Китайский секрет

В последний раз поставили они в печь проклятую вазу. Пламя из топки освещало их усталые, измученные лица. Они были уверены, что ваза опять лопнет, и тогда — им не миновать казни. С горя один из них бросился в печь и сгорел. Ваза вышла прекрасно.

Восхищенный богдыхан позвал рабочих, чтобы их наградить. Они пришли, но одного среди них нехватало. В печи лежала горсточка пепла.

Китайцы были уверены, что ваза не треснула потому, что рабочий принес ей свою жизнь в жертву. Его прославляли, в его честь воздвигли часовни. С тех пор он сделался у китайцев героем, покровителем всех фарфоровых мастеров.

Этого беднягу звали Пу-тсаи.

«Но жалкие почести, оказанные ему после смерти, не соблазнили никого больше последовать его примеру», написал д’Антреколль в своем письме в Париж, рассказав историю бедного рабочего.

Као-лин и пе-тун-тсе

Однажды старый Сунг, хозяин д’Антреколля, вернулся домой в дурном настроении. Его морщинистое лицо стало совсем серым, он бормотал что-то себе под нос, потом стал громко стонать и плакать. Охая, он взял круглое зеркальце и прибил его снаружи над входом в дом.

— Что случилось? — спросил д’Антреколль.

— Злые духи хотят меня погубить, — заплакал старик. — Они преследуют меня на пристани. Они придут в дом по моим следам, увидят свое отражение в зеркале, испугаются (потому что они очень страшные) и убегут.

— А что тебе сделали духи?

— Они опрокинули мои джонки на реке. Они подняли ветер, и мои джонки потонули вместе с прекрасным грузом! — Старик сел на порог и стал горестно причитать, покачиваясь вперед и назад: — Мои дорогие сыновья сами грузили као-лин на крепкие днища, мои прилежные сыновья сами делали пе-тун-тсе! Они послали джонки с као-лином и пе-тун-тсе вниз по реке из Фулианга, чтобы старый Сунг мог продать этот груз на фарфоровые фабрики! Чтоб их бедный отец мог успокоить свою старость и купить себе бронзового бога! А злые духи опрокинули мои джонки! О, мой као-лин! О, пе-тун-тсе! Ловкий мастер не сделает из вас прекрасной посуды! Вы лежите на дне, над вами плавают рыбы, но рыбы не умеют делать фарфор! Старый Сунг не купит себе бронзового бога!

Тут старик вдруг замолчал и подозрительно взглянул на д’Антреколля.

Монах уже привык, что китайцы всякую неудачу приписывали злым духам; рассказ старика его не удивил. Но когда Сунг заговорил о фарфоре, у монаха замерло сердце. Так вот из чего делают фарфор! Као-лин и пе-тун-тсе! Као-лин — это значит: высокий хребет, а пе-тун-тсе — маленькие белые кирпичики. Что же это такое?

Старик угрюмо ушел в угол и стал зажигать благовонные палочки перед носом глиняного идола с десятью руками. От него ничего больше нельзя было добиться.

Кукольный театр

А д’Антреколль уже напал на след. Он болтался целыми днями у пристани. Зорко наблюдая за джонками, прислушиваясь к отрывочным словам матросов и купцов, он узнал, что као-лин — мягкая белая глина, ее добывают в горах, носящих название «Высокий хребет», пе-тун-тсе — маленькие белые кирпичики, их тоже привозят джонки.

Д’Антреколль узнал, что рабочие раскалывают в горах твердый горный камень и делают из него кирпичики. Но как же из кирпичиков делают фарфор?

Однажды д’Антреколль увидел на площади смешную будку, увешанную пестрыми флагами с бахромой.

Перед будкой стояла толпа. Ребятишки пролезали вперед к сидевшему возле будки музыканту, который играл на длинной флейте, а ногой, с зажатой между пальцами палочкой, ударял по маленькому барабану, стоявшему рядом с ним. Вдруг занавеска на будке раздвинулась, и в отверстии появилась куколка, которая смешно передвигала ногами, поднимала руки и вертела головой, как живая.

Налетевший ветерок распахнул занавеску шире, и д’Антреколль увидел над куколкой руки хозяина, который ловкими пальцами дергал и перебирал нитки, протянутые к кукле, заставляя ее двигаться. Самого кукольника не было видно за занавеской.

