Флагелляция в светской жизни

Мама улыбнулась и шлёпнула её по очаровательной маленькой попке.

— Не бойся, у тебя попа ещё вырастет. У нас в семье с этим хорошо обстоят дела. Наберешь несколько килограмм и сама удивишься результату. А знаешь, кстати, если у девочки большая попа, то шлёпают её не рукой, а щёткой для волос. Всё ещё хочешь отрастить попу?

Мэнди покраснела и ответила:

— Даже если меня будут шлёпать щёткой для волос, всё равно не хочу быть такой тощей!

С тех пор мама стала помогать Мэнди набирать вес. Она давала ей больше булочек, часто баловала печеньями и поощряла съедать порцию мороженного перед сном. Вскоре благодаря маминым заботам попка дочери выросла весьма заметно.

Мэнди часто измеряла свои бёдра и вставала на весы. Понемногу её попка набрала тот размер, о котором она мечтала. Когда она играла в боулинг, люди с ближайших шести дорожек слева и шести справа заглядывались на неё при каждом её броске. Когда она шла по улице, ей свистели вслед прохожие. Когда она ходила по магазинам, она то и дело останавливалась у зеркала и любовалась собой.

В день рождения, когда ей исполнился 21 год, Мэнди подошла к маме, одетая в прелестную короткую юбку, которая прекрасно облегала её округлую попку, и вручила маме щётку для волос. Мама удивлённо посмотрела на неё и Мэнди объяснила:

— Мама, я всегда хотела, чтобы ты больно отшлёпала меня щёткой для волос. Всю жизнь ты меня шлёпала рукой, и мне было больно, и я всегда начинала вести себя лучше, но я чувствовала, что мне чего-то не хватает. Ты меня не шлёпала с четырнадцати лет, с того раза, когда я выкралась из дома ночью. Я очень хочу, чтобы ты отшлёпала меня за это щёткой для волос прямо сейчас.

Мама поняла по лицу Мэнди, что она действительно очень хочет того, о чём просит. Мэнди была замечательной дочерью и никогда не просила у мамы того, чего та не могла ей дать. Мама посмотрела на щётку, затем на дочку, одетую в короткую юбку. Что ещё ей оставалось делать?

— Ты понимаешь, о чём ты сейчас просишь, Мэнди?

Голос Мэнди звучал как голос маленькой девочки, когда она ответила:

— Да, мама, я прошу тебя наказать меня.

— Хорошо, я накажу тебя так, как наказала бы в твои четырнадцать лет, если бы твоя попка была достаточно большой. Это значит, что я задеру твою юбку и сниму с тебя трусики.

— Да, мама, — Мэнди заёрзала и ощутила покалывания в области попы.

Мама Мэнди села на стул и уложила дочку к себе на колени. Руками Мэнди упёрлась в пол, чтобы удерживать равновесие, а ноги согнула, и её пятки смотрели в потолок. Мама положила руку на широкую юную попку Мэнди и несколько раз шлёпнула. Она принялась разогревать попку дочери через юбку, шлёпая то по одной половинке, то по другой, но не задирая ткани юбки. Потом она остановилась и погладила Мэнди по попе, отмечая, какой милый и крепкий задик у Мэнди под юбкой.

Затем мама подняла юбку и ей открылись бледно-розовые лёгкие трусики. Они едва прикрывали попку Мэнди, и к тому же они сползли к серединке, свидетельствуя о том, что Мэнди сжимала попку. Мама стала нежно гладить по трусикам, чтобы дочка расслабилась. Дождавшись этого, она взяла в правую руку щётку для волос и погладила ей по трусикам Мэнди.

Мэнди крепко схватилась руками за ножки стула и глубоко вдохнула. Она наконец получала то, что так долго заслуживала — порку щёткой для волос. Мама поднялая щётку и опустила её с громким звуком, затем сразу же ещё раз.

— Ааайй! Больно! — выдохнула Мэнди.

— Во время порки должно быть больно! — улыбнулась мама.

После шлепка по одной половинке попы и затем по другой, красные пятна проступили там, где заканчивались трусики, и где раньше была бледно-белая кожа. Маме буквально стало интересно, какой же красивой должно быть стала попка её дочери, и она без особого промедления просунула пальцы под резинку розовых трусиков и стянула их вниз.

— Мамочка, только не по голой попе! — инстинктивно взмолилась Мэнди.

