Хоккейное безумие. От Нагано до Ванкувера

— Руки пожали?

— Ну конечно!

Словом, тогда и была заложена основа того, чему я стал свидетелем в раздевалке после матча на Красной площади. И здорово!

За несколько минут до начала матча, когда команды вышли из раздевалок, но еще не дошли до льда, засверкали вспышки блицев. И вскоре обнаружилось, что если по одну сторону от Фетисова — глава МЧС Сергей Шойгу, то по другую — Касатонов. А еще спустя секунды с их стороны прозвучал клич:

«Виктор Васильевич, идите к нам!»

Мы не преминули обсудить с игроками Первой Пятерки, как, по их мнению, будет вести себя во время игры Тихонов. Не будет ли по привычке кричать. Кругов был уверен, что нет: результат; дескать, не довлеет, и тренер будет получать удовольствие. Фетисов же отреагировал неожиданно: «Если не будет кричать, это плохо. Нельзя менять своих методов работы». И улыбнулся…

Сам Тихонов, с лица которого весь вечер не сходила улыбка, на мой вопрос: «Кричать будете?» — миролюбиво ответил:

— А зачем? Они же профессионалы, все в этой жизни уже прошли. Все мы удовольствие сюда приехали получать.

— Как прошла первая за много лет встреча с Ларионовым?

— Отлично. Она состоялась перед пресс-конференцией позавчера. Игорь обнял меня, сказал: «Отлично выглядите, Виктор Васильевич!» Время проходит, все мудреют, все становится на свои места…

После матча Фетисов то ли в шутку, то ли всерьез расскажет, что перед третьим периодом в раздевалке Тихонов пригрозил: «Если проиграем, домой никого не отпущу. Все сядут на сбор!»

И вот объявляют составы. Фетисов выкатывается на лед первым, Касатонов — вторым. Обмениваются репликами. Смотрят на трибуны, на Кремль — и сияют.

А перед самым началом игры — делают общий снимок. Как тот, что десять лет подряд печатали в газетах по всему миру. Касатонов обнимает Ларионова с Макаровым. Господи, да что им всем теперь делить?

Несколько лет назад, когда серьезно заболел Кругов, одним из первых, кто пришел к нему в больницу, был Касатонов. А семья Круговых, как призналась жена Владимира на 50-летнем юбилее Касатонова в московском ресторане «Яр», назвала сына в его честь — Алексеем. И так далее…

…Первые три смены Первой Пятерки — и три гола. В третьем случае потрясающий пас Ларионову через всю площадку под синюю линию отдал Касатонов. Настоящий Первый Пас в самом что ни на есть классическом его образце. Может, мне показалось, но после этой атаки Фетисов впервые сел рядом с Касатоновым на скамейке. И они втроем с Тихоновым начали что-то обсуждать.

Начинается второй период. Идет атака сборной СССР, Касатонов последним вкатывается в чужую зону и поднимает клюшку: дайте, мол, пас! Шайба у Фетисова. Пас следует незамедлительно.

Потом точно также Касатонов поднимает клюшку, когда шайба у Крутова. Делает паузу и «с кистей» бросает ее в «девятку» над плечом четырехкратного обладателя Кубка Стэнли Билли Смита. И, вернувшись на скамейку, слышит от Фетисова комментарий: «Молодец, Леха!»

Тихонов происходящее почти не комментирует — даже когда наши пропускают. Очередной выход один на один не реализует Александр Кожевников и с самоиронией бросает главному тренеру: «Надо было на сборах сидеть, Виктор Васильевич!» Тихонов от этого слова едва ли не шарахается: «Нет- нет!» Летит время!

Другие звенья нашей команды тоже стараются, но у них, в отличие от Первой Пятерки, мало что получается. Отличная вроде бы по именам вторая тройка — Могильный — Быков — Каменский. Два крайних форварда только что закончили карьеру (Могильный в раздевалке подтвердил мне: «Да какой «Амур», что вы? Я закончил с хоккеем. Больной весь»), великолепное их мастерство общеизвестно. Но рвутся к чужим воротам сами, напролом. И не получается: соперники все «читают». А у Первой Пятерки заранее прочитать ничего невозможно. Даже Тихонов позже скажет: «Думаешь, они одно сделают, а на деле получается совсем другое». И это Тихонов, который знает их как облупленных!

