Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Он хотел Рекса. Хотел давно. И именно так, как сейчас. Он старался игнорировать не слишком желанные ощущения, просто отгородиться от них и не замечать, сосредоточившись на приятных моментах. Например, на том, как Рекс целовал его шею, или на том, как второй ладонью поглаживал полуопавший член. Льюис не хотел смотреть на яркий свет, что так и бил в глаза. Зажмурившись, потянулся за поцелуем, ткнулся слепо, наугад, желая получить ответное прикосновение.

Рекс ответил. Медленно, как-то тягуче, без агрессии и попытки подчинить, подмять окончательно.

– Прости, – прошептал, лизнув приоткрывшиеся губы. – Прости, детка.

Впервые это обращение не показалось Льюису насмешливым и ироничным, а весьма органично вписавшимся в ситуацию.

Двигался Рекс тоже медленно, осторожно, и Льюис, в общем-то, понимал, почему. Вероятнее всего, боялся увидеть кровь на латексе, вот и сдерживал порывы.

Боль не утихла окончательно, не исчезла стремительно и не обернулась феерическим удовольствием, но притупилась и уже не настолько привлекала к себе внимание. Льюис ухватился за воротник рубашки, которую Рекс так и не снял. Сжал ткань в пальцах так, чтобы создать преграду между кожей и ногтями, не процарапав ладони, подался вперёд, подстраиваясь под движения. Он не знал, помогает своими действиями или только мешает, но хотелось надеяться, что не портит всё окончательно.

Не портил, совсем нет.

Рекс целовал его, вылизывал шею, шептал что-то на ухо. Льюис слышал только обрывки речей, поскольку, стоило только подобрать определённый ритм и следовать ему, как всё изменилось. Не кардинально, конечно. Боль так никуда и не делась, но к ней примешалось удовольствие. Оно проявлялось сначала слабыми всплесками, а потом – по нарастающей, с каждым разом – всё ярче.

Как акварель набранная на кисть и максимально размытая, а следующий мазок – яркая клякса, в которой практически нет воды.

– Давай, мой сладкий, – выдохнул Рекс.

Горячее дыхание щекотало шею, а ладонь действовала уверенно, лаская в такт движениям внутри тела. Так, что сопротивляться не было ни возможности, ни желания. Льюис застонал, стащил рубашку с одного плеча, умудрившись проехаться ногтями по коже, потянулся за очередным поцелуем. Отпустил второй конец воротника, зато обнял Рекса за шею, притягивая к себе, не позволяя отдалиться, прижался к губам детским сухим поцелуем, не пытаясь его углубить. Ему нужно было именно такое прикосновение, слабое, мимолётное, но заботливое и успокаивающее, словно доказательство, что всё хорошо.

Рексу, в общем-то, тоже.

Только это. И больше ничего.

Только это, чтобы почувствовать себя счастливым на сто процентов.

Комментарий к Глава 7. Тот, кто разрушает барьеры.

Ванилька и флаффчик ^^

========== Глава 8. Тот, кто думает о прошлом и смотрит в будущее. ==========

Лимузины, костюмы от Бриони у выпускников и их отцов, серьги от Картье и Шопард в сочетании с нарядами от Диор у их матерей.

Таким джентльменским набором оказалось отмечено начало выпускного вечера для Рекса Мюррея. Особенно, конечно, запомнились серьги. Собственный костюм не производил впечатления, а на украшения, мерно поблёскивающие в ушах Евы, он просмотрел большую часть времени, что им довелось провести наедине, сидя в салоне того самого лимузина, в котором мать соизволила приехать.

Вспомнила, что сын покидает школьные стены.

Возможно, не без помощи Маргарет.

Вероятнее всего, именно так.

Одарив мать мимолётным взглядом, Рекс сосредоточился на её украшениях, сама Ева смотрела в окно, словно боялась начать разговор первой. Как вариант, банально не представляла, что можно сказать ребёнку. Они так редко общались, что, кажется, совершенно забыли друг друга. Привычки, голоса, манеры. Помнили только внешний облик, по нему бы, проходя мимо, и узнали родную кровь в многочисленной толпе.

