Флагелляция в светской жизни

И тут же добавила порез и на другой дольке. Вскоре не осталось места, где ее полушария не ощущали бы последствий порки. А Марина все продолжала, добавляя линейкой все новые и новые красные полоски. Другой рукой она несильно сдерживала дергавшуюся подружку, не надеявшуюся (да и не желавшую) вырваться. И мало-помалу Оля поняла, что возбуждение никуда не делось; подавленное болью, оно теперь вновь вышло на первый план. И порка только добавляла ему остроты. Ее пещерка уже намокла, первая капелька упала на пол: А Марина, отложив линейку, вновь начала орудовать пальцами. Нескольких движений в интимном месте оказалось достаточным, чтобы Оля забилась в оргазме — еще более остром, чем те, которые она получала обычным путем, в постели. Ее стоны выбивались из-под кляпа, но пошевельнуться девушка почти не могла: руки Марины сильно сжимали ее, не давая приподняться. Потом та вытерла пальцами дырочку подруги и, улыбаясь, облизала их, получая искренне удовольствие. — Видишь, как хорошо вышло! Наказание пойдет тебе на пользу: И оно не последнее. Ведь тебе понравилось, испорченная девчонка? Оля покраснела как никогда. Ей было очень стыдно. Но: она испытала настоящую радость — не только от оргазма, но и от самой порки. И теперь Марина в ее мире занимала место родителей — место сильной руки, дающей и карающей. Она чувствовала опору, еще недостаточную, но дающую надежду. Марина отвела послушную Олю в ванную и сделала ей холодный компресс. Затем она решила накормить пленницу. Сидеть та не могла; ела стоя на коленях на полу, причем из рук Марины (запястья Оля должна была скрестить за спиной). Закончилось все новым приемом "лекарства". До кровати Оля дошла с трудом и почти упала на живот, сразу провалившись в сон. :Теперь доза была небольшой и пробуждение наступило скоро. Но что-то сразу показалось пленнице изменившимся. Она чувствовала странную легкость, имевшую, как оказалось, физическое объяснение. Марина подошла к ней и погладила по голове. Тут-то и обнаружилось, что ее пальцы скользят по гладкой поверхности. Оказалось, что Оля обрита наголо. Это вывело девушку из равновесия; но при попытке вскочить она потревожила недавние шрамы на попке. А Марина сурово прижимала ее обратно к ложу: — Ты еще не закончила искупать свою вину. И никуда ты отсюда не пойдешь. Я забрала всю одежду. А вот и твои трусики! На сей раз она не ограничилась тем, что заткнула Оле рот; широкая полоса ткани гарантировала, что та не сможет вытолкнуть комок белья изо рта. Марина весело потрепала девушку по щеке: — Теперь надо заняться твоим физическим состоянием. Ты много времени провела в постели; будем тренироваться! Пошатываясь, Оля прошла в гостиную, откуда была вынесена вся мебель. Здесь устроили что-то вроде спортивного уголка. Нагая, чувствующая себя открытой и беззащитной, она была вынуждена проделывать все упражнения, которых требовала Марина. Действительно, некое подобие сил к Оле вернулось, но вместе с этим — и неимоверная усталость. Несколько раза она сбивалась с ритма — в приседаниях, растяжках и наклонах. Всякий раз Марина это хладнокровно отмечала. Потом отвела подругу в ванну и поставила под холодный душ: — Стой прямо! Это тебя освежит. Не бойся, не простудишься. Оля не посмела ослушаться и, стиснув зубы, вытерпела холод. Марина тотчас же растерла ее махровым полотенцем и приказала следовать к столу. Она неплохо готовила, но в этот раз превзошла сама себя. Оля ела, как и в прошлый раз, стоя на коленях, из рук подруги. От предыдущей трапезы эта отличалась тем, что завершилась обычным десертом, а не приемом снотворного. Марина приподняла ее подбородок двумя пальцами: — Теперь перейдем к активной жизни. Ты созрела, чтобы вернуться к ней. Смотри, я ничего для тебя не жалею! Это, конечно, и эгоизм, но прежде всего — любовь. — Она поцеловала подругу. — Неужели ты не хочешь ответить тем же? У тебя есть я, у меня — ты. И этого вполне достаточно. Так? Оля еле заметно кивнула. Она понимала, чего стоило Марине такое поведение. Но ее, вероятно, всегда влекло к чему-то подобному. И Олю тоже: Ей нравилось быть покорной воле сильной подруги. И нравилось чувствовать себя виноватой, наказанной: Марина удачно выбрала момент. Через несколько минут Оля уже лежала у нее на коленях, приготовившись к наказанию за нерадивость в упражнениях. Теперь