Так, словно на машине времени, к нам возвращалась великая Первая Пятерка.

«Если мы здесь все вместе — это уже ответ на ваш вопрос». Так Макаров ответил о возможности примирения внутри пятерки после такого матча. И добавил: «Не надо искать то, чего нет».

«Все мы нормальные люди. Да и время прошло», — это Фетисов. Так же высказывались и Касатонов, и Крутов, и Ларионов. Настало время прощать.

Жизнь — непростая штука. Фетисов с Касатоновым из друзей превращались во врагов. Ларионов с Круговым расходились в Ванкувере, куда приехали вместе играть за «Кэнакс».

Уже несколько лет не разговаривали к моменту матча на Красной площади Быков с Хомутовым, которые были не разлей вода. Не очень гладко складывались чиновнические отношения Фетисова с Третьяком, но во время третьего периода министр спорта через всю скамейку кричал президенту ФХР: «Дед, выходи внука защищать!» Большая часть пятерки в свое время отреклась от Тихонова, о чьей безжалостности ходили легенды… А ведь если вдуматься, сколько все эти люди сделали вместе! И собрал их в пятерку, и довел ее до блеска не кто-то другой, а именно Тихонов!

Психолог Рудольф Загайнов, впрочем, не верил, что все шероховатости можно разом устранить. Я спрашивал его:

— С точки зрения доктора психологических наук, Тихонов — хороший психолог?

— Никакой. Вообще. Столько ошибок, сколько сделал в отношении людей Тихонов, не сделал, наверное, никто. Мне Саша Могильный когда-то сказал: «В нем нет ничего человеческого». Нельзя обижать спортсмена — человека, который занимается очень опасным делом.

— Примирение Тихонова и игроков возможно?

— Нет. Есть вещи, которые не прощаются.

Думалось: неужели Загайнов прав? Но вот говорил мне тот самый Могильный, которого упомянул психолог:

— Тихонов, что ли, во всем виноват был? Времена такие были. Сейчас — другие. Мы идем вперед. Незачем вспоминать старые ссоры. Они все в прошлом.

Дай бог, если Могильный не кривил душой. И все остальные тоже — как и сам Тихонов, сказавший: «У нас все в порядке». Мне очень хотелось жесткое высказывание Загайнова не приводить вовсе — но, поступив так, я покривил бы душой и перед собой, и перед читателями. Тем более что и Быков в интервью для этой книги выразил такую же точку зрения, как и психолог.

Жизнь — непростая штука. Праздники — тем более такие, как 9 декабря на Красной площади, — сменяются буднями.

Проходит эйфория от встречи и волшебной игры, и наступает время каждодневной рутины, когда всплывают на свет старые проблемы и обиды.

Но тот теплый декабрьский день (даже сам Бог был за Первую Пятерку, их партнеров и их болельщиков!) должен был что-то изменить. Просто — должен был.

…Великий боксер Константин Цзю рассказывал мне:

— Мой отец — фантастический болельщик. До сих пор помню, как он смотрел хоккей в любое время дня и ночи, как ругался, когда мы проигрывали! Это потрясающие воспоминания. И быть сейчас рядом с этими ребятами, всеми вместе, фотографироваться с ними, общаться, брать автографы, да все это еще и на Красной площади… Нет слов.

И Цзю повернулся ко мне спиной, чтобы продемонстрировать автографы Первой Пятерки на футболке с надписью «Россия». И добавил: «Для отца это будет лучший подарок, который он только может себе представить!»

И великий теннисист Евгений Кафельников говорил: «Я на этих людях рос. Поэтому не мог сюда не прийти».

«Время прощать — писал я в "Спорт-Экспрессе". — Ради той радости, которую вы нам дарили, ради воспоминаний нашего детства, от которых, когда в субботу вы вышли на лед, комок вставал в горле. Спасибо вам за то, что вы есть. Дай вам Бог здоровья. И мира — с самими собой и друг с другом».

Почему я рассказал вам о ветеранском матче, который вроде бы не имел никакого отношения к Белым Олимпиадам с участием сборной России?