Рекс резюмировал, что перемены пошли матери на пользу.

Новый обожатель о ней явно заботился и, несомненно, не распускал руки по поводу и без оного.

Ева надела тёмно-зелёное платье, дополнила его украшениями с такими же камнями. Выглядела помолодевшей, посвежевшей, но предельно задумчивой.

– Ты так вырос, мой мальчик, – произнесла она, перестав гипнотизировать окно и посмотрев на Рекса.

Он устроил ладони, сцепленные в замок, на коленях, тяжело выдохнул.

– Прошло три года с тех пор, как я переехал к Марго. Думаю, было бы странно, останься я таким, как прежде.

Ева стушевалась, услышав подобный ответ, но попыталась замаскировать неловкость за дежурной улыбкой. Рекс последовал примеру матери, поскольку у него слов, для неё припасённых, кажется, нашлось ещё меньше, чем у неё для него. Пересечение лишь благодаря технологиям. Иногда звонки, иногда скайп, иногда фейсбук. Заученные фразы, такие же поздравления и стандартный вопрос. Как дела? Каков вопрос, таков, в общем-то, и ответ. Никаких подробностей, только небольшие отписки, размышления о погоде, мимолётная вспышка интереса к школьным делам и снова неловкое молчание. В сети его легко было замаскировать смайликами, в реальности, к сожалению, нет.

Для Рекса последние месяцы учёбы пролетели стремительно, как один день. Он и сам не заметил, когда завершилось обучение – занятия и театральные эксперименты остались в прошлом, а впереди замаячила перспектива написания экзаменов A-level, началась рассылка писем в университеты, подбор наиболее интересных вариантов, куда можно было бы отправиться вдвоём, тем более что направление обучения у обоих в перспективе маячило одинаковое. В принципе, они рассматривали, как один из возможных вариантов – перспективу остаться в Лондоне, никуда за его пределы не выбираясь, иногда говорили о риске и переезде в любой другой город. Принятия окончательного решения от них с Льюисом пока никто не требовал, так что можно было позволить себе ещё немного безделья и побега от ответственности, чем, собственно, оба и занимались.

Время, отмеченное экзаменационными испытаниями, выжало из него немалое количество сил, теперь он постепенно приходил в себя, восстанавливал душевное равновесие и с тоской думал о том, что школьные годы закончились. И жаль, что именно здесь, в стенах академии «Чёрная орхидея» ему довелось проучиться всего один год. Он не отказался бы перейти сюда на пару лет раньше, тогда и школьные годы запомнились бы гораздо сильнее. Впрочем, он и за это время успел повидать многое, во многом же принять участие. В его жизни впервые выдался настолько насыщенный период, позволивший во всей красе оценить высказывание о жизни, что не стоит на месте, а стремительно движется вперёд.

Рекс Еву в равнодушии не обвинял, не удивлялся тому, что она о нём практически ничего не знает. Стоило признать, что они с матерью друг друга стоят. Он отвечал ей точно тем же. Не задавал лишних вопросов, не интересовался подробностями жизни и новых отношений. Они его не занимали, он когда-то так и сказал в разговоре с Маргарет. Заметил, что примет любой выбор матери, не начнёт строить козни и устраивать истерики с воплями, слезами и угрозами. Если Ева хочет выйти замуж вновь, она вольна это сделать. Единственное пожелание: пусть выбирает нормального кандидата, а не очередного мучителя, отравляющего ей жизнь ненавистью и нескончаемым желанием вымещать зло на той, кто любит без памяти.

Рекс искренне считал, что Ева достойна счастья. Знать бы только, каким, в её представлении, является данное чувство? Первый выбор был на редкость паршивым и недостойным внимания.

С годами ненависть Рекса к отцу постепенно притуплялась, но исчезнуть окончательно не обещала. А уж проникнуться его мотивами и – как следствие – вспоминать о Филиппе исключительно как о добром человеке, ушедшем в мир иной слишком рано, он точно не собирался. У Евы имелся свой взгляд на данную ситуацию, и он отличался от убеждений Рекса кардинально.

– Уедешь из Лондона?