Счастливчики (ЛП)

Пауза. Джин заканчивает свои дела в саду.

Норман. Как ты думаешь, она поправится?

Джин. Конечно, поправится, и все будет хорошо.

Норман. Ты так считаешь?

Джин. Я знаю ее врача, он сказал, все будет нормально. Я им в прошлом месяце подкинула двести тысяч — на исследования. Ты ведь понимаешь, у них нет ни гроша.

Норман. Твоя сестра, конечно, тот еще экземпляр, сама знаешь, но она же никогда не курила.

Джин. Я знаю.

Норман. В жизни не курила!

Джин. Хотя у нашей матери было то же самое.

Норман. Да, она мне говорила.

Джин. Она поправится. Ее ведь там пока просто обследуют?

Норман. Лишь бы ее скорее выписали. Я и сам не знал, что буду так скучать по этой дурехе.

Джин. Все будет хорошо.

Норман. Правда?

Появляется смущенный Моррис. У него в руках большая хозяйственная сумка.

Все умолкают, обстановка между всеми тремя очень напряженная.

Моррис. Ну, ладно тогда…

Джин. Все взял, что хотел?

Моррис. Да, почти все.

Джин. Как ты будешь туда добираться?

Моррис. Сначала поездом до вокзала Ватерлоо, оттуда другим поездом через Евротуннель до Брюсселя, а потом еще один поезд. Ничего страшного.

Норман. Там, говорят, совсем недавно несчастный случай был. В туннеле.

Моррис. Когда?

Норман. Вчера, что ли. Кажется, поезд загорелся или еще что.

Джин. Да не рассказывай ты ему таких вещей, ведь поезд — единственное, на чем он еще решается ездить!

Моррис. А я ничего не слышал.

Норман. В газете было.

Моррис. Я не видел.

Норман. Всех пассажиров пришлось оттуда вытаскивать. Естественно, все в дыму…

Джин. Перестань, Норман, не говори ничего, а то он, чего доброго, передумает и захочет остаться.

Моррис. Ну, что теперь делать?!

Джин. Ему все кажется, что он в любую минуту может отдать концы. А нам ни к чему, чтобы он тут у нас на руках помирал.

Моррис. Да какая разница.

Джин. Но, судя по всему, стоит ему добраться до Амстердама, как он тут же превращается в Супермена кое для кого.

Норман. Везет же некоторым, если им удается такой трюк!

Джин. И никаких тебе забот.

Моррис. Да, и не говори.

Джин. Когда он в Голландии, он, небось, думает, что он Питер Пэн. Там, наверное, воздух другой.

Моррис. Наверное.

Джин. Я так и знала, что он поедет куда-нибудь, где все кругом плоско.

Норман. Слушай, а когда едешь под Ла-Маншем, рыб видно?

Моррис. Чего?

Джин. Откуда ему знать? Он наверняка сидит с закрытыми глазами.

Норман. А то я думал, что когда едешь через туннель, то видно всех рыб и прочих тварей. Было бы ничего, да? Сидишь себе, смотришь… От этого, кажется, кровяное давление понижается?

Моррис. Нет, там просто темно.

Джин. Прямо как у меня на душе.

Норман. Сказать по правде, мы, было, завели золотую рыбку, но давление у меня все равно не понизилось. Чуть инсульт не заработал, пока старался, чтобы она не подохла.

Пауза.

Джин. Ну что — все?

Моррис. Все.

Джин. Больше уже не вернешься?

Моррис. Нет.

Джин. Ладно тогда.

Моррис. Ага.

Джин. А что мне с машиной делать? Я ее для тебя оставила.

Моррис. На память, что ли?

Норман. Я могу взять, если вам не надо.

Моррис. Да, отдай Норману.

Норман. Она мне всегда нравилась…

Моррис. Получше, чем мыло на веревочке, верно?

Джин. А что с остальными вещами делать?

