Хоккейное безумие. От Нагано до Ванкувера

То, что в разговорах с журналистами Фетисов не переходил на личности хоккеистов (в отрицательном, естественно, смысле), делает ему честь. Но, похоже, излишняя деликатность в общении со звездами сослужила главному тренеру не лучшую службу. Некоторых из них он так и не смог «разбудить». Возможно, понадеялся на то, что профессионализм заставит тех проснуться самостоятельно. Не вышло.

Именно этим я склонен объяснять фиаско на Олимпиаде линии атаки сборной России, звездопад имен в которой не помешал нападающим оказаться самым слабым звеном в команде! И это несмотря на то, что 8 (!) этих форвардов из 13 забросили в регулярном чемпионате НХЛ по 18 шайб и больше. Предолимпийские опасения, что набор наших игроков атаки будет в равной степени угрожать и чужим, и своим воротам, сбылся с точностью до наоборот. На Играх самым результативным с 3 голами в 6 матчах оказался Ковалев, забивавший лишь в последних 4 периодах турнира…

Было удачно найдено сочетание Самсонов — Федоров — Ковальчук. Но две молодежные трети звена к концу соревнований, что называется, «подсели» (молодые игроки вообще могут играть на турнирах такого накала только роли второго плана), и лишь Федоров стабильно тянул лямку и в обороне, и в атаке. Из остальных же троек ни одна так и не нашла себя. Специалисты давно поговаривали об игровой несовместимости Ковалева и Яшина, несмотря на их общее динамовско-молодежное прошлое. Так и оказалось. Но если Ковалев в других звеньях (в матче против США — с Самсоновым и Федоровым, против Белоруссии — с Дацюком и Ларионовым) наконец-то расцвел, то Яшин остался бледной тенью того прекрасного центра, которого мы привыкли видеть.

Слабая игра Яшина (лишь один гол в первой встрече с белорусами) для меня наибольшая загадка. В профессионализме Алексея сомневаться не приходится. Сезон у него был хороший. За сборную он всегда играл с подъемом, за исключением последнего чемпионата мира, где старательностью он не смог компенсировать какую-то заторможенность. Но тогда это можно было объяснить концом сезона. А тут?

Перед Играми «Спорт-Экспресс» выражал опасения по поводу того, что Яшина в «Айлендерс» элементарно «заездили». Может, в этом и дело. Во всех играх Олимпиады форвард безупречно боролся и… не пытался ничего придумать. Жаль.

Но еще больше, чем на Яшина, ставили на Павла Буре. Нагано оставалось у всех в памяти, и даже после Санкт-Петербурга люди верили: на Олимпийские игры вернулась прежняя Русская Ракета.

Увы, в Солт-Лейк-Сити он больше напоминал орбитальную станцию «Мир» в ее последние годы. В активности и пользе команде уступал младшему брату, не забил ни одного важного гола (их всего было два: единственный — финнам и последний — белорусам), упустил множество моментов, главный из которых при счете 2:3 против американцев. Кроме Рихтера, ему уже не противостоял никто, дистанция была самая что ни на есть убойная. Вот Буре и щелкнул на убой, совсем безыскусно. И попал в голкипера.

В «Спорт-Экспрессе» по горячим следам я написал:

«Не думаю, что дело в пресловутой трещине в кисти, тем более что о ней уже давно никто не вспоминает. Скорее, трещину дала психология знаменитого хоккеиста. Если и в Нагано, и во «Флориде» он был (или является) безусловной примой с неограниченным количеством игрового времени, то в Солт-Лейк-Сити Павел внезапно оказался равным среди равных. И к возникшей впервые за долгие годы конкуренции за лидерство оказался не готов.

Быть может, потому, что после Нагано Буре-старший из великого спортсмена превратился в знаменитость. И быстро вошел во вкус светской жизни. Телевидение, обложки журналов, поклонение половины женского населения России, неослабное внимание со стороны политиков — все это, похоже, заставило Павла забыть о том, что за 10 лет выступлений в НХЛ он ничего не выиграл — нив клубах, ни в сборной. В весенние дни 99-го, когда Яшин с командой России сражался на чемпионате мира в Норвегии, он с помпой получал орден из рук тогдашнего президента России Бориса Ельцина. Год спустя, будучи капитаном, не торопился приехать в Санкт-Петербург к уже вовсю тренировавшейся команде. В Москве у него нашлись дела поважнее…

Да, в НХЛ он при этом забивал исправно, но в главных матчах отлично вроде бы пристрелянное и смазанное ружье отчего-то не срабатывало: то «Флорида» проигрывала в первом круге плей-офф, то вовсе туда не выходила, а в этом сезоне опустилась на самое дно. Из молодого лидера «Ванкувера», почти обеспечившего клубу Кубок Стэнли 1994 года, Буре превратился в этакого хоккейного Нарцисса, считающего только собственные голы и фактически убравшего из «Флориды» двух тренеров, пытавшихся призвать его к участию в оборонительных действиях.

