Чекисты Дона

Что же там происходило? Ответ мы находим на пожелтевшей странице газеты «Советский Дон» за 6 марта 1920 года. В том номере опубликована статья под названием «Повальные обыски и диктатура пролетариата». Ее автор писал:

Ростовский пролетариат с энтузиазмом отозвался на призыв Военно-революционного комитета принять участие в повальных обысках города.

...В ночь с 4 на 5 марта в здании бывшей городской управы кипела работа, писались ордера на обыски, проводили задержание, шел допрос, освобождали случайно задержанных. И делал это пролетариат.

...Собралось свыше двух тысяч человек, которые с энтузиазмом отозвались на призыв Военно-революционного комитета пойти и проделать эту работу. В эти дни проводится учет нетрудового населения и принимается еще целый ряд других мер для укрепления Советской власти и для воссоздания ее органов.

...Помнится мне моя работа в Питере, где была проведена та же самая мера. Как буржуазия всего мира плакалась по поводу расправы с ее классовыми братьями в Петрограде!

Фактически ничего подобного не было: расстрелы не проводились, а больше всего буржуазию страшило то, что ей не было выхода.

Петроградские рабочие находили эту буржуазию везде, и тех, кто