Всё или ничего

Когда Дэб исчезает за дверью, Вик покорно вздыхает.

- А ведь раньше я был мужчиной, пока она и СПИД не превратили меня в ребёнка.

Взгляд Брайана устремлён вдаль, на что-то, что только он может разглядеть во тьме ночи.

Он отбрасывает в сторону окурок, и пристально смотрит на Вика, как если бы мог видеть сквозь толщу веков и был первым мужчиной на заре мира. Он смотрит и видит, а потом, неожиданно и без церемоний, целует Вика. Нежно. Так, как обычно целует Майки. Брайан Кинни целует его в губы и делает мужчиной. На один лишь миг.

Храня молчание, они проходят на кухню, где Дэбби уже начала раскладывать огромные порции лазаньи по разноцветным тарелкам. Она спрашивает, чем они там занимались, и почему им нужно так много времени, чтобы просто сесть за стол, и так мало, чтобы кончить.

- Ты ведь не хочешь узнать ответ, Дэб. Но, думаю, у тебя так не получится ввиду биологически обусловленного отсутствия члена.

Он тут же зарабатывает подзатыльник и протестует: «Поосторожнее с причёской». Майкл смеется и тоже получает свою порцию. На его возмущенное «Ай! А мне-то за что?», Дэбби заявляет, что понятия не имеет, но оплеух у неё на всех хватит, так что не жалко. Приказывает «давай глотай и молчи», а Брайан размышляет вслух:

- Сколько же раз я говорил то же самое. Правда, о лазанье речь никогда не шла.

На этот раз он ловко уворачивается от подзатыльника и спасает укладку.

Когда на погрузившейся в тишину кухне прибрано, Дэб наливает себе чай, а Вик задерживается, чтобы ещё немного посмотреть фотографии под гудение холодильника и аккомпанемент собственных мыслей, звучащих на самых высоких частотах. 

- Что вы там так долго делали с Брайаном?

Он мог бы ответить: «Он меня поцеловал», но тогда ему пришлось бы выслушать нудную отповедь, которая бы началась с «этого мне только не хватало», а закончилась на «будто ему Майки мало». Он мог бы сказать: «Он позволил мне вновь почувствовать себя мужчиной», но необходимость оправдываться и давать объяснения снова сделали бы из него ребёнка, а он хотел подольше сохранить очарование момента.

- Ничего особенного.

Та разновидность «ничего особенного», которую Брайан возвёл в ранг искусства. Так что они не делали ничего особенного.

Джастин

Выбравшись тайком из кровати, пока Брайан принимает душ, Джастин открывает холодильник и чувствует себя победителем, когда среди упаковок арахисового масла и банок джин-тоника находит великолепную, неподражаемую ярко-красную банку Кока-Колы. Он залезает обратно в кровать, предвкушая момент, когда насладится вкусом кофеина, и размышляя, сколько же эта банка простояла в холодильнике. Учитывая, что Брайан НИКОГДА не употребляет ничего столь сладкого и газированного.

Есть два варианта.

А) Во время их разрыва Брайан трахался с каким-то любителем кофеина, которому было позволено поставить эту банку в холодильник.

Б) Эта банка стоит там с тех самых пор, когда Джастин покинул лофт.

Подумав немного, он решает, что всё же второй вариант, и улыбается, в то время как Брайан выходит из душа, бросая вскользь, что не понимает, как можно потреблять столько литров «этого дерьма, от которого у тебя будет больше целлюлита, чем у монашки-лесбиянки с избыточным весом».

- Сейчас полпервого. Официально уже начался новый день, и мне нужно восстановить баланс жидкости в организме. Ты же заставил меня попотеть, Брайан.

С улыбкой, не предвещающей ничего хорошего и словами «ну так пей воду», Брайан кидает в него полотенце и ложится рядом обнажённый. И единственное, чего хочется Джастину в тот момент, так это слизать капли с его ещё влажной груди.

С их воссоединения прошло вот уже три дня, и это первый раз, когда Брайан сказал ему «останься» после двух крышесносных трахов и целой уймы великолепных минетов. Первый раз, когда он остаётся на ночь. Он чувствует покалываение во всем теле, и кофеин тут совсем ни при чем.

- В воде нет сахара, - упорствует Джастин. – А по твоей милости я еще и калории сжигаю.

- Боги. Ты превратишься в жирного старикашку. Мне придется отказаться от секса с тобой просто из принципа. Я вижу твоё будущее, о юный падаван.

Слышать, как Брайан использует словечки из Звёздных Войн, настолько нелепо, что кола едва не брызгает у Джастина из носа. Он спрашивает, что это было, и получает вполне логичное объяснение. Ведь невозможно дружить с Майклом с четырнадцати лет и не посмотреть ни одной серии про то, как Люк Скайуокер и Хан Соло сражаются член к члену во имя сил света.

Джастин хохочет, отставляет ополовиненную банку и, зевая, лезет в кровать, вопреки мнению Брайана о том, что невозможно зевать, выпивая по два литра кофе в день.

- Я так же вижу муки бессонницы в твоём будущем, юный Скайуокер.

Брайан гасит свет, и они остаются лежать в темноте: редкий случай, когда они в одной кровати и не трахаются. Сексуальный голод уже утолён. В эти минуты предшествующие сну – он всегда засыпает первым – Джастин думает о предсказаниях и спрашивает Брайана, по-прежнему ли он отвечает своим извечным «умереть молодым и оставить после себя красивый труп», когда его спрашивают о планах на будущее. Брайан не говорит ни да, ни нет. Вместо этого он говорит нечто такое, что совсем Джастину не нравится:

- Это лучше, чем умереть старым и оставить после себя труп, покрытый морщинами и уродливыми шишками.

- Рэйдж никогда не умрёт.

Джастин уверен, что Брайан улыбается во тьме.

- Никогда?

- Неа, мы с Майклом уже всё обсудили. Рэйдж будет жить вечно и совершать благородные поступки. Например, спасать извращенцев от злобных политиканов, которые их притесняют.

Брайан изрекает: «Ха-ха, умнО», и это первый раз, когда они говорят о Стоквелле. Ночью, лёжа в кровати.

- А я-то уж было стал удивляться, почему ты не начинаешь меня подначивать. Можешь оставить свои проповеди при себе, я их уже выслушал немало, в разных вариациях, и ни одна не принесла мне ничего, кроме мигрени.

Тут Брайан рывком садится и тянется через Джастина к столику в поисках сигарет. Разумеется, Джастин оставляет свою проповедь при себе: «Я бы никогда не попросил тебя о чём-то, что тебе не нравится, Брайан». И получает один из типично брайановских ответов: «Это потому что ты прекрасно уяснил, что я делаю только то, что нравится, помногу и в разных позах». На этом их единственный разговор о Стоквелле и заканчивается. За ним следует долгая пауза, полная никотина и затяжек Брайана. Потом Джастин бормочет: «Хотя…» и Брайан вздыхает: «Это неизбежное ”хотя”».