Отдаю себе отчет в том, что все это звучит крайне жестко и наверняка вызовет у хоккеиста обиду. Но, может, вместе с ней — и желание что-то в своей жизни пересмотреть, вернуться к давно забытому и упущенному. По достоинству оценивая масштаб таланта Буре и помня о его подвигах в Нагано, я хочу лишь помочь ему стать самим собой. Пускай с помощью шоковой терапии, но Русская Ракета должен понять, что к своему провалу в Солт-Лейк-Сити он шел не один день».

Сейчас, почти восемь лет спустя, понимаю: в тех оценках, данных на эмоциях и по горячим следам, была лишь доля истины. Теперь очевидно: от Буре-старшего не стоило ждать прежнего хоккея и по объективным причинам. Уже несколько лет Русскую Ракету мучила хроническая травма колена, о которой он, пока играл, предпочитал не распространяться. Но в какой-то момент стало уже невмоготу.

Сразу после Солт-Лейк-Сити Буре объявит о завершении карьеры в сборной. А спустя всего полтора сезона, в возрасте 32 лет, закончит свою хоккейную карьеру, хотя официально объявит об этом лишь по ходу сезона — 2005/06, будучи назначенным генеральным менеджером сборной.

Вернуться в хоккей за эти годы он, наверное, мог бы. Но не хотел остаться инвалидом — а такую перспективу в случае неудачного развития событий врачи ему предрекали. Буре хотелось получать удовольствие от жизни — скажем, играть в свой любимый теннис. Приносить себя в жертву профессии в его планы на четвертом десятке лет не входило. Его можно и нужно понять.

Нормальные люди сохраняют в памяти хорошее — а потому мы будем помнить Русскую Ракету в форме сборной России прежде всего по подвигам в Нагано-98. Которыми он осчастливил всю страну.

Не случайно в финал турнира в Солт-Лейк-Сити вышли команды США и Канады. Обе они в прошлом сентябре успели провести краткосрочные сборы, где по крайней мере начали работать и над тактикой, и над взаимопониманием. Сборной России такого сбора, может быть, и не хватило.

— Если бы меня назначили раньше, я бы не посчитался с запретом НХЛ на проведение летних лагерей национальных сборных и собрал бы ребят, — говорил Фетисов. — Но даже гораздо позже, во время четырехдневных каникул в дни All-Star Game, мы были готовы пригласить игроков вместе с семьями в Лос-Анджелес. Они были согласны, нужны были только деньги на перелеты и размещение (около 240 тысяч долларов США. — Прим. И. Р.). В контракте было записано, что ответственность за проведение и финансирование такого сбора лежит на ФХР и ОКР. Хотя переговоры велись и обещания были даны, денег мы так и не получили. Считал и считаю, что этот сбор нам бы очень помог и объединиться, и пройтись по тактическим вариантам. На турнир уровня Олимпиады совсем с листа ехать играть нельзя.

Канадцы и американцы извлекли уроки из Нагано, к которому, по мнению Фетисова, подошли без должного уважения к соперникам из Европы. Неудивительно, что именно они, главные «пострадавшие» японской Олимпиады, теперь встретились в финале.

Трудно было поверить, что Канада, основоположник хоккея с шайбой, не побеждала на Играх 50 лет. И вот спустя полвека это произошло. А американцы потерпели первое за три Олимпиады домашнее поражение, которое стоило им золота.

Героями матча стали канадские форварды Джером Игинла и Джо Сакик, забросившие по две шайбы. Любопытно, что Игинла до того за пять матчей забил лишь один гол — в полуфинале белорусам, когда все уже было решено. Его время пришло в главном матче. Так же, как шесть лет спустя на чемпионате мира в Квебеке Илья Ковальчук, не забив ни одного гола до финала, стал автором двух решающих шайб.