Философия в будуаре, или Безнравственные учителя (Другой перевод)

Так рассуждают блудодеи; что касается меня, милая Эжени, то, исходя из моего жизненного опыта и личных моих наблюдений, добавлю: жестокость – первейшее чувство, запечатленное в нас природой, не имеющее ничего общего с пороком. Задолго до наступления сознательного возраста ребенок уже ломает игрушки, кусает сосок кормилицы и душит птичек. Жестокость прослеживается в поведении животных, а на их примере, как я уже отмечал, законы природы проступают гораздо отчетливее, нежели на примере людей; для дикаря проявления кровожадности естественнее, чем для человека цивилизованного, следовательно, утверждение о том, что жестокость порождена испорченностью нравов, ниже всякой критики. Снова и снова повторяю: уверения эти ложны. Жестокость растворена в природе; каждый из нас рождается с определенной дозой бессердечности, смягчить ее под силу только воспитанию, однако воспитание ломает естество, нанося вред священным замыслам природы – так садовод уродует дикие деревья подрезкой. Зайдите в сад и сравните дерево, предоставленное заботам природы, с деревом, которое насильно окультуриваете вы, сопоставьте, какое из них прекраснее и какое дает лучшие плоды. Свирепство – не что иное, как нерастраченная людская энергия, не изъеденная ржавчиной цивилизации, это не слабость наша, а мощь. Откиньте законы, наказания, обычаи – исчезнут опасные последствия жестокости, ибо она будет незамедлительно отражена ответной жестокостью; угроза нависает лишь над государством цивилизованным, где потерпевшему, чаще всего, недостает сил или возможностей отомстить за нанесенное оскорбление; в государстве же нецивилизованном, жестокость по отношению к сильному всегда встречает с его стороны достойный отпор, а жестокость по отношению к слабому не создает никаких дополнительных неудобств, поскольку ущемляет права существа, и без того извечно уступающего сильному, согласно законам самой природы.

Обойдемся без подробного анализа лютости распутников-мужчин; вы уже имеете представление, Эжени, до каких бесчинств можно дойти – с пылкостью вашего воображения, несложно понять, сколь чужды любые пределы душе твердой и стоической. Нерон, Тиберий, Элагабал подогревали свое половое возбуждение, умерщвляя детей; не менее успешно сочетали убийство с развратом маршал де Рец и граф Шароле – дядя принца де Конде. На допросе маршал де Рец признался, что самые сильные сладострастные ощущения испытывал тогда, когда, в компании со своим духовником, подвергал пыткам детишек обоего пола. В одном из его замков, в Бретани, обнаружено не то семьсот, не то восемьсот замученных им жертв. После недавнего нашего обоснования такие факты представляются неудивительными и вполне объяснимыми. Строение нашего тела, наши органы, движение жидкостей, энергия инстинктов – вот физические причины, порождающие такие противоположные натуры, как Тит и Нерон, Мессалина и Шанталь. Довольно кичиться добродетелями и каяться в пороках, обвиняя природу в том, что она сотворила нас излишне добрыми или излишне злыми; природа действует в соответствии с собственными целями, планами и потребностями: а наш удел – подчиняться. Особого рассмотрения заслуживает, на мой взгляд, жестокость женская, часто превосходящая мужскую по накалу, и залогом тому служит исключительная чувствительность женских органов.