Моррис. Я взял все, что хотел.

Джин. (Указывая на его сумку) И это все?

Моррис. Да, это и еще банковские документы.

Джин. Конечно, ты же у нас крутой.

Моррис. Я взял все, что хотел.

Джин. Хорошо. Тогда все остальное я сожгу, что ли?

Моррис. Как хочешь.

Джин. Да, просто сожгу.

Моррис. Договорились. Ладно, старик, счастливо оставаться! Надеюсь, Энни выздоровеет и…

Норман. Да, конечно.

Моррис. Я уверен, с ней все будет в порядке.

Норман. Да, тьфу-тьфу-тьфу.

Джин. Я о ней позабочусь.

Моррис. Все будет хорошо. Твоя Энни просто так просто не сдается.

Норман. Вот это точно!

Моррис. Только не она.

Норман. Никогда без боя не сдается.

Моррис. Ну, все тогда. (Поворачивается, чтобы уйти).

Джин. Значит, так и уходишь ни с чем?

Моррис. Разве?

Джин. Это же я все выиграла, а не ты.

Моррис. А тебе все еще мало? Честно говоря, я удивился, что ты в саду возишься. Думал, опять сидишь лотерейные билеты заполняешь.

Джин. Тебе ведь никогда не везло, правда?

Моррис. Мне повезло в любви, Джин.

Джин. Неужели?

Моррис. Да, в любви повезло.

Пауза.

Джин. Как с тобой можно будет связаться?

Моррис. А зачем? Не надо.

Джин. Как знаешь.

Моррис. Мне давно надо было это сделать.

Джин. Ты так считаешь?

Моррис. Ты здесь не при чем.

Джин. Вот и я так думаю. Моей вины тут нет.

Моррис. Хотя какая теперь разница.

Пауза.

Джин. Значит, она наконец счастлива?

Моррис. Раз уж ты спрашиваешь — да, она счастлива.

Джин. Все-таки заполучила, что хотела.

Моррис. Нет, это я получил, что хотел.

Джин. Тебе пора бы проснуться.

Моррис. А я уже проснулся.

Джин. Ты, оказывается, еще больше размазня, чем я думала.

Моррис. Нет, ты ошибаешься.

Джин. Уж поверь мне: со временем будет все то же самое.

Моррис. Интересно, какой фильм ты сейчас разыгрываешь?

Джин. «Унесенные ветром». А ты? «Историю любви»?

Моррис. Именно. (Делает шаг, намереваясь уйти. Берет сумку.)

Джин. Ты там поосторожней, когда будешь дорогу переходить. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Моррис. Конечно. Спасибо.

Моррис выходит.

Молчание. Джин очень огорчена. Норман не знает, что сказать.

Норман. Давай я тебе помогу с тюльпанами. Хочешь, земли еще принесу и…

Джин. Нет, брось все, как есть.

Норман. А то мне нетрудно.

Джин. Не надо.

Норман. Понятно. Я тогда здесь все оставлю, ладно?

Молчание.

Джин. Идиот проклятый! (Она очень расстроена.)

Норман чувствует себя неловко, став свидетелем ее эмоционального всплеска.

Норман. Честно говоря, я не думал, что он уйдет. Он же всегда бы пустозвоном: то он это собирается сделать, то то. Или вот, к примеру: ну какой из него ударник? Воображал себя бог знает кем, а у самого никакого чувства ритма. Я как-то ездил на их концерт в Донкастер. Вот она умеет петь, тут ничего не скажешь. Отличная певица. Хотя, конечно, сразу видно, что она из себя представляет. Но поет хорошо, надо отдать ей должное. И другие ребята в группе тоже ничего, но Моррис — ни в какие ворота! Я с ней потом разговаривал в баре — это лет шесть назад было или еще больше — и она говорила, что они давно пытались от него избавиться, но просто не могли никого найти, у кого была бы своя ударная установка.