ей пришлось еще и считать удары. Марина шлепала несильно, но достаточно уверенно, чтобы дать наказуемой почувствовать свою власть. И Оля опять чувствовала, как загорается незримое пламя у нее между ног. Неожиданно экзекуция прекратилась. Оля должна была поблагодарить за нее, что и сделала, запинаясь. После этого Марина уложила подругу на кровать, заткнула ей рот и привязала ноги и руки ремешками к стойкам: — Ты была очень послушной и заслуживаешь поощрения. Оно на первый раз будет значительным. Расслабься и приготовься! Она продемонстрировала девушке большой пластиковый вибратор, которого Оля раньше не видела. Облизав носик "игрушки", Марина вставила ее в открытую дырочку. Впрочем, никакая посторонняя смазка не требовалась: влаги оказалось вполне достаточно и вибратор вошел легко. Марина слегка пошевелила им внутри и осталась реакцией подруги. Стоны Оля сдержать уже не могла, отдельные звуки доносились из-под кляпа. А когда вибратор был включен: Марина вышла на несколько минут, а ее пленница переживала самые сладостные мгновения в жизни. Она кончала раз за разом; горящая попка ерзала по постели, и боль от минувшего наказания добавляла возбуждения, усиливая эффект вибратора. Когда хозяйка вернулась, она несколько секунд наслаждалась стонами подруги, а затем вооружилась вибратором меньших размеров. Под ягодицы Оли была подложена небольшая подушка, затем первый вибратор вновь заработал, а второй Марина нежно начала продвигать в задний проход девушки. При этом она вынуждена была прижимать талию Оли к кровати — та слишком явственно двигалась под воздействием "игрушки". Болезненность проникновения в задницу была ничтожна сравнительно с удовольствием. Когда заработали оба приборчика, Оля начисто утратила рассудок. Существовал только экстаз, восторг, выросший из боли, из послушания, радость, пришедшая извне, принесенная возлюбленной. А потом Марина отвязала ее, выключила вибраторы, но оставила их внутри. Она нежно укрыла Олю одеялом до подбородка и поцеловала в лоб: — Лежи, моя маленькая. Попытайся успокоиться и уснуть. Не вздумай пошевелиться и вынуть мои подарки. С ними тебе будет куда легче. А потом Марина будет рядом и снова поможет тебе: Некоторое время после того, как свет погас и дверь закрылась, Оля прислушивалась только к своим ощущениям. Ягодицы и сфинктер ныли; стержни, раздвигавшие оба прохода, причиняли некоторое неудобство. Но одна мысль о пережитом вызывала неземную радость. И ради этого не стоит жить? Ради любви, заботы, экстаза? Как же Марина любит ее! На несколько минут Олю охватило раскаяния. Потом пришла мысль: плотские удовольствия, минутные радости не должны заслонять главного — неестественная любовь не должна продолжаться; она не заслуживает жизни! Но как же Марина? С этой мыслью Оля погрузилась в беспокойный сон. А потом ей не было времени задумываться. Тренировки и наказания сменялись другими выдумками Марины. Оля получила новый подарок: ее левую лодыжку охватывала железная цепь, ключ к которой Марина носила с собой. В каждой комнате имелись металлические кольца, к которым можно было крепить другой конец цепи. Уходя, Марина оставляла подруге четкие приказы: в той комнате, где Оля находилась, следовало прибраться, вымыть полы, заняться чтением (ее, как маленькую, заставляли учить уроки!). Если ее приковывали в ванной, нужно было стирать; в туалете — вымыть стены и унитаз. Цепь была достаточно длинной, чтобы перемещаться в пределах комнаты. Но не дальше. А звуконепроницаемость стен и окон, крепкие запоры на дверях гарантировали, что пленница никуда не денется. Приходя, Марина тут же контролировала исполнение. И, конечно, обнаруживала недостатки. Наказание чаще всего откладывалось и совершалось перед сном, чтобы пленница могла обдумать свои прегрешения. Иногда к порке или шлепанию добавлялись более экзотические виды. Марина могла связать пленницу в неудобной позе или просто привязать к постели, вставив вибратор, но не включая его. Оля страстно желала кончить. Иногда, при особенно продолжительных экзекуциях, она достигала оргазма, но чаще ей требовалась дополнительная стимуляция. И Марина это прекрасно понимала. Только при серьезных проступках она лишала Олю права на удовольствие. И даже тогда, оставшись одна, девушка могла мастурбировать — мечтая о наказании, о заботе, о Марине. Подруга