Притчи, приносящие здоровье и счастье

Целый день просидел старый мастер Себастиан у себя в комнате, любуясь на прекрасную флейту, но боясь снова начать играть на ней – слишком велика была сила той музыки, что исполнил он утром. А вечером из Зальцбурга приехал погостить старший сын Себастиана поэт Райнер. Райнер рассказал, что по дороге в маленьком городке, названия которого он даже и не запомнил, хотя проезжал и прежде через него частенько, увидел вдруг на башне какой-то удивительный шпиль. Никогда прежде не замечал его, а тут прямо бросилось в глаза. Отец попросил сына описать этот шпиль и, к удивлению своему, услышал от Райнера точное описание того шпиля, который нынче утром был буквально сотворен на его глазах музыкой волшебной флейты.

Однако почти сразу удивление старого Себастиана сменилось непреодолимым желанием как можно скорей показать волшебную флейту своему внуку. Быстро понял Себастиан-старший, что только такая музыка способна хоть немного заинтересовать Себастиана-младшего. И сразу после ужина пригласил внука к себе в комнату. Внук же, едва завидев флейту, которую достал дед из футляра, сразу же проявил к инструменту неведомый ему доселе интерес – не прошли знать все предшествующие старания деда даром, научился юный Себастиан разбираться во флейтах. Трудно деду было скрыть радость, когда увидел он, как равнодушные прежде голубые глаза внука засверкали таким блеском, что и в солнечный день в дунайских волнах не всегда встретишь.

Себастиан-старший взял флейту и заиграл. И вновь, как и утром, полилась музыка. Только теперь это была музыка бодрая, жизнеутверждающая. Вновь облако серого дыма повисло посреди комнаты. И в облаке этом почти сразу же стали появляться контуры купола собора – большого и прекрасного. И уже контуры эти стали почти осязаемыми, когда Себастиан увидел буквально горящие глаза внука. Радость деда была безмерна. Мелодия подошла к концу, собор вместе с облаком улетел в окно и исчез где-то в северной части неба. Юный Себастиан подошел к деду, низко поклонился.

В глазах юноши стояли слезы. Невольно прослезился и старый Себастиан, когда внук сказал ему, что отныне желает учиться у деда мастерству создателя флейт, потому что хочет сделать флейту еще лучше, чем вот эта – такую флейту, которая могла бы творить целые города, заполненные чудесными картинами, скульптурами, соборами. И чтобы флейта эта могла творить еще и стихотворения.

В тот же вечер стал мастер Себастиан с утроенным рвением обучать внука своего, тоже Себастиана, умению делать флейты. Прошло полгода с того момента, когда в ночи явился к старому Себастиану учитель его Михаэль. За эти полгода молодой Себастиан научился очень многому. И вместе с дедом сделали они флейту. Нет, конечно, пока еще не была эта флейта точно такой, о какой мечтал юноша. Но пришедшие по приглашению мастера Себастиана виртуозы-флейтисты оценили данный инструмент очень высоко. Похвала эта, однако, нисколько не добавила Себастиану-младшему гордости, нисколько не повысила его самомнения. Скорее, наоборот – открыла перед юношей новые горизонты, к которым и стал он стремиться в своем учении. И радовался этому дед, радовались родители, радовались дяди и сестры.

Пройдут годы. Станет молодой Себастиан прекрасным мастером, достойным последователем своего деда. И уж точно создаст такую флейту, музыка которой сможет творить и картины, и скульптуры, и соборы, и стихи… А что же волшебная флейта Михаэля? После того знаменитого дня, когда благодаря этой флейте удалось увлечь учением Себастиана-младшего, Себастиан-старший взял чудесный инструмент этот, положил его в футляр и отнес обратно на чердак – в кованый сундук. Можете проверить: по сей день волшебная флейта лежит на чердаке – верно, ждет опять своего часа.

