Правила долголетия. Результаты крупнейшего исследования долгожителей

В конце недели мы собрали наши записи и вернулись в Сан-Хосе. Мишель пребывал в возбужденном состоянии. В своих выводах мы были единодушны: наряду с сардинской «голубой зоной» это был один из самых необычных регионов долголетия из всех нам известных. Но до объявления результатов и планирования более основательной поездки Мишелю потребовалось побороть свой научный скептицизм. Мы договорились о визите в национальный архив, с тем чтобы перепроверить возраст каждого человека, с которым общались в Никоя.

В ходе проверки мы сопоставляли номер удостоверения личности с соответствующей записью в архивных книгах. Из-за подобных утомительных занятий еще в детстве я возненавидел науку, но сейчас мы словно стояли перед гробницей со священным Граалем данных. Примерно час ушел на получение разрешения, после чего два сотрудника провели нас в подвал здания, где хранились записи о каждом человеке, рожденном в Коста-Рике с 1888 года. Несколько часов спустя, когда мы сверили каждое имя в наших записях и соответствующее свидетельство о рождении, Мишель выскочил из подвалов архива на улицу подобно Рокки Бальбоа [2].

— Это величайший успех! — торжествующе закричал он.

Никаких сомнений: на Никоя, в Коста-Рике, так же как и в «голубой зоне» Сардинии, проживали самые старые жители планеты.

Но почему — этот вопрос оставался открытым.

В январе 2007 года мы с Мишелем в сопровождении команды специалистов вернулись на Никоя, имея детальный план действий. Штаб-квартиру мы организовали в комплексе Dorati Lodge — домиках из неотесанного дерева с жестяными крышами в лесах возле Оханчи, в самом сердце Никоя. Управляемый чудной семьей, этот комплекс располагался неподалеку от деревни, жители которой вели традиционный образ жизни, и был достаточно небольшим, чтобы мы могли занять его целиком. Рядом с ним жили обезьяны-ревуны, а дом одного из долгожителей находился прямо через дорогу. (Последние пять месяцев Мишель провел за изучением карт и таблиц в попытках как можно точнее определить «голубую зону» и выяснил, что она занимает только центр полуострова, не включая его южные и северные части и побережье Тихого океана.) Хозяева разрешили нам пользоваться беспроводным Интернетом и превратить обеденную беседку — цементное сооружение, обсаженное со всех сторон цветами, — в лабораторию долголетия и видеозаписи. Каждый вечер мы готовили статьи и короткие видеофильмы для онлайн-аудитории, следившей за нашей работой и предлагавшей свои идеи.

Нашим первым гостем стал доктор Джанни Пес, который вместе с Мишелем открыл первую «голубую зону» на Сардинии. Как и Мишель, он был осторожным, скептически настроенным ученым и старался не делать поспешных выводов. Он привез чемодан, битком набитый научными трудами, и испанский перевод методики, с помощью которой исследовал сардинских долгожителей. Кроме того, ему не терпелось проверить несколько гипотез, к которым он пришел, изучая долгожителей из самых разных уголков мира. Джанни обратил внимание на следующие закономерности: чем больше у мужчины дочерей, тем дольше он живет; люди, рожденные зимой, живут дольше родившихся летом; и люди, настроенные жить долго, действительно живут долго. Подтвердятся ли эти идеи на Никоя?

Луис Розеро-Биксби (который не смог присоединиться из-за небольшой операции) общался с нами через доктора Элизабет Лопез, бывшего психолога Всемирного банка, которая занималась вопросами здоровой жизни. Она разработала простой тест, с помощью которого мы определяли степень самоуважения, целеустремленности и благополучия долгожителей Никоя.

