Форвард платит за всё

Будинский внимательно слушал Лобова, пытаясь определить, серьезно тот говорит или с подначкой.

— Леша, прекрати чушь молоть, — мирным тоном вступил Гудовичев. — Зачем дразнишь нашего безработного богача? Он и без того не всегда задумывается — что можно и что нельзя, — прежде чем связаться с деловыми людьми. Я ему целый час мозги вправлял: хочешь иметь много денег — заведи законное дело, повкалывай, как все миллионеры вкалывали и вкалывают. А то вместо виллы под Барселоной заимеешь комнатушку с видом на небо в клетку.

— Не верится мне, док, что он вас хорошо понял, — сказал Лобов и обратился к Исабель: Пора нам. Белочка. Мне надо ногу посмотреть и в покое ее держать. Ты уж извини. Живете вы хорошо. Желаю тебе сына родить, а еще лучше — сразу двойню. Спасибо за приглашение. Увидимся еще. Наверняка увидимся.

Он поцеловал Исабель. Кармен тоже расцеловала подругу, у которой слезы навертывались на глаза.

— Док, вы еще побудете? Или с нами?

Гудовичев решительно встал, чуть покачнулся.

— Поздно уже, — опередил он пытавшегося что-то сказать Будинского, — если не возражаете, я с вами.

В машине Гудовичев сидел рядом с Кармен, а Лобов — на заднем сиденье. Наклонившись к доктору, Лобов говорил, казалось бы, убедительно, но нарочито сгущал краски, отчего Кармен время от времени искоса поглядывала на него, однако не решалась ни прервать, ни включиться в разговор.

— Видите ли, док, вы опоздали со своими проповедями добропорядочной жизни. Он уже погряз в таких темных делах, о которых нам с вами и не снилось. Тут .и фальшивомонетчики, и торговцы наркотиками, и убийцы, и мафиози — а он делает вид, что ничего не знает и не понимает. Да он уже давно на крючке у Интерпола. Его не берут только потому, что хотят через него всю сеть определить. Я это знаю доподлинно. За его квартирой и сейчас следят. С него вообще глаз не спускают. Даже телефон прослушивают...

Машина мчалась по ночному Мадриду. Разноцветные огни реклам пробегали бликами по лицам Кармен, Гудовичева, Лобова. Доктор слушал с напряженным вниманием. Он окончательно протрезвел: то неверие, то страх, то даже ужас читались в его глазах. Он ничего не говорил, не перебивал Лобова, только периодически шептал:

— Неужели, неужели?..

Они остановились у входа в отель.

— Да-а, — тяжело вздохнул Гудовичев, — раскрыл ты мне, Леша, глаза. Что же делать-то теперь? А я ведь к нему всей душой. Какой подлец, какой подлец...

Он с трудом вылез из машины, покачнулся и с отрешенным видом побрел к входу. Кармен и Лобов тоже вышли из машины. Она проводила его до дверей. Доктор уже был в холле. Он обернулся и послал им воздушный поцелуй.

Кармен обняла Лобова, крепко поцеловала его.

— Лешенька, дорогой, любимый мой, отдыхай, береги себя. Завтра мы не увидимся. Я не могу вырваться из редакции. Но позвоню обязательно. Это все правда, что ты говорил о Викторе?

Лобов прижал ее к груди.

— Не думай об этом. Но держись от него подальше.

— А как же Исабель? Бедняжка, как ее жалко!

— Конечно жалко. Ты позванивай ей почаще. А что еще мы можем?

Он поцеловал Кармен в губы.

— И ты себя береги. Из Москвы буду звонить тебе раз в неделю. И ты звони. Или ко мне, или к теще. В Сочи я лечиться не поеду. Наверняка у нас в ЦИТО справятся. Завтра еще поговорим. Спокойной ночи.

Ему не спалось. Он попробовал было читать в постели, но никак не мог сосредоточиться. Выключил лампу и лежал в темноте, глядя в потолок, когда зазвонил телефон. Не вставая. Лобов взял трубку. На чистом русском ему сказали:

— Если хочешь, чтобы твоя девица осталась жива, одевайся и спустись в ночной бар отеля. Там к тебе подойдут.

— Дайте... дайте ей трубку... — выдавил из себя Лобов.

Но на другом конце провода уже прозвучал отбой.

Несколько секунд Лобов соображал, что ему надо делать, потом вскочил, стал одеваться.