Голова воина

Это теперь село наше носит название Лесное, а во все прежние времена село это называли Смердынь. Прежнее название кому-то не понравилось, и решили поменять его. Постепенно жители привыкли называть себя не смердынцами, как раньше, а лесновцами, но в душе все же навсегда остались именно смердынцами – бережно хранящими прошлое. А прошлое в селе нашем и вокруг села буквально на каждом шагу. Озера, реки, церкви, дома – все хранит печать истории… Если же случится вам пойти из села на восток, то сначала глазам вашим откроется чистое поле, сразу за полем будет почти что бескрайний луг, об эту июльскую пору весь заросший колокольчиками и васильками и оттого кажущийся одним цветом с бесконечными небесами. За этим слиянием неба и земли вы непременно набредете на озеро, что зовется в наших краях Глухим. Вода в озере такая прозрачная, что даже на самой середине его можно (если, конечно, заплыть туда на лодке) увидеть дно. А до дна там метров тридцать, никак не меньше. В озере отражается чистое небо, на котором только, может, пара облачков видна; отражается берег, поросший соснами и березами; отражается стоящая на берегу чуть ли не от начала времен избушка, в которой и по сей день живет старый лесник… А еще отражается холм.

«И что с того? – скажете вы. – Подумаешь, холм… Да мало ли у нас на Руси этих холмов!» Скажете так и будет правы. Да. Но только ведь холм холму, знаете ли, рознь. Холмов много, а наш холм, что виден в отражении в Глухом озере, необычный. Чем же? А уже хотя бы тем, что и в селе Лесное (бывшей Смердыни), и в окрестностях нашего села холм этот издавна зовут курганом. А курганом – и не мне вам это объяснять – народ называет далеко не всякий холм. Курганами зовут только холмы очень древние. И те холмы, под которым, возможно, нашли покой вожди древних племен, цари-бродяги эпох минувших. Кто-то скажет вам, что и под нашим курганом спит вечным сном такой бродяга царь, кто-то расскажет еще что-нибудь. А я ничего пока рассказывать не буду, до поры до времени помолчу, а только посоветую вам встать лицом к озеру и спиной к избушке лесника, к дверям, в нее ведущим. Встали? Теперь смотрите внимательно. Что видно вам в отражении? Небеса бескрайние, лес прибрежный… А холм видите? Конечно, отсюда не увидеть отражение нашего кургана просто невозможно. А раз видите, то не мне объяснять вам, на что похож этот холм.

Всякий в окрестностях села нашего и в землях сопредельных знает, на что похож отраженный в Глухом озере курган. Всмотритесь же внимательней, если еще не поняли. Холм это похож на голову воина – в шлеме сверху, в бороде снизу; приглядеться – и можно увидеть орлиный нос воина, глаза под нахмуренными бровями. А если подольше постоять, то воин может и посмотреть на вас. Впрочем, я ни разу не дожидался этого. Да и вам не советую – с виду он хоть и добрый, а кто его знает, что на уме у этого воина.

Так откуда взялась тут – среди лесов, рек, озер – эта голова воина? Хранителем предания старины глубокой является наш лесник. Вы посмотрели на холм в озерном отражении, вы увидели голову воина. Теперь смело, но вежливо стучите в двери избушки, что была все это время за вашей спиной. И если вам повезет, то двери отворятся, выйдет на крыльцо лесник – такой старый, как сама его избушка, а избушка, напомню, стоит тут чуть ли не от начала времен. И расскажет вам старый лесник про… Да, расскажет, если повезет. А если не достучитесь вы до хозяина избушки? Если будет он в это время в лесу, например, или же уйдет по делам своим лесниковским в село Лесное, которое издавна называлось Смердынь, то что тогда будете делать? Так и пойдете ни с чем восвояси? Так и не узнаете предания старины глубокой? Нет уж, не зря же вы приходили. Вот поэтому я и начал вам рассказывать и про село наше, и про озеро Глухое, и про избушку, и, самое главное, про холм, про курган, что напоминает голову воина. Ну а коли начал, то послушайте предание это из моих уст.

Случилось это в очень давние времена. Вот избушка лесника стоит тут на берегу Глухого озера чуть ли не от начала времен, а история, которую я вам расскажу, случилась еще раньше. Может быть, даже еще до начала времен; все может быть… Одно знаю точно: может, времен никаких тогда еще и не было, но село наше уже существовало. И случилось так, что из дальних земель северных пришли на землю нашу враги, захватчики в рогатых шлемах, с мечами зубчатыми в руках, на конях черных.