По обе стороны поводка

Китти Ритсон

Тури и его конь

Туман стелился над улицей. Дик Престон вышел из машины и потянулся. Он был совсем разбит и сделал несколько освежающих упражнений. Вспомнив о маленькой собаке в корзине, он решил выпустить ее немного погулять. Открыв крышку, он посмотрел в корзину и крепко выругался: корзина была пуста, а в боку ее виднелась небольшая дырка.

Дик помотал головой, стараясь припомнить, где мог исчезнуть пес. Потом вспомнил: полчаса назад он останавливался проверить мотор. Ему не пришло в голову, что пес может прогрызть корзину и вылезти из машины. Дик не знал, с какой собакой имел он дело.

В это время Тури — финский шпиц, хвост колечком, острые уши, цвет лисицы — сидел на траве и осматривал окрестности. Ему было 4 месяца. Его темные глаза с любопытством, но без особого беспокойства разглядывали новую местность. Большинство молодых собак боится одиночества, но финский шпиц не знает слова «страх». Он всегда очень осторожен и при этом очень самоуверен. Только сегодня его взяли у заводчика. Дик Престон купил его в подарок своей невесте. Тури решил, что корзина довольно неудобная, и мгновенно прогрыз ее. А уж выскочить из машины не составило труда, пока голова мужчины была под капотом. Тури не видел особой причины оставаться с этим человеком.

Спустя четверть часа Тури вошел под защиту леса. В своей короткой жизни он не слишком часто бывал среди дикой природы и поэтому не знал, что нужно стараться быть незаметным. Добравшись до зарослей, он потратил несколько минут на чистку лап и шерсти. Потом поймал мышь, съел ее, свернулся калачиком и заснул. Разбудил его голос Престона. «Иди же, хороший, маленький, иди ко мне», — заманчиво звучало где-то неподалеку. Тури выследил своими черными глазами мужчину, но не пошевелился. Не было никакого повода подчиняться этому голосу, ничего не значащему для него. Он очень хорошо знал, где его дом, несмотря на более чем двадцатикилометровое расстояние до него. Потом он повернет свой черный нос на родину, но пока он был совершенно счастлив.

Дик звал, кричал, ходил взад-вперед, потом выругался. Немигающими глазами собака наблюдала за ним. Глаза у нее такие же, как у ее родственников — лапландских лаек. Даже нос собаки не двигается. Наконец мужчина ушел. Он был взбешен: он заплатил за собаку большие деньги — это редкая порода в Англии, — но что было делать?

Тури полежал еще немного. Глубокий покой струился над миром, миллионы звезд высыпали на небе, и Млечный путь — индейский «волчий след» — выглядел бледной серебряной полосой. Начали шевелиться лисы. Прошла лисица с двумя лисятами, она увидела собаку, но не обратила на нее внимания. Тури распрямился, он почуял огонь, а костер пробуждал в нем инстинкт предков. На маленьких рыжих лапках он легко двигался через лес, пока не увидел отблеск огня. И еще пахло едой. Тоска по родине беспокоила его, но прежде чем окончательно двигаться домой, надо было осмотреться.

Добравшись до края леса, Тури осторожно принюхался и тихо пополз дальше. Там, у фургона, были люди, но это его не беспокоило. Тепло костра манило его. Он был умен, но он был еще только щенком и не заметил присутствия сторожевой собаки. Собака же выскочила, схватила его и молча затрясла, и лишь счастье Тури спасло его шею от перелома. Щенок завизжал так громко, что цыган подскочил и в две секунды спас Тури. Впрочем, это был не цыган, а скорее безработный, бродящий по улицам и живущий на подаяния. Он погладил малыша, свернувшегося в красный комочек, и Тури быстро успокоился.

«Ты выглядишь, как лиса», — проговорил мужчина, но тем не менее не принял шпица за лису, как это делают многие. Он дал Тури кусок мяса, который тот целиком проглотил, и забрал его в фургон. Там воздух был замечательно густой и теплый. Тури уютно улегся — нос под хвостом — на куске мешковины. Ни одно настоящее дитя природы — человек или животное — не уважает ночной воздух, это любят скорее городские обитатели.

