Драмы

Пирожков и французы уходят. Появляется группа офицеров во главе с Сенявин ы м. Щегольской костюм Сенявина разодран, лицо в копоти и крови, в одной руке — обнаженная шпага, в другой — чужая, в ножнах.

Сенявин (взмахивая шпагой). Трубите отбой, господа! Корфу взят!

Горнисты играют отбой.

Пистолет, нацеленный Буонапарте на Италию и Балканы, отныне в наших руках! Во славу русского флота — ура!

Офицеры кричат «ура» и «виват». За сценой крики «ура» подхватывают сотни зычных голосов матросов и гренадеров десанта. По авансцене пробегает со штыком наперевес Лепехин-сын. За ним — Гордиенко.

Гордиенко. Сказано, отбой, — чтоб тебя скрало! Будя!

Лепехин-сын. Не будя! Только разогрелся!

Годриенко и Лепехин-сын скрываются.

Сенявин. Нам выпало на долю напомнить Европе просвещенной: Средиземное море — не французское, не турецкое, не английское озеро. Названье его о сем свидетельствует — находится оно среди земель разных государств. Эй, поднять флаги на бастионах!

За сценой повторяются его команды: «Поднять флаги на бастионах! Поднять флаги на бастионах!» Появляется Ушаков, за ним Васильев. Офицеры кричат: «Слава! Слава!»

(Лихо стукнув красными каблучками, рапортует). Господин вицеадмирал! Сопротивление французов сломлено. Комендант крепости Корфу дивизионный генерал Шабо сдался на милость вашу и отдал нам сию шпагу.

Ушаков (взял шпагу, приложил руку к треуголке, затем осторожно вытер кровь на щеке Сенявина). Спасибо. (Порывисто обнял). Спасибо, Дмитрий Николаич, дорогой, спасибо. Разные мы с вами, но ежели умру — лучшего преемника себе не вижу!

Обмениваются крепким рукопожатием. Появляется Метакса. С ним — греки в круглых шапочках с разноцветными кистями, в коротких курточках, расшитых шнуром, опоясанных цветистыми кушаками. Барабанная дробь, музыка.

Метакса. Господин вице-адмирал! Доношу, что последние укрепления форта святого Авраама взяты ворвавшимися в форт на плечах французов солдатами и матросами. Янычары не участвовали в штурме, сбежав в решающий час.

Ушаков. Ретирадники!

Метакса. Они вновь предстали на поле боя, когда отгремел последний выстрел, и кинулись к безоружным пленным — резать и грабить.

Ушаков. Шакалы!

Метакса. Завидев бегство турок, на подмогу штурмующим бросились местные жители.

Ушаков. Спасибо, единоверцы!

Метакса. Старейшины, с коими обсуждали вы план правленья на освобожденных от французов островах, явились, дабы выразить вам слова любви и благодарности.

Старейшины кланяются.

Ушаков (отвечая на поклоны). Рад снова встретиться с вами, господа старейшины, в счастливый час виктории. (Жмет руки грекам).

Метакса (взволнованно). Господин вице-адмирал! Вы слышите гул? Тысячи греков идут сюда.

Ушаков. Господа старейшины. В столь торжественный час будьте с народом своим. Господа офицеры. Поздравьте экипажи с одержанной победой!

Все уходят. Ушаков остается с Васильевым.

(Берет его под руку). Мрачность ваша ни к месту. Что с вами, Васильев?

Васильев. За вас опасаюсь, Федор Федорыч. Простит ли Петербург великие дерзости ваши?

Ушаков (удивленно). Мои дерзости?

Васильев. Первая — взяли Корфу.

Ушаков (смеется). А! Не простят. Другая?

Васильев. Вовсе неслыханная. Республика на островах! Ушаков. Забодают?

Васильев. Боюсь за вас, Федор Федорыч. (Заметил появившегося па степе огненно-рыжего человека). Эй, кто там?

Человек исчез.

Боюсь.

