Флагелляция в светской жизни

Лирик

Порка от сестры

Мне было тогда 15лет, а сестре 18, родители уехали отдыхать по путёвке, а меня с сестрой оставили дома и поручили ей следить за моей учёбой и моим поведением.

Когда родители уехали сестра сказала мне, что я должен буду пока не будет родителей беспрекословно слушаться её и ежедневно показывать дневник, а за непослушание и двойки она будет меня пороть(меня как и её родители регулярно пороли, но её не порят уже больше года, а мне всё ещё продолжают пороть, правда ни меня. ни её не пороли в присутствии друг друга) я конечно возмутился и сказал, что у неё ничего не получится, так как она со мной не справится. Она спокойно ответила что когда заслужу порку, тогда и посмотрим, а если что, то когда приедут родители она всё расскажет отцу и уж он выпорет меня как следует. На следующий день я по русскому и математике получил сразу две двойки, придя домой сестра попросила показать ей дневник, и я с усмешкой подал ей дневник,(мне было интересно, что она будет делать) она увидев двойки сказала, что нотации читать мне не будет, а как и обещала выпорет меня, на что я ответил с издёвкой, что у неё не чего не получится и хлопнув дверью убежал гулять. Когда я пришёл домой, то увидел, что к сестре пришли шестеро подружек, они сидели в комнате и заметив меня они поздоровались со мной и сказали чтоб я проходил к ним, как только я зашёл в комнату они схватили меня заломив мне руки, так что я не смог пошевелится. Сестра сказала мне, что раз она сама не сможет со мной справится, то позвала на помощь подружек и сейчас они все будут меня пороть по очереди, с этими словами она стала снимать с меня одежду. Девчонки раздели меня полностью, перегнули через спинку стула, привязав за руки и ноги к ножкам стула. В такой постыдной позе я абсолютно голый с выпяченной попой и разведёнными ногами стоял перед ними. Взяв из шкафа ремень сестра сказала, что раз я не послушался её и не дал ей самой себя выпорть, то теперь я получу во много раз больше и эту порку запомню на всю жизнь, с этими словами она она с силой опустила ремень на мою попу, от неё я получил 30ударов ремнём и каждая из её подружек тоже всыпали мне по 30раз, так как сестра с подружками пороли меня со всей силой и без жалости, то попа моя вся горела после такой порки я орал и плакал во всё горло. Ну что? Спросила она, хватило у нас сил выпороть тебя? Так тебя наверное и отец ещё не порол? Но для тебя наказание ещё не закончилось, сказала она и тут я увидел как в комнату вошла одна из подружек с охапкой ивовых прутьев. А сейчас мы тебя ещё и розгами выпорем сказала сестра. Я был в ужасе, до этого меня только один раз отец порол розгами, тогда он всыпал мне раз 20 и было жутко больно, рубцы на попе после той порки долго не сходили. И тут мои мысли прервал свист розги и жгучая боль на попе, как и в первый раз первой начала порку сестра, во время она говорила подружкам, чтоб они так же как и она пороли меня со всей силой и не забывали по чаще менять розги, девчонки с большим желанием выполнили указания сестры, каждая из них. Как и ремнём так и розгами мне досталось по 30 ударов от каждой. После такой жуткой порки сестра отвязала меня и разрешила встать, девчонки расселись на диване и стульях, а мне абсолютно голому сестра приказала встать перед ними по стойки «смирно», что я, боясь ещё одной порки, сразу же выполнил. Сестра спросила меня согласен ли я теперь до приезда родителей беспрекословно слушаться её и выполнять все её приказания? Я ответил согласием.

После уроков

Перевод с английского Вовчика

«Мисс Ньеучик! — выпалил я, — Я делаю вам серьёзное замечание, вы меня поняли?… Я жду вас сразу после уроков.»

Красная от стыда старшеклассница поморщилась и повернулась на стуле лицом в обратную сторону. Другие ученики тихонько зажужжали — как всегда, когда знали, что кому-то после школы придётся возобновить знакомство с моей розгой. Нэнси поёрзала в явном трауре местом, отчётливо осведомлённом о будущей боли. Я ничего не сказал, угрозы не повторил — и спокойно продолжал мой урок.