В задачу Элизы Томас, исследователя и автора книг о здоровье из Калифорнии, входило выявление особенностей в рационе питания жителей Никоя. Продюсер CNN из Атланты Сабрия Райс, свободно говорящая по-испански, обеспечивала перевод интервью. Съемочная группа и фотографы в составе Дэмиана Петроу, Тома Эдейра, Джозефа ван Харкена, Ника Бюттнера и Джанлуки Колла помогали документировать находки. Хорхе Виндас, костариканец, который беседовал с долгожителями в составе команды Розеро-Биксби, присоединился к нам в качестве посредника и переводчика.

В первый же день после ужина я собрал всех и изложил свой план. Все расселись за длинным столом с остатками ужина, состоявшего из бобов, цыпленка и кукурузных лепешек, и приготовились слушать.

— Мы разделимся на две команды, — начал я. — Мишель и Джанни возглавят первую. Их задача — найти и опросить как можно больше долгожителей Никоя. Собрав достаточно фактического материала, они представят нам отчет об общем состоянии здоровья, рационе питания и любые другие типичные характеристики.

— А вы знаете, — прервал меня Мишель, который всего за один день под тропическим солнцем ухитрился обгореть, — что сбор этих данных может занять слишком много времени? Нельзя рассчитывать на мгновенные результаты. Их вообще может не быть.

48-летний Джанни, чьи аккуратно подстриженные усы, очки и каштановые волосы придавали ему вид робкого интеллигента, кивал в знак согласия.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я.

Хотя скрупулезность Мишеля порой доставляла неудобства, я мог быть уверен, что результаты его исследований пройдут любую проверку.

— Остальные займутся поиском людей, отвечающих характеристикам долголетия, и пообщаются с ними.

— С чего начнем? — поинтересовалась Сабрия.

— Вот что нам известно, — ответил я, с трудом представляя, как ответить на заданный вопрос. — Перед приездом на Никоя Мишель, Джанни и я несколько дней провели в Университете Сан-Хосе, беседуя с геологами, историками, эпидемиологами, генетиками и медиками. Они подкинули нам парочку-другую довольно интересных идей. Последние четыре столетия жители Никоя живут в относительной изоляции, поэтому их культура формировалась обособленно от остальной части Коста-Рики. Но генетически они ничем не отличаются. Здесь наблюдается самый низкий в стране уровень заболеваний раком, значит, что-то защищает их.

Или природа этой части Коста-Рики оказывает сильное влияние. Джанни нашел в университете геологический атлас, отражающий уникальную физическую особенность полуострова.

Тут я заметил, что члены команды странно смотрят на меня.

— Ну да ладно, — одернул я сам себя. Начнем потихоньку, а уж потом перейдем на бег. — Мы дадим вам имена и адреса долгожителей. Предлагаю потратить несколько дней на знакомство с ними.

Последовав собственному совету, я в течение первой недели навестил с десяток долгожителей из составленного списка. На третий день я отправился к 101-летнему Дону Фаустино. Я слышал, что каждую субботу он на автобусе отправляется в Санта-Круз на рынок, где всегда покупает одни и те же продукты.

Это как раз была суббота.

Солнце только-только поднялось над пастбищами у деревни Веинтисиете-де-Абриль, когда я подошел к трехкомнатному деревянному дому, где Дон Фаустино жил вместе с внуком Хорхе и пятнадцатилетним правнуком Марко. Они уже были на ногах и ждали автобуса, который отправлялся в половине восьмого и должен был отвезти их в город.

Дон Фаустино по субботам встает в четыре утра. В тот день на нем были клетчатая рубашка с коротким рукавом, широкополая шляпа и закатанные штаны, открывавшие шишковатые ступни в сандалиях и мускулистые лодыжки. На мой вопрос, могу ли я сопровождать их в поездке на рынок, он безразлично кивнул головой. Спустя минуту с громким шипением подкатил старенький автобус и распахнул перед нами двери. Мы втиснулись в битком забитую людьми машину, причем температура в автобусе была явно значительно выше 36 °C. Дон Фаустино встретился со мной взглядом и снова кивнул, как бы говоря: «Никто не заставлял».