно и удивительно это произошло, что он не мог в это поверить, живя на просторах Нагорья в одних с Шайсом пещерах ещё долгое-долгое время. Короткое, будто северная весна, счастье, растворилось так же стремительно, как и возникло на горизонте его жизни.

И вот он снова остался один.

От размышлений его отвлёк внезапный порыв, ворвавшийся в тронный зал. Он окутал эльфа тёплой волной воздуха, словно друг, встретившийся на пути, коснулся плеча и закружился вихрем напротив.

Ещё миг, и на этом месте возник Борей.