Д’Антреколль остановился и стал смотреть.

Двигавшаяся куколка изображала молодую китаянку; она пела песенку (то есть вместо нее чей-то голос пел за занавеской) и танцовала.

Потом на сцену вышла другая кукла — отец китаяночки. У него были длинные черные усы и борода и высокая шапка на голове. Тут пришла еще третья куколка — молодой, бедно одетый китаец. Д’Антреколль понял, что молодой китаец сватает китаянку, а отец соглашается ее отдать только за очень большой выкуп.

Потом старый китаец и китаяночка ушли, а молодой остался и начал жаловаться, что он беден и не может дать выкупа. Ничего у него нет, кроме синей фарфоровой вазы, которую ему оставила на память его умершая мать.

Он ушел за занавеску и принес эту вазу. Вдруг появилась кукла, изображавшая европейца-купца. Он был рыжебородый, в треугольной шляпе, качался, как пьяный, и громко ругался. В толпе засмеялись и зашептались довольные китайцы. Видно, кукла была похожа на европейца. Европеец стал приставать к молодому китайцу, чтоб он продал ему вазу, а тому не хотелось продавать подарок покойной матери, хотя деньги были нужны. Европеец предлагал ему денег все больше и больше. Потом они оба ушли, и на сцене никого не было, потому что кукольник приготовлял других кукол.

Музыкант опять начал игру.

В это время один из китайцев, стоявший впереди д’Антреколля в толпе, обернулся к другому и сказал:

— А ты слышал, как один «рыжебородый», — рыжебородыми в Китае звали европейцев, — хотел устроить фарфоровую фабрику у себя на родине? Он купил у нас много-много пе-тун-тсе и увез с собой. Но у него ничего не вышло, потому что он не взял с собой као-лина.

— Конечно, — ответил другой китаец, по виду купец, — фарфор нельзя делать без као-лина. Фарфор без као-лина — все равно что тело без костей.

Тут они оба рассмеялись и стали смотреть на сцену, где опять затанцовали куколки.

Д’Антреколлю было не до кукол. Его не интересовало, продал или нет молодой китаец свою вазу и женился ли он на китаяночке. Д’Антреколль вернулся в свою комнату. Записав в свой тайный дневник все, что слышал про као-лин и пе-тун-тсе, он задумался.

«Должно быть, као-лин придает крепость фарфору, так же как кости придают крепость телу, — размышлял он. — Но как это может быть? Ведь као-лин — мягкая глина, а пе-тун-тсе — твердый камень!»

Он думал всю ночь и ни до чего не додумался.

А дело было вот в чем: пе-тун-тсе, твердый горный камень, становился прозрачным как стекло, если его накаляли в огне. Он плавился и растекался в обжигательной печи. Белая глина, као-лин, становилась твердой и очень белой, если ее обжигали. Китайцы смешивали пополам као-лин и пе-тун-тсе, делали из этой массы посуду и обжигали в печи при температуре около 1300°. Тогда получался фарфор.

Но д’Антреколлю это было невдомек. Он решил проникнуть на фабрики, чтобы узнать, что там делается.

В мастерских

Проходили годы. Мандарин уже не раз менял свою шапочку с золотым шариком на другую — с меховой опушкой, давая знак горожанам, что наступила зима. В Кин-те-чене никто не смел переменить летнее платье на зимнее, пока этого не сделает сам мандарин.

Черная ряса отца д’Антреколля мелькала по всему городу. Он входил в богатые дома и в хижины бедняков. Он старался быть добрым с рабочими и давал деньги самым бедным из них. К нему привыкли, ему доверяли. Он даже пробрался в некоторые мастерские. Как удалось ему это?

Однажды он пришел к мандарину и прямо сказал ему, что хочет посмотреть, как делают посуду на фабрике. Мандарин остолбенел.

— Но ведь вы знаете, что мы никого не пускаем в мастерские?

— О, дорогой друг, — сказал хитрый монах, — ведь мне и так все уже известно. Я знаю, из чего делается фарфор: из као-лина и пе-тун-тсе; знаю, откуда привозят и то и другое.