Когда прозвонил звонок, Нэнси встала из-за своего стола — медленно, пока прочие ученики выходили. Наблюдение за ней повергло в дрожь моё сердце. Я был захвачен этим зрелищем. Её кожа была великолепной, чистой, как горное озеро. Сине-зелёные глаза излучали энергию и страсть. Вид пухлых грудей мучил меня, выпирая из-под такой консервативной школьной блузы. Мои руки, желавшие поскорее проскользнуть под её платья на эти прелестные бугорки. Я вспоминал прошлый раз, который не забыл. Я не мог забыть изгиба её бедра, взмаха её ягодиц при наказании.

О, это была лисичка, ангел, богиня-подросток! Я любил её мощной страстью, глубоко неучительским чувством. Я едва мог дождаться, пока уроки не закончатся.

День был невыносимо длинным, но наконец три часа прошло. Последний звонок прозвонил — и за десять минут школа опустела, стихла. Я услышал мягкий стук в мою дверь.

«Войдите», — сказал я.

Нэнси Ньеучик вошла. Она была одета, как перед тем: светлая синяя блузка и обтягивающая джинсовая юбка. Она выглядела великолепно. Мои глаза широко раскрылись, когда она заперла изнутри дверь и затем медленно пошла на меня…

«Вы хотели увидеть меня, мистер Бенсен?»

«О, да!» — я едва не плакал от счастья. Наш поцелуй был сладким и всеобъемлющим, он продолжался очень долго. Мы были оба чуть не задохнулись от него.

«Я чуть не упустил тебя», — признался я Нэнси.

«Я умирала от страха, верите? На всех этих уроках…»

«Я тебя понимаю. На других уроках ты, говорят, чаще получаешь плохие оценки, а на моих… Я так долго хотел поиметь тебя, а ты так долго меня игнорировала…»

«В следующей четверти буду провиняться у вас почаще, я обещаю, — засмеялась Нэнси. — Я и вправду могу быть очень непослушной».

Я тоже рассмеялся и поцеловал её снова; на этот раз мои руки потянулись к ней, лаская блузу снаружи. Она не надела накакого бюстгальтера, маленькая негодяйка, так что соски, как ниппели, были твёрже скалы. Я ущипнул их в знак симпатии, и это сделало девочку-подростка красной, заставило застонать. Через минуту её грудь была полуобнаженной, я присосался к ней, а руками заскользил по её гладкой ноге. Я проскользнул до промежности и почувствовал влажность. Она была готова.

«Эй, ты же провинилась, — обрёл я дар речи. — Думаю, есть нечто, что мы должны сделать сначала…»

«O-о-о, — раздался недовольный стон Нэнси. — Пожалуйста, мистер Бенсен, проявите милосердие…»

«А ты хотела прийти и остаться нетронутой? Ты не подумала, что это может привлечь чьё-то внимание?»

После короткой паузы и затем длинного вздоха она согласилась: «Хорошо. Но пожалуйста, сделайте это не очень больно».

Я подошёл к шкафу и взял оттуда заготовленную розгу — толстый, хлёсткий прут берёзы. Он жалил, как дьявол, и двоечница Нэнси знала такой прут слишком хорошо.

Нэнси ждала около моего стола, задирая юбку. Я указал ей, чтобы она нагнулась. Приказание было исполнено, но было очевидно, что девчонка не слишком счастлива от этого.

Для наслаждения её нервозностью я немного погладил промежность в течение нескольких секунд прежде, чем начать её драть. Там всё было влажно и будило дрожь с благоговением.

Вжик! Острый первый укус розги был очень сильным. Нэнси завизжала и завиляла попой, как не может вилять человек. «Ooуууу! Пожалуйста… не так больно!»

«Я должен сечь тебя так, чтобы это было похоже на реальную порку, — сказал я самым прозаичным своим голосом. — Несомненно, твои подруги захотят увидеть следы у тебя на твоём заду».

«Это вы, чтобы я была погорячей! Я знаю, — со слезами на глазах сказала она, — Но мне же правда больно! Я хочу не так, а как-нибудь по — друго-о-ому…»

«Молчи и терпи!» Вжик! «Оооо-о-о-ох!» — Нэнси подпрыгнула с моего стола, дёрнула вниз юбку и заревела. Я быстро поймал её и целуя бегущие по щекам слёзы, зашептал в мягкое ушко, чтобы она потрогала свои трусики — она потрогала, улыбнулась и скоро застонала от удовольствия. Я снова положил её зад на мой стол.