почти не ласкала ее, ограничиваясь замечаниями. Она считала, что Оля недостаточно осознала свои заблуждения, и все сильнее окружала ее заботой — и любовью, чтобы стереть мысль о смерти и депрессии. Оля все больше понимала, как сильно нужна Марине. Вся жизнь подруги рухнет, если некому будет ответить на ее любовь, если ее не будет рядом. И все же — смерть была бы таким простым исходом. Но через пару дней она поняла, что Марина тщательно убирает все, что могло бы стать орудием самоубийства. И мало-помалу мысль эта отошла на второй план: Через десять дней Оля должна была вымыть полы в прихожей. Марина отдала этот приказ и ушла, хлопнув дверью. Набрав воды, Оля приступила к своим обязанностям. И обнаружила, что цепь волочится за ней. Марина забыла приковать ее к кольцу! Теперь она могла повторить свой опыт на кухне. Или просто взять нож: Но Оля вспомнила пережитое — и горе, и радость. Конечно, после порки ей было чудесно. Все же дело не только в этом. Марина верила ей, искренно надеялась на ее поддержку, так заботилась о ней! Могла ли Оля подвести старшую подругу — и возлюбленную? Несколько минут она просидела на полу: А потом взяла тряпку и приступила к мытью. Закончив, отправилась на кухню и приготовила обед, вытерла пыль во всех комнатах. Встала на колени у двери в прихожей и стала ждать, опустив голову: Марина, видимо, ожидала чего-то подобного. Она могла и забыть о цепи, но всегда предполагала: ничто не вечно, даже ее память. Увидев Олю, она вопросительно посмотрела на подругу, потом обняла ее и заплакала: — Вот и хорошо, умничка! Как же я тебя люблю! — и покрыла поцелуями начавшие отрастать волосы. Оля тоже заревела в голос; она не могла сдержать себя. В этот момент девушка будто выплакала все свои страдания, возвращаясь к прежнему состоянию влюбленности и счастья. Но теперь ее чувство к Марине обогатилось новыми оттенками. Она оценила всю силу обращенного к ней чувства и ответила на него — как могла: — Я все сделала, Мариночка! Вот только пятна на полу: — Она залилась краской. — Что такое, дорогая? Все позади, все хорошо: Мы вместе и будем вместе всегда! Ты теперь свободна. — Мариночка, я очень виновата. Пожалуйста: И подруга поняла ее без слов — угадала желания и страхи. Ведь если Оля лишится заботы и опеки, она вновь почувствует себя брошенной. Марина, потянув подругу за собой, сняла с вешалки кожаный ремень — лучшее средство от депрессии: С. Бархатов вернуться Защита диплома Мне захотелось поделиться тем, что когда-то произошло со мной. Сейчас мне 23 года, но история трехлетней давности отложилась в моей памяти на всю оставшуюся жизнь. Я учился в колледже, на последнем курсе, семестр заканчивался и в недалёком будущем предстояла защита диплома. Учился я неважно и был хорошим лодырем, даже не представлял, как буду вести расчёт своего дипломного задания. Меня и ещё несколько моих одногруппников прикрепили к преподавателю, Лидии Федоровне, для того, чтобы она могла проводить два раза в неделю консультации по неясным вопросам наших заданий. Ещё раньше она вела у нас занятия по одному из предметов, и была очень строгим преподавателем. На вид ей было около 45 лет, но для своего возраста она неплохо сохранилась: брюнетка, симпатичная, среднего роста, во вьющихся волосах кое-где уже проглядывала седина. Не полная, но и не худая, с аппетитной задницей и стройными ножками Одевалась она не вызывающе и скорее выглядела деловой женщиной. На ее уроках все сидели тише воды, ниже травы, так как запросто можно было вылететь за дверь за плохое поведение или получить плохую оценку. С самых начальных её уроков я показал себя с плохой стороны, тем самым оказавшись в бедственном положении. Лидия Федоровна постоянно повышала на меня голос, частенько указывала мне на дверь, говорила что я самый плохой студент в группе. А экзамен по её предмету я пересдал только с третьей попытки. Так что, когда я узнал, что Лидия Федоровна будет следить за ходом экономических и арифметических расчётов моего дипломного задания, мне стало дурно. — Ну вот, ещё одно воплощение счастья! — подумал я. До сдачи диплома было ещё много времени, целых 2 месяца. Мы с ребятами собирались днём у кого-нибудь на квартире, чтобы вместе, неспешно, всеобщими усилиями решать поставленную задачу, но мозги долго не мучили и всё наше занятие переходило в картёжную