Вечная тайна футбола

Глава 7. На капитанском мостике главной команды страны

Нет более высокой чести для футболиста, чем быть приглашенным в сборную своей страны и получить возможность выйти на поле в майке с Государственным гербом СССР.

Нет большего признания заслуг тренера, чем выдвижение его на пост руководителя этой команды.

Получилось так, что в течение 17 лет– с 1935 по 1952 год – сборная СССР по футболу не созывалась ни разу. Были тому разные причины – и оба активные и субъективные.

Напомню, что в 1946 году наша страна вступила в Международную федерацию футбола (ФИФА). Это дало наконец сборной СССР право участвовать в официальных международных турнирах. Мы, однако, не спешили… Наши клубы, правда, довольно успешно проводили товарищеские матчи с зарубежными командами, благодаря чему футболисты и тренеры знакомились с различными школами игры, набирались опыта.

И вот в 1952 году было принято решение об участии советских спортсменов в Олимпийских играх в Хельсинки. Тут уж вопрос о создании футбольной сборной СССР встал, как говорится, ребром.

Олимпийская премьера

Работал я в 1952 году старшим тренером тбилисского «Динамо» и поначалу был в стороне от забот сборной.

Клуб наш обычно проводил весенние сборы на своей базе в Леселидзе. В то время там были, пожалуй, наилучшие на Черноморском побережье Кавказа условия для подготовки футболистов. Но в этот раз нас попросили уступить «насиженное» место только что организованной сборной страны. Мы, конечно, согласились и перебазировались в Очамчиру.

Старшим тренером сборной СССР был назначен Борис Андреевич Аркадьев, под руководством которого команда ЦДСА два предыдущих сезона выигрывала и чемпионское звание и Кубок СССР. В помощники ему определили известных в прошлом футболистов, игроков довоенной сборной, – Михаила Бутусова и Евгения Елисеева, ставших к тому времени опытными тренерами. Бывая в Леселидзе, я с огорчением видел, что все их планы подготовки перечеркивает погода.

Весна того года выдалась невероятно дождливой. Футбольные поля размокли, и ни о каких полноценных тренировках не могло идти и речи. Игроки добросовестно «месили грязь», приобретая в лучшем случае лишь физическую форму. Не везет да и только нашей сборной, помню, думал тогда я.

Для того чтобы в создавшейся обстановке дать возможность сборной наиграть состав и наладить необходимые тактические связи, было принято решение провести вместо первого круга чемпионата страны всесоюзный турнир. В качестве самостоятельной единицы в него и включили главную команду страны, которая выступала там и в ряде встреч с зарубежными соперниками под флагом сборной Москвы (а иногда и ЦДСА).

Первый такой международный матч против сборной Польши состоялся 11 мая 1952 года на столичном стадионе «Динамо». На поле с нашей стороны вышли: Владимир Никаноров (ЦДСА), Константин Крижевский (ВВС), Анатолий Башашкин, Юрий Нырков (оба – ЦДСА), Игорь Нетто («Спартак»), Александр Петров (ЦДСА), Василий Трофимов («Динамо» Москва), Валентин Николаев (ЦДСА), Константин Бесков («Динамо» Москва), Автандил Гогоберидзе («Динамо» Тбилиси), Сергей Сальников («Динамо» Москва). Бескова в ходе игры заменил Всеволод Бобров (ВВС), а Сальникова – Анатолий Ильин («Спартак»). Дебют прошел неудачно – 0:1. Спустя несколько дней в матч-реванше советские футболисты, однако, победили – 2:1.

Затем в гости к нам приехала венгерская сборная. Она показала игру высокого класса, но наша команда во встречах с ней добилась удачного результата – 1:1 и 2:1.

Следующей проверкой стали игры с национальной командой Болгарии, выступавшей у нас под флагом сборной Софии. Как и мы, она вела подготовку к олимпийскому турниру. Уже в Москве ее руководители попросили организовать помимо встреч с нашей сборной еще и игру с каким-либо клубом.

Тбилисское «Динамо», серебряный призер чемпионата СССР 1951 года, готовилось к очередному матчу всесоюзного турнира в подмосковном поселке Кратово. И тут меня неожиданно и срочно вызвали на коллегию Спорткомитета СССР.

