Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– Какие тайны хранит твоё прошлое? – спросил Рекс, спустя несколько минут гнетущего молчания.

– Не твоё дело, – по привычке отозвался Льюис.

– А если всё-таки моё?

– Не твоё, – последовал повторный ответ.

Стукнула о косяк дверь. Рекс остался здесь в одиночестве.

Льюис сбежал, ничего не поясняя. Как и всегда.

========== Глава 5. Тот, кто ищет ответы на вопросы. ==========

Рекс Мюррей не считал себя сплетником, готовым сунуть нос в жизни каждого, чтобы узнать как можно большее количество чужих секретов. Он себя даже любопытным назвать не мог.

Старался относиться к людям ровно, принимая на веру то, что они сами считали нужным поведать собеседнику. Строго дозированное количество информации, которого хватит для общения. Если новый знакомый действительно вызовет интерес, тогда можно подумать и о сближении, в ходе которого волей-неволей, а появятся общие темы для разговора, вспыхнут многочисленные обсуждения, получится вспомнить истории из прошлого, когда знакомство ещё не состоялось, и органично ввернуть их в свои воспоминания, переплетя с основной канвой общения.

Обычно всё именно по такому сценарию и развивается.

Рекс не пытался строить из себя мистера-загадку и на вопросы о семье отвечал довольно активно, можно сказать – охотно. Ему нечего было бояться, нечего стыдиться. Если только пристрастия отца к крепким горячительным напиткам, ставшего причиной трагедии, разыгравшейся в семье Мюррей несколько лет назад. Тогда, пожалуй, это действительно было страшно и пугающе – ввергало в шок. Был человек, и вот уже этого человека нет, от него остались лишь многочисленные вещи, фотографии и мысли о том, сколько всего не сделано.

Рекс не любил разговаривать о смерти, да и размышлять о ней не любил. Себя он считал фаталистом, а потому придерживался мнения, что если с ним случится нечто страшное, значит, именно это и должно было случиться. С таким отношением жить было легче.

С тех пор, как их дом погрузился в траур, прошло четыре года.

Днём отец уехал по делам, вечером… Вечером в дверь позвонили. На пороге стоял полицейский, принесший в дом дурную весть. Ничего необычного. Большое количество алкоголя в крови, авария.

Соболезнуем вашему горю, миссис Мюррей.

Когда Рекс спустился вниз, гостиную заполнил острый запах лекарств, мать сидела на диване, глядя в одну точку, и не реагировала на сына, пытавшегося докричаться до неё.

Рекс не придумал ничего лучше, чем позвонить Маргарет. Она приехала в кратчайшие сроки, обняла племянника, погладила по голове, сказала о горе, что посетило их семью. Рекс вроде понимал, что ему следует скорбеть о безвременной кончине родителя, но выдавить из себя скупую притворную слезу так и не сумел. Не потому, что был бесчувственной скотиной, не способной на жалость, вовсе нет.

Он просто не любил отца.

Не понимал, что там можно любить.

Как бы ужасно это не прозвучало, при сообщении о смерти он испытал облегчение, словно с плеч свалился огромный груз, до того разрушавший, едва ли не ломающий позвоночник.

Мать и тётка иначе восприняли произошедшее событие. Мать из-за своей слепой любви, Маргарет по причине неосведомлённости о многочисленных поступках брата, понизивших уровень любви со стороны Рекса, до минимальных показателей. Во всяком случае, Рекс тогда придерживался подобной точки зрения. Чуть позже ему довелось узнать правду, и он понял, что прежде настолько сильно ошибаться ему не приходилось. Об этих случаях она не знала, но зато располагала знаниями не менее шокирующими.

Организацией похорон занималась Маргарет.

Ева после смерти супруга находилась в прострации и совершенно потеряла интерес к жизни. Она бродила по дому, подобно привидению, перестала причёсываться, практически ничего не ела. Только лежала в кровати и беззвучно плакала, изводя в промышленном масштабе одноразовые бумажные платки.

Она не видела никого и ничего, кроме погибшего супруга.