игру на деньги. Время шло неумолимо быстро и вот уже оставалось всего две недели до сдачи диплома. Тут уж стало не до карт. Лидия Федоровна стала приглашать нас к себе домой, для занятий, подсказывала, где не так в чертежах, что неправильно в расчётах. В конце концов наступил день защиты диплома и меня записали на вторую половину дня. Лидия Федоровна была назначена главной в экзаменационной комиссии по защите диплома. "Вот она мне всё и припомнит" — невольно подумал я. Но деваться было некуда и я решил хоть как-то оказать ей должное внимание, купил большой букет красивых роз, привёл себя в полный боевой порядок, сходил в парикмахерскую и долго утюжил свой наряд, чтобы смотреться как ведущий программы "ВЗГЛЯД". За всеми этими процедурами даже не заметил, что опаздываю и когда очутился на месте в колледже, комиссия мне сказала, что я буду сдавать самым последним. Когда пробил мой час защиты, преподаватели вдруг объявили небольшой перерыв. Я стоял в коридоре и дёргался из стороны в сторону. Ребят со мной не было, все были во дворе колледжа и радостные пили водку. Лидия Федоровна неожиданно подошла ко мне вплотную, в коридоре и поправляя мой галстук мягким, ласковым голосом произнесла: — Не волнуйся ты так, всё будет хорошо. Подобное внимание она ещё никому не уделяла, а её слова произвели на меня какое-то гипнотическое действие. По всему моему телу прокатилась усыпляющая волна, а в голове закрутилась мысль, что она ко мне неравнодушна. После перерыва было всё довольно быстро, я вошёл в аудиторию, вручил Лидии Федоровне цветы и на отлично защитился, причём это она настояла на том, чтобы мне поставили высший балл. На другой день мы получили долгожданные дипломы об окончании колледжа. Ребята сказали, что пойдут к Лидии Федоровне домой, с гостинцами, мол, пойдёшь к ней или нет, но сбросится на подарок надо. Я сказал, что не пойду и отдал нужную сумму. На самом деле мне очень хотелось к ней зайти, но только отдельно, без ребят. Лидия Федоровна жила одна в двухкомнатной квартире, на первом этаже. Купив по дороге бутылку хорошего вина и коробку конфет, я пустился следом за одногруппниками. Потом, как настоящий конспиратор, прождал на втором этаже в подъезде довольно долго, а когда ребята ушли, спустился по лестнице и позвонил в дверь. Дверь открылась и показалась Лидия Федоровна в коротеньком халатике. — Ну вот, я опять опоздал: А ребята у вас? — отчеканил я. — Нет, они только что ушли, но я рада тебя видеть, проходи — радостно ответила Лидия Федоровна Пройдя в комнату, мы удобно устроились рядом друг с другом на диване, разложив перед этим на журнальном столике различные яства и вино. Потом мило беседовали, лениво потягивая коктейль из фужеров. Неожиданно для себя, я сделал неловкое движение и пролил содержимое фужера себе на рубашку. — Сними её, я застираю, она быстро высохнет. — произнесла Лидия Федоровна Пришлось подчиниться. Она ненадолго ушла, а когда вернулась сказала, что умеет гадать по руке. В ответ я протянул ей свою ладонь. Она уселась рядом и повернувшись ко мне спиной стала рассматривать мои жизненные линии. Внезапно я почувствовал, что Лидия опустила мою руку на свои горячие бедра. У меня дыхание спёрло от таких событий, но прогнав ненужные мысли, я окончательно осмелел. Обняв её сзади, стал нежно покусывать и ласкать своими губами её нежную шею. Затем решился ещё на один сумасшедший шаг — стал расстёгивать её халат — сопротивления не последовало. Лидия Федоровна стала горячо дышать и встав на колени подмахивала в мою сторону своим задом. Я не стал заставлять себя долго ждать и спустил до колен её влажные трусики. Мне открылась потрясающая картина: белоснежная, сочная попа, в разрезе между половинок которой были густые, чёрные заросли, в которых виднелось что-то розовое и блестящее. Я стал исследовать своими руками эти мягкие, горячие половинки. В ответ послышалось: — Ущипни их, только посильнее! Ну, я и ущипнул. — Ещё так, ну, пожалуйста! — протяжно застонала Лидия Федоровна Меня словно током ударило, от её слов. Мне самому очень захотелось причинить ей сладкую боль. Больше того, я стал звучно шлёпать эти ароматные ягодицы своей ладонью. За этими моими действиями последовала ответная реакция — весь Лидин зад и внутренняя часть бёдер стали мокрыми и липкими от вожделения. Немного раздвинув ноги, Лидия высоко