Следует различать два вида жестокости. Начнем со свирепости, порожденной тупоумием, примитивной и неосознанной: одержимый ею субъект – ввиду полного отсутствия понятий об изысканности – уподобляется дикому зверю и не способен извлечь из нее удовольствие; грубость такого рода не представляет опасности, от нее несложно укрыться. Существует, однако, жестокость иного свойства – плод исключительно развитой впечатлительности, и ведома она лишь натурам сверхутонченным; крайности, до которых доходит такая безжалостность – следствие изощренной деликатности их душевного склада; именно в силу прихотливости, впечатлительность эта быстро притупляется и ради пробуждения своего пускает в ход все мыслимые ресурсы. Как мало на свете тех, кто наделен способностью постичь эти тонкости!.. Еще меньшему числу людей дано их прочувствовать! Различие тем не менее налицо, и оно неоспоримо. Так, женщины чаще привержены жестокости второго вида. Приглядитесь к представительницам слабого пола: вы тотчас обнаружите среди них неумолимых хищниц, одаренных повышенной чувственностью, живостью воображения и остротой ума; это творения особенные – они совершенно неотразимы и вскружат голову любому, кого пожелают; к несчастью, нетерпимость, вернее, нелепость наших нравов не дает пищи для их необузданных инстинктов; вынужденные таиться, маскироваться, прикрывать истинные свои наклонности показной благотворительностью, глубоко противной их душе, они дают волю своим страстям украдкой, со строжайшими предосторожностями, при посредстве надежных подруг; женщин такого склада немало, почти все они несчастны. Желаете их распознать? Объявите о некоем кровавом зрелище, будь то дуэль, пожар, сражение, бой гладиаторов – они тотчас сбегутся; такие случаи, к сожалению, предоставляются нечасто – ярость их не утолена: им остается тайно изнывать и сдерживать свои порывы.

Проведем краткий исторический обзор. Королева Анголы Зингуа, безжалостнейшая из женщин, приносила в жертву своих возлюбленных тотчас после того, как наслаждалась ими; ей нравилось заставлять воинов сражаться на своих глазах и назначать себя в качестве награды для победителя; она услаждала свою кровожадную душу, приказывая истолочь в известковом растворе всех женщин, имевших несчастье забеременеть в возрасте до тридцати лет. [6] Зоэ, жена китайского императора, достигала высот наслаждения, наблюдая казнь преступников; за неимением оных, она приказывала умерщвлять рабов, сама в это время совокуплялась с мужем, соразмеряя пыл своих оргазмов со степенью жестокости пыток, которым подвергались эти несчастные. Изощрясь в придумывании новых мучений, она изобрела знаменитую бронзовую колонну, полую внутри, которую раскаляли докрасна, помещая туда жертву. Феодора, жена Юстиниана, забавлялась зрелищем превращения мужчин в евнухов; а Мессалина онанировала себя, пока перед ней изнуряли мужчин насильственной мастурбацией. Жительницы Флориды, стремясь увеличить размеры детородных органов своих мужей, сажали им на головку полового члена крошечных насекомых, отчего мужчины испытывали нестерпимую боль; проводя эту операцию, женщины привязывали мужчин, а сами собирались группами вокруг каждого из них, дабы убедиться в достижении желанной цели. При приближении испанцев жены собственноручно придерживали своих супругов, чтобы варварам-европейцам удобнее было убивать их. Отравительницы Ла Вуазен и Ла Бренвилье расправлялись с людьми исключительно ради удовольствия совершать преступления. Словом, история изобилует примерами женской беспощадности, пристрастие к жестокости свойственно прекрасному полу, и нам представляется крайне желательным приобщение женщин к активной флагелляции – испытанному средству, благодаря которому усмиряют свою ярость многие сластолюбивые мужчины. Некоторые дамы, как мне известно, успешно освоили этот прием, хотя в привычку он еще не вошел, во всяком случае, в той мере, в какой хотелось бы – а жаль. Общество премного выиграет, потворствуя подобному выплеску женского неистовства; ибо не имея возможности направлять свою злобу в мирное русло, женщины проявляют ее иначе, изливая накопленную желчь на весь свет, повергая в отчаяние и супругов своих, и семейства. Существуют различные способы, дающие выход исконному их жестокосердию, – это и отказ совершить благое деяние, когда предоставляется повод, и нежелание оказать поддержку обездоленным, но по сути, всё это мелочи в сравнении с теми злодействами, которые они жаждут сотворить. Женщина чувственная и свирепая всегда изыщет меры для обуздания своих бурных страстей, правда, средства эти порой небезопасны, и я бы, Эжени, не советовал тебе к ним прибегать... О небо! Что с вами, ангелочек?.. Мадам, вы только взгляните, в каком состоянии ваша ученица!..