Он вошел в бар и в дальнем его конце увидел Земцова, сидящего спиной ко входу. Лобов хотел было направиться к нему, как почувствовал руку, сдавившую плечо. Обернулся. Перед ним стоял Будинский. Он подтолкнул Лобова влево, в кабинку, отгороженную ширмой от зала. Лобов задел травмированной ногой крутящееся металлическое кресло в кабинке и застонал от боли.

— Давай без глупостей! — холодно проговорил Будинский. — Все в твоих руках!.. Я хотел с тобой дома все обсудить, но ты взбрыкнул, пришлось применить прессинг!.. Я знаю, это неприятно, но что делать?!

— О чем ты?! — не понял Лобов.

— Не прикидывайся рваным пиджачком! Ты и дома у меня наговорил достаточно! Скрытые угрозы, намеки!.. Я знаю все, что произошло в Москве!..

— Не сомневаюсь!.. — усмехнулся Лобов.

Будинский выдержал паузу, оглянулся, точно кому-то подал знак.

— Так вот, я хочу знать, что знаешь ты и что тебе говорил об этом твой сыщик!.. Предупреждаю заранее, что только чистосердечное признание может облегчить участь Кармен, твою и твоих детей!..

Лобов при упоминании о детях невольно содрогнулся.

— Ну?! — торопил Будинский.

— Я попал в эту историю случайно, сам понимаешь!.. — вздохнул Лобов. — Не будь тех фальшивых двадцаток... Потом случайно увидел в стекляшке Бондаренко и Знобишина! Да и вообще, сам знаешь, наверное, у нас каждый второй чего-то везет на обмен, на продажу, лишь бы валюты побольше!.. Сам первое время лишнюю пару наручных часов прихватывал... А тут тебя увидел: огромный пакет из «Березки» тащишь. Зашел к Барсукову. Пакет опустел. Потом к Лопареву — пакета нет!.. А тут накачка следовательская: мол, торговля валютой, меня по телефо-ну пугают, жена разбилась, Бондаренко убили... Как ты думаешь после всего этого?! Тут любой шпионом покажется?! А в номер сегодня вернулся: выругал себя за это бабство! Нервишки просто сдают!.. Так что...

— А Интерпол тут при чем?! — спросил Будинский.

— Какой Интерпол?! Я дома у тебя о нем не говорил! — не понял Лобов. — Это я в машине, Гудку...

— Нет, я дома слышал, как ты это словцо ввернул! Это меня и разозлило!.. Я думаю: ах ты сволочь! И понесло!.. — уже словно оправдывался Будинский.

— Да это я так! — усмехнулся Лобов. — Знаю, что Интерпол есть, вот и все!.. Да посмотри на меня: какой я сыщик?! Если бы я был сыщиком, стал бы я трепаться вот так. в открытую?! Сыщики, знаешь, их не слышно и не видно!..

Будинский молчал, хмурился, не зная, верить Лобову или нет.

— Да и потом я в «Барселону» на два года собираюсь! Какой мне смысл тебя или кого-то закладывать, если я тут у тебя под боком постоянно буду?! Подумай головкой своей ватерпольной!..

Последняя тирада, видимо, подействовала. Будинский усмехнулся, развалился в кресле.

— Это ты прав насчет «Барселоны»!.. Логично!.. Ну а если сюда собираешься, какого черта ты языком весь мусор собираешь?! Ну, навариваю я немного, так это здесь, у нормальных людей, бизнес называется!.. Вам в Союзе уже все мозги этим социализмом прокомпостировали! Вы нормального бизнесмена за жулика принимаете! Скажи спасибо, что я еще тебе попался! Другой бы пришил и поминай как звали!..

— Ну, спасибо еще рано говорить, могли бы и без Кармен разобраться!.. — холодно напомнил Лобов. Отпусти ее!..

— А ее никто и не трогал! — усмехнулся Будинский. — Это чтоб ты пошустрей спустился!..

Лобов, не мигая, смотрел на Будинского.

— А вот если ты в Москве решишь отличиться, тут я ей не завидую!.. Впрочем, и тебе тоже!.. — пригрозил Будинский. — Ты меня понял!

— Понял! — Лобов поднялся и, ковыляя, дошел до телефона. Набрал номер. Ответила Кармен.

— Я тебе звоню в номер, никто не подходит! — забеспокоилась она. — Ты где?!

Будинский насмешливо наблюдал за Лобовым.

— Я у врача, массаж делали, потом мазью растирали!.. Сейчас отдохну и поковыляю к себе! Не волнуйся, до завтра!..