Там спрашивают: «Готовы ли вы провести товарищеский матч со сборной Софии?». Отвечаю: «Готовы!». Но простого согласия, оказывается, мало. Накануне наша сборная сыграла с болгарами вничью – 2:2, поэтому члены коллегии строго допытывают меня: «А успешно сыграть готовы?». Что в таких случаях отвечать? Можно ли вообще гарантировать успех в предстоящей футбольной игре? Знаю, что нельзя, но если выражу сомнение, лишу возможности команду сыграть интереснейший матч. Поэтому не моргнув глазом говорю: «Думаю, сыграем успешно».

И мы действительно сыграли успешно. Московские зрители от души аплодировали тбилисским динамовцам, действовавшим красиво и технично. Наша команда победила 2:1, по могла выиграть и с более крупным счетом – столь заметным было ее преимущество. Этот успех сыграл неожиданную роль в моей тренерской судьбе, поскольку и второй матч нашей и болгарской сборных (18 июня) закончился со счетом 2:2. А до начала Олимпийских игр оставалось чуть меньше месяца…

Уже потом я узнал, что спортивные руководители не раз выражали неудовольствие игрой сборной СССР в этих контрольных встречах, отчего то и дело изменялся состав команды, главным образом в линии нападения. Но пришла, как оказалось, пора и более строгих организационных мер. Короче говоря, меня назначили вторым тренером сборной.

Что это вообще за должность «второй тренер»? Остряки выражают ее суть так– «пойди принеси!». К сожалению, в этой шутке есть немалая доля истины. Ведь многие старшие тренеры видят в помощниках лишь слепых исполнителей своей воли.

Наши отношения с Борисом Андреевичем Аркадьевым строились на другой основе. Прежде всего, мы относились друг к другу с уважением. У нас с ним издавна были хорошие деловые и общечеловеческие контакты.

Конечно, последнее слово оставалось за Аркадьевым, но он всегда перед тем, как принять решение, советовался со мной и по поводу состава, и о характере предстоящей игры. Вместе с ним проводил я и тренировки, участвовал в беседах с футболистами, определяя им конкретные задания на матч. Словом, взаимопонимание у нас было полное…

Оставшиеся до олимпийского турнира контрольные товарищеские матчи мы провели успешно, обыграв сборные Румынии (3:1), Финляндии (2:0) и Чехословакии (2:1). А затем вместе со всей советской делегацией на поезде выехали в Хельсинки.

Надо сказать, что в те времена отборочные матчи к турниру не проводились. Когда мы прибыли на место, то выяснилось, что заявки на участие в нем подали 27 команд. Как быть? Представители ФИФА решили провести сначала 11 квалификационных встреч, победители которых вместе с пятью командами, освобожденными от них, становились участниками 1/8 финала розыгрыша.

Вместе с тогдашним председателем Всесоюзной футбольной секции Валентином Гранаткиным я и отправился на жеребьевку. Сидели мы с ним недалеко от того места, где происходила эта церемония.

Какой принцип изберут деятели ФИФА для жеребьевки? И вот она началась. Называют пару «Венгрия – Румыния», затем «СССР – Болгария»… Я не выдерживаю и говорю Гранаткину: «Валентин Александрович, пора вмешиваться, тут же обман какой-то…». А он: «Тише, неудобно…». Не знаю, может быть, я и ошибался, но как могло случиться, что четыре очень сильные команды (заметьте, все из социалистических стран) должны были встретиться друг с другом в матчах с выбыванием еще на предварительном этапе, в то время как в турнире среди 27 участников числилось множество просто слабых сборных! Поводом же для моего эмоционального восклицания послужило то, что бумажки с названиями команд, которые вынимались из кубка или чаши (не помню точно), зачитывались вслух, но сидящим в зале, как это обычно делается, не показывались. Вмешаться же в жеребьевку мы, разумеется, не могли. Это я так уж, в сердцах сказал…

Что делать, пришлось играть с болгарами, с которыми мы еще в Москве хорошо познакомились.

Сейчас, по прошествии лет, я хорошо понимаю, что ни раньше, ни позже в олимпийском турнире не было столь сильного состава участников, какой оказался в 1952 году в Финляндии. Мне вообще кажется, что сборные Венгрии, Югославии, Болгарии и Румынии имели в то время самые лучшие сборные в истории своего футбола. Да и у нас команда была хорошая.