поднимала свою попу навстречу ударам. Мне хорошо было видно, что находится у ней между ног — покрасневшая вульва раскрылась как бутон, а её вагина издавала какие-то булькающие звуки. У меня душа в пятки ушла от такого пейзажа, а плоть стала сильно пульсировать, стараясь порвать брюки. Сразу же возникло огромное желание снять ремень со своих брюк и начать настоящую экзекуцию. Я неторопливо стал снимать свой ремень, а Лидия Федоровна, увидав что я хочу делать, с нетерпением вздрагивала всем телом, в ожидании желаемого. Нанося удар за ударом, то поперёк, то вдоль ягодиц, я всё больше входил в роль палача. Окончательно теряя над собой контроль, я стал ещё и приговаривать: — Это тебе за повышение голоса, а это за пересдачу экзаменов с третьей попытки! Я тебя научу уму-разуму! Скорее всего, Лидии очень нравилось терпеть от меня такие унижения, и она протяжно заскулила. — Ну прости меня, мой дорогой, это больше не повторится!!! Постепенно её попа стала розоветь от ударов и местами уже была багровая, но я не обращал на это никакого внимания, рассудок мой помутился. — Ну, не надо, прошу тебя, умоляю!!! — завопила Лидия Фёдоровна, виляя своим задом из стороны в сторону от моего ремня, но я продолжал начатое, пока её тело не забилось в агонии. Разгоряченный я стал быстро освобождаться от своих брюк, они путались в ногах, коленки у меня тряслись и, когда закончил с вознёй, как безумный набросился на Лидию, захватив её сзади. Напор мой был довольно продолжительный, но когда её голосовые связки издали какой-то нечеловеческий крик, тут я не выдержал и брызнул большим количеством спермы в её влагалище. Почувствовав своей вагиной мой бурный поток, Лидия ещё сильнее забилась в экстазе. Мы охали и ахали от удовольствия. После этого случая Лидия Фёдоровна меня просто достала. Я имея глупость дать свой телефон, от этого по вечера моя трубка просто дымился. Но все равно я оказывал Лидии подобную милость, частенько к ней заходил и преподавал ей уроки хорошего тона. Сейчас Лидия Федоровна живёт с мужчиной, но всё равно изредка мне позванивает. Евгений вернуться И девочки тоже… Перевел с английского Правнук маркиза «От: Директор школы Дипден. Ларчфилд Лейн, графство Беркшир Кому: мисс Бэт Уиллис, вилла «Сэндаун» Дорогая мисс Уиллис, Я был очень разочарован, узнав от мистера Дженкинса, что вчера утром вы прогуляли школьные занятия. Это произошло всего через несколько дней после моего выступления на общешкольном собрании, где я говорил о посещаемости. Ваш поступок кажется мне серьезнейшим нарушением школьной дисциплины. Я настроен самым серьезным образом бороться с подобными нарушениями. Поэтому мне бы хотелось, чтобы вы пришли в мой кабинет сегодня в 18:30. Вы будете наказаны. Обратите внимание, что я намереваюсь применить в отношении вас такие же методы наказания, которые применяются к ученикам мужского пола в подобной ситуации. А. Тейлор, директор». Бэт два раза перечитала это письмо и побледнела. Ее руки дрожали. «Такие же методы наказания». Но ведь это… В прошлом году к директору вызвали мальчика из выпускного класса и выпороли тростью, после чего он был отчислен из школы». Но ведь девочку не могут выпороть тростью… Во всяком случае, ей хотелось утешать себя такой мыслью. Не могут — и в этом главное преимущество старшеклассницы престижнейшей школы перед старшеклассником. А если ее отчислят? Ужасная мысль. Какой позор! Страшно представить, как отреагирует на это ее отец. «Что там у тебя, Бэт?» К ней незаметно подошли две одноклассницы. «Да так, ерунда. Насчет репетиции спектакля». «Ты в порядке?» — поинтересовалась одна из девочек. «Да, а что?» «Просто ты очень бледная, вот и все. Надеюсь, ты не больна, не хотелось бы подхватить от тебя какую-нибудь заразу!» Бэт выдавила из себя улыбку: «Я здорова, можешь не сомневаться». «Тогда пойдем, пообедаем?» За обедом она все время молчала, погруженная в свои мысли. Ее могут выгнать! Только за то, что она на несколько часов вырвалась из школы… Подруги ее не забывали. Когда она вышла из столовой, ее лучшая подружка Салли подошла к ней и заботливо обняла за плечи: «Ты правда в порядке, Бэт? Ты совсем ничего не съела и все время молчишь.» Бэт не могла дольше держать все в себе: «Салли, я очень волнуюсь» «Бэт, что произошло?» «Прочитай», — она протянула подруге письмо. «Ой! Что ты натворила?»