Ушаков (помолчав). Слушайте, Васильев. Я — верный слуга государев. Присяге и трону предан до могилы. Но презреть законы земли, по коей ступает нога моя? Издревле, до господства чужеземцев, была в сих местах республика — смею ли не считаться с установлениями и обычаями страны чужой? Да, не империя, не королевство, не княжество — республика, ибо того требуют древние обыкновения Эллады, того хотят старейшины. Не повелителями явились мы сюда, Васильев, — токмо защитниками, друзьями, братьями. И да родится в Средиземном море дружеское России независимое греческое государство! А доносы! Свыкся с ними — без них и не по себе! Верно, умру — последний донос настрочат: не нашего века покойник. В гробу по-своему лежит — не по ордеру Адмиралтейств-коллегии!

Васильев (взволнованно). Федор Федорыч, потомки воздадут вам...

Ушаков. Полно, полно...

Гордиенко и Лепехин-сын медленно проносят носилки. Позади носилок идет Виктор.

Кого несете?

Матросы остановились.

(Склонился над носилками, вздрогнул, изменившимся голосом). Тихон!

Виктор. Он пал, господин вице-адмирал, водрузив русский флаг на последнем бастионе неприступной крепости Корфу.

Сенявин. Господин вице-адмирал, на остров прибыл...

Ушаков. Нет, нет, помолчим...

Ушаков склоняется над носилками, кладет на грудь Тихона шпагу генерала Шабо. Тишина. Появляется Мишеру в сопровождении Траубридж а. Мишеру оглядывается, замечает офицера в нарядном костюме — Сенявина, приближается к нему. Ушаков поднимается, дает знак матросам, они уносят носилки.

Мишеру (Сенявипу). Счастлив приветствовать знаменитого меж знаменитых. Я прибыл на сей благословенный остров, дабы вручить вам высший орден Неаполитанского королевства...

Сенявин. Вы ошиблись, кавалер. (Показал). Его превосходительство вице-адмирал Ушаков.

Мишеру (поворачивается к. Ушакову, невозмутимо, в тех же интонациях). Счастлив приветствовать знаменитого меж знаменитых. Я прибыл на сей благословенный остров, дабы вручить вам высший орден Неаполитанского королевства. Безмерно благодарен провиденью, что сия приятная миссия совпала с новою, ослепительною вашей победою. И коммодор Траубридж разделяет мои чувства...

Траубридж. Гм... и я разделяю. Благодарен... гм-м... провиденью...

Мишеру. Европа рукоплещет вашему гению. Этого подвига России мы не забудем.

Ушаков. Увы, кавалер! У Европы — память короткая.

Мишеру. Ваше превосходительство. Судьба Неаполя и обеих Сицилий — в наших руках! Италия стонет под игом французов. Император Павел требует, дабы вы шли на помощь королю Фердинанду. Его величество король Неаполя и обеих Сицилий молит вас о помощи и ждет вас. Он хочет видеть в бухте Неаполя вас и корабли наши немедля, независимо от того, возьмете ли вы Корфу или не возьмете...

Ушаков. Но я уже взял Корфу.

Мишеру. То есть... если бы...

Сенявин. А что ж Нельсон? Почему он не спешит на помощь Фердинанду?

Траубридж. Его эскадра осаждает Мальту.

Сенявин (иронически). Второй год?

Траубридж (вспыхнул). Мальту не так просто взять.

Сенявин. А вы полагаете — Корфу было взять просто?

Траубридж. У лорда Нельсона мало сил.

Сенявин. Больше, нежели у адмирала Ушакова, втрое!

Мишеру (галантно кланяется Сенявину, делает шажок к Ушакову, тянется к его уху, шепчет). Антр ну. Лорд Нельсон увлечен обществом самой прекрасной и... антр ну... самой легкомысленной женщины Европы... Надеюсь, вы догадались, о ком идет речь? Вот почему лорд Нельсон пребывает в Палермо и доверил осаду Мальты неопытному капитану Болле. Увы, пылкие влюбленные — дурные флотоводцы.

Ушаков (громко). Нельсон мой союзник, не смейте чернить его! Я знаю Нельсона как бесстрашного моряка и не желаю знать его как придворного неаполитанского двора. Чем еще могу служить, господин министр?

Мишеру. Простите, я не хотел сказать вам ничего дурного. Итак, что же я смогу передать моему королю? Выполните ли вы его просьбу?