Рекс, стоя на пороге её спальни, неоднократно задавался вопросом, на который никогда не находил ответа. Даже не одним, а несколькими. Количество, в общем-то, не играло решающей роли. Больше напрягало то, что все они считались риторическими.

Рекс отчаянно пытался понять, почему Ева плачет.

Чего именно ей теперь не хватает?

Оскорблений, криков, крови на полу и на стенах?

Разбитой посуды?

Тех обращений, коими награждал её супруг? Сука, испортившая мою жизнь. Что может быть романтичнее?

Просто эталон и образец. Не правда ли?

Наверное, правда.

Рекс, оказавшись на кладбище, не испытывал потребности бросить на гроб горсть земли, удивлялся большому количеству людей, пришедших проститься, втайне посмеивался над речами, гласившими, что мир в этот день потерял прекрасного человека. Единственное, чего Рексу действительно хотелось – плюнуть на могилу родителя, развернуться и уйти. Вместо этого пришлось лицемерно пристроить посреди цветочного многообразия корзину с цветами – алые розы, белоснежные лилии.

Развернуться и уйти уже ничто не помешало, и Рекс сделал это с удовольствием.

Ему были противны речи о том, что присутствующих навеки покинул потрясающий человек.

Когда друзья и знакомые Филиппа, наблюдавшие исключительно идеально оформленную витрину, демонстрирующую товар лицом, вспоминали многочисленные добрые дела, меценатство и благотворительные проекты, ставя Мюррея-старшего на уровень, коего тот явно не заслуживал, Рекс мысленно разворачивал иной послужной список. Ему, признаться, было наплевать на показную добродетель отца, и на то, скольким приютским воспитанникам сумели выдать стипендии. Какая разница, скольких посторонних людей он сделал счастливыми, если родным и близким приходилось страдать?

В его воспоминаниях доминировали мысли о вынужденных побегах из дома, о водолазках, ставших неотъемлемой частью гардероба, помогающей скрывать многочисленные синяки, об угрозах, что сыпались, как из рога изобилия. Доставалось и ему, и Еве. Ему, когда он пытался защитить мать. Ей… Просто так. Просто потому, что жила и раздражала самим фактом своего существования.

Впрочем, Рекс не удивлялся тому, что брак родителей был несчастливым. Он изначально строился на принуждении, а не на любви. Любовь тоже была, но только с одной стороны. Не совсем нормальное чувство, граничащее с обожанием, преклонением, воспеванием и отвратительным по своей силе восторгом, от которого Рекса тошнило. Исходило оно, что совсем неудивительно, именно от Евы, а не от Филиппа.

Прежде он благосклонно принимал данное чувство, потом начал тяготиться, а позднее и вовсе перешёл в стадию отчаянной ненависти.

Иногда Рекс ловил себя на мысли, что Филипп, сумев избавиться от жены хотя бы таким способом, обрадовался не на шутку. Смерть его не напугала, а стала избавлением от оков мерзкого союза.

Ева была моложе своего супруга на добрых десять лет. Дочь политика, сидящего в каком-то местечковом парламенте, отчаянно подворовывающего и, как следствие, живущего на широкую ногу. Молоденькая, глупенькая, влюбчивая девушка, старательно оберегаемая отцом от недостойного окружения.

Разумеется, она не могла не влюбиться в одного из представителей именно такой компании.

Это даже не простая закономерность.

Это уже классика жанра и закон жизни.

Филипп решил провернуть аферу, обманув потенциального тестя, вытянув из него все денежки и свалив из ненавистной провинции в столицу.

План почти удался.

Почти.

Когда Филипп готов был сесть на самолёт, навсегда покинув родные места, его настигла кара в лице помощников отца Евы. Его вежливо попросили пройти вместе с ними, а потом… Нет, не избили до полусмерти и не отняли деньги, которые он таки успел прихватить. Вместо этого поставили перед выбором. Либо он женится и становится законным владельцем украденного, либо получает пулю в лоб, и больше о материальных благах не беспокоится. Они ему не понадобятся.