Одесская кухня

Николай никого не слушал, «расстраивал мать, молниеносно вырастая из всякой одежды», раздражал учителей, задавая несметное количество каверзных вопросов, и будоражил воображение однокашников, постоянно попадая в какие-нибудь переделки. Молодой Чуковский бредил литературой и философией, но при этом учился из рук вон плохо, потому что, в сущности, ни в чем еще не разбирался, но признавать себя «чайником» не желал, спорил и «на ковре» у директора гимназии бывал едва ли не чаще, чем на уроках.

«- Корнейчук, вы согласны прекратить этот глупый, бессмысленный бунт?!

- Отнюдь!»

_{Корней Иванович Чуковский}

«- Корнейчук, я же сказал, что идти на лекцию о Канте могут лишь взрослые! Зачем вы подбили однокашников снять гимназическую форму, напялить родительские вещи и тайно проникнуть в зал? Вы выглядели нелепо! И вы ведь все равно ни слова не поняли из лекции, да?

- Да. Но дискриминация по возрастному принципу требует активной ответной борьбы!»

«- Это похвально, что вы взялись за издание школьной газеты. Особенно радует, что ее тираж - 1 экземпляр. Неужели вы думали, что я его не добуду?! Я почитал ваши пасквили на учителей. Вам не стыдно, Корнейчук?

- Стыдно, господин директор. Больше такого не повторится. В следующий раз газету с пасквилями мы издадим тиражом в два экземпляра и один дадим вам, чтобы не утруждать вас поисками...»

Столь гремучая смесь хулигана, интеллигента и искателя приключений была перебором даже для Одессы. Сначала Корнейчука отчислили из гимназии (бытует версия, что сделали это в поддержку указа о «кухаркиных детях», ратующего об освобождении гимназии от учеников из низших сословий, однако воспоминания современников все же говорят, что Николай был отчислен из-за несносного поведения). Потом, несмотря на явный талант к словесности, Корнейчук чуть не лишился корреспондентских заработков.

«Я писал в этой газете о чем придется, главным образом о картинах, потому что выставки картин бывали часто... Кроме того, в редакции я считался единственным человеком, который понимал английские газеты... И я делал из них переводы для напечатания в нашей газете...» Но так как английский Николай учил самостоятельно, по очень странному самоучителю, изобилующему фразами, вроде: «Есть ли у вас одноглазая тетка, которая покупает у пекаря канареек и буйволов?», - то перевод ему давался тяжело. Проще было прибегнуть к хитрости и писать отсебятину. Увы, кто-то из друзей редактора знал английский и разоблачил халтурившего переводчика...

«Даже не могу сказать, что ты отбился от рук! Отбиваться тебе с самого начала было не от чего!» -сокрушалась мать. Но, как водится, в жизнь юноши пришла любовь и расставила все по местам. Он встретил девушку «со смелыми и живыми глазами», захотел покорить ее и в корне изменился. В стильном, начитанном, ироничном и удивительно дисциплинированном журналисте «Одесских новостей» никто даже не мог заподозрить бывшего разгильдяя, обожавшего спорить по пустякам. «Жизнерадостного и насмешливого умницу Корнея», в совершенстве уже освоившего английский, откомандировали в Лондон, позволив взять с собой молодую жену. По возвращении в Одессу молодожены уже ждали первого ребенка. В Корнее Ивановиче начало расцветать его удивительное и знаменитое нынче на весь мир понимание детской психологии и уважение к ней. Работать в Петербург он отправился, уже будучи прекрасно подготовленным к большому литературному пути. Одесса вырастила его, обучила и всегда была готова принять обратно или просто поддержать.

А в память о том милом и неуклюжем «чайнике», которым был в юности Корней Иванович, хочется привести рецепт душистого и бодрящего неповторимого «Одесского чая» .

Вам понадобится(на литровый чайник или термос):

100 г тертого свежего корня имбиря

2 чайных ложки зеленого чая

2 стручка кардамона

900 мл воды

1 лимон

4 чайных ложки меда

корица, гвоздика - по вкусу

Приготовление:

Завариваем зеленый чай и оставляем его настаиваться. Примерно через 5 минут процеживаем получившийся напиток, добавляем кардамон, имбирь, корицу и гвоздику. Варим чай на слабом огне примерно 10 минут, потом добавляем мед и сок лимона. Снова все процеживаем и заливаем в термос или же переливаем вместе с ингредиентами в заварочный чайник, фильтруя чай ситечком непосредственно перед употреблением. Рекомендуется пить небольшими глотками в случаях, когда хочется испытать прилив энергии и вдохновения.

Цыпленок жареный

Однажды Исаака Дунаевского спросили: - Какая ваша самая любимая песня протеста? - «Бублички», -ответил Дунаевский. - Лучшей песни про тесто еще никто не написал!

Шутка шуткой, но разбитные «Бублички» в свое время действительно были невероятно популярны. Родившись как номер для популярного тогда исполнителя блатных песенок, «Бублички» после премьеры в Одессе сразу же стали гимном нэпа. Вскоре они покорили всю страну, были переведены на многие языки и исполнялись даже такими именитыми певцами, как Леонид Утесов или сестры Берри. Знал ли Яков Ядов (настоящая фамилия Давыдов), за полчаса и сразу набело настучавший на печатной машинке текст, что создает стопроцентный, долгоиграющий хит? Предполагал ли, загоревшись идеей зарисовать в фокстроте звучащие на каждом углу Одессы призывы торговок: «Купите бублички!», что песня станет визитной карточкой 20-х годов? Вероятнее всего, нет. К своему редкому и уникальному песенному дару Яков Петрович относился скептически, часто не подписывал тексты, раздаривая их случайно встреченным «лабухам» из второсортных забегаловок. Когда очередные музыканты, узнав, что автор половины их репертуара присутствует в зале, устраивали овации, он ужасно смущался и стремился поскорее уйти. Существует выражение, приписываемое Фаине Георгиевне Раневской: «Талант - как бородавка: либо он есть, либо его нет.» Так вот для Давыдова талант песенника был действительно, как бородавка, -отличительная черта, которая ярко запоминается, но не позволяет разглядеть в человеке ничего другого.

Если говорить всерьез, то я ведь посетил сей мир не для того, чтобы зубоскалить, особенно в стихах. По своему складу я лирик. Да вот не вышло. Вышел хохмач», - вздыхал Ядов.

И действительно, переехав в Одессу сразу после революции, Давыдов сотрудничал практически со всеми тогдашними одесскими газетами. Удаленно он работал и со многими столичными изданиями, считался метким «карикатуристом слова» и превосходным фельетонистом. Писал также и красивые эссе, серьезную аналитику, и лирические рассказы... И где, в смысле - и что? Спросите у любого (хоть на Тверском бульваре, хоть на Дерибасовской), кто такой Яков Давыдов, и услышите парадоксальное заявление, что он «автор смешных народных песен».