Мама улыбалась, глядя на роскошный зад своей дочери. Наверху виднелсь две очаровательные ямочки. Попка гармонично расширялась, если смотреть вниз от стройной талии, где скомканная юбка покоилась, чтобы не мешать маме делать своё дело. С другой стороны пухленькая попка Мэнди переходила в красивые длинные ноги, на которых сейчас находились её трусики.

Когда мама принялась шлёпать Мэнди по попе щёткой для волос, она поразилась, какой упругой и крепкой стала попка её дочери. Она тряслась только совсем чуть-чуть и только от самых сильных ударов.

Мэнди активно ёрзала у мамы на коленях. Слёзы катились по щекам отшлёпанной девочки, когда мама покрывала сильными ударами её восхитительную попку. Ногами она неистово колотила по полу от боли.

Наконец, мама решила, что скоро пора заканчивать порку. Попка её дочери переливалась красивыми оттенками красного, и поскольку девочку ещё ни разу так сильно не пороли, в нескольких местах образовались маленькие ярко-красные пятнышки.

— Теперь ты получишь 21 удар в честь своего дня рождения. И если будешь храброй девочкой и выдержишь их как следует, я обработаю твою попу лосьоном, чтобы не так болело.

— Да, мамочка, да! — Мэнди подняла голову и стиснула зубы, настроив себя не орать и не визжать.

Двадцать один сильный удар обрушился на попу Мэнди, которая в полной тишине билась ногами об пол. У мамы на глазах попка Мэнди превратилась из красной в малиновую. Не было сомнений, что всю ближайшую неделю Мэнди будет вспоминать эту порку каждый раз, когда будет садиться.

После последнего удара мама послала Мэнди за лосьоном, и Мэнди перебежала в другой конец комнаты и обратно и улеглась к маме на колени. Всё это она сделала со спринтерской скоростью и не надевая трусиков.

Мама принялась растирать лосьон и улыбнулась, услышав как Мэнди заурчала, как только лосьон соприкоснулся с её горящей попкой. Когда мама нанесла уже много лосьона на горячую кожу дочери, она натянула трусики на место и разгладила юбку Мэнди.

Когда они потом стояли и обнимались, в этот трогательный момент, мамина рука опустилась вниз и легонько шлёпнула по попке дочери — чтобы напомнить, что девушка никогда не бывает слишком взрослой, чтобы лежать у мамы на коленях и получать по попе, особенно если та по размеру доросла до щётки для волос.

День свадьбы

Я проснулся невероятно освежённым, как будто и не смыкал глаз. Все чувства мои обострились до предела. Всё вокруг я ощущал необычайно живо, и был словно до краёв налит возбуждением и сладостным предчувствием.

Моя радость была столь велика, что пару минут я даже не мог понять, в чём же причина этого приподнятого настроения, какое стечение обстоятельств так вдохновляет меня. Не то чтобы я забыл о Марии, или о словах её отца на прошлой неделе, но я был просто переполнен восхитительными ощущениями, и мне даже на ум не приходило задаваться вопросом об источнике моего счастья.

Подобно удару волны вернулись воспоминания, заливая меня невыразимым счастьем. Правда, глубоко внутри ворочался червячок беспокойства, навязчивый страх, что приведшие меня к знаменательному дню события происходят только в моём воображении. Судите сами. Мыслимо ли, чтобы я, простой портной, мог жениться на самой прекрасной девушке целого графства, на женщине, стать и изящество которой не имели себе равных — нет, это было просто непостижимо. В ушах моих всё ещё звучали слова её отца, лорда Мэйблери, растроганно произносившего: «Да, сынок, всё верно, я отдаю тебе мою дочь и благословляю вас».

Я встал, подошёл к окну спальни и открыл ставни. Утро только зарождалось, так что небо было ещё полно звёзд, и лишь на востоке появилась бледная полоска. В поместье было тихо, и как ни напрягал я слух, всё, что мне удалось расслышать — кудахтанье кур и далёкую суету прислуги. Потом я услышал позвякивание. Через каменный внутренний двор прямо подо мной медленно прошла дородная прачка, неся тяжёлые вёдра с родниковой водой. Скоро по всему огромному дому должна была закипеть бурная деятельность, и наступающий день обещал невероятным образом изменить мою размеренную жизнь. Я почти обезумел от нетерпения, и мой пыл неудержимо рвался наружу приступами беспокойной энергии.