Следующее утро предвещало прекрасный июньский день. Мужчина с интересом рассматривал Тури. «Ты странное существо», — сказал он, но понял, что перед ним породистый пес. Маленькая собачка ему очень понравилась, но таким, как он, бродягам нельзя иметь что-то ценное, даже приобретенное самым честным путем. Поэтому он решил, что будет умнее потерять Тури. Он его больше не кормил, но все же привязал свою собаку под фургоном, чтобы она на трогала маленького шпица. Мужчина не знал, что он ехал в том направлении, где был дом Тури. Поэтому Тури довольно долго семенил рядом с фургоном. Порой он исчезал на несколько минут, а однажды появился, волоча за собой молодую курочку. Она была еще жива, мужчина быстро осмотрелся и прикончил ее. Он усмехнулся: «Тебя еще обучать надо, малыш. Охотишься хорошо, но убивать и приносить добычу надо тайно, не среди белого дня. Из-за тебя у меня будет куча неприятностей, мне нужно от тебя избавиться».

Когда они проезжали мимо больших каменных ворот, Тури захотел заглянуть туда. Мужчина воспользовался случаем и кинул камень в щенка. Такого финский шпиц никогда не забудет. Тури посмотрел на мужчину суженными черными глазами и опустил хвост, а потом засеменил дальше.

За крутым поворотом дороги Тури оказался у других ворот, через которые шли верховые лошади. Тренер, сидя на своем коне, наблюдал за ними. Сначала шли взрослые, более спокойные, потом молодые лошадки с конюхами. Молодые тоже были достаточно спокойные и смирные, кроме одного крупного красивого жеребца, глаза которого были темными, как у Тури. Он крутился и поворачивал голову, пугался и потел. Билл Турмер, его тренер, вздохнул. Этот двухлеток — лучшее животное завода, но он пуглив, как и его мать, и невозможно раздражителен. Вот так всегда!… Не успеешь получить обнадеживающие результаты, как начинаются капризы — и все пропало!

Конюх повис на поводе двухлетки, а когда лошадь поднялась на дыбы, повернулся и стал смотреть ей в глаза. «Не смотри на него! — раздраженно кричал Билл Турмер, — ничего другого не можешь сделать?!». Лошадь попятилась, фыркая и потея. Билл Турмер тихо выругался.

Тури, на которого никто не обратил внимания, понравился запах лошадей, поэтому он беззаботно перешел дорогу и сел по-особому, так, как садятся только финские шпицы, когда они рассматривают «жизнь». Его темные глаза не мигали, только дрожал носик. Конь увидел щенка, остановился и посмотрел на него в упор. Тури не шелохнулся, пока не прошли все лошади, а потом побежал за жеребцом, который забыл все свои капризы и спокойно шел дальше.

— Что это? — удивился Билл Турмер, — Лиса?

— Не знаю, сэр, скорее похоже на собаку.

— Ладно, иди дальше, жеребец в него влюбился, кто бы это ни был.

Когда дошли до тренировочной площадки, Турмер сказал трем конюхам:

— Только не гоните. Слушайте: медленный галоп!

— Да, сэр.

Тренер наблюдал за молодняком, следовавшим за старой лошадью, потом опять выругался, когда заметил Тури далеко впереди, и облегченно вздохнул, увидев исчезающего в кустарнике пса. Он не любил собак на тренировке: они нервировали молодых лошадей.

Лошади галопом двигались мимо него. О боже! Как хорош молодой жеребец Санбрайт! Он шел ровными длинными шагами, насторожив уши, со спокойным взглядом. Его шерсть действительно светилась, как солнце. Ведь «Санбрайт» означает «яркий свет». Что-то было в нем особенное. Если бы только судьба была благосклонна к нему!

Конь прошел через луг до конюхов и заметил Тури: маленький гном в тени кустарника! Пес потопал через газон, а Санбрайт вытянул ему навстречу голову и заржал.

— Отведите их домой! — приказал Билл, — и если эта штучка захочет с ним уйти — пусть. Дайте ему что-нибудь поесть. Санбрайт действительно влюбился в него!

Лошадей отправили в конюшни, и Тури шел рядом с Санбрайтом. Не было ни следа усталости в гордо поднятом хвосте, хотя в нем еще не было той пушистой красоты, как у взрослой собаки. Песик стоял посреди двора, пока конюхи работали, а потом прошествовал в денник Санбрайта, улегся в углу и свернулся клубочком на золотой соломе, цветом так похожей на его шерсть. Скоро он заснул. Санбрайт почуял корм, повернулся к нему и начал есть. Когда конюх вернулся, корма не было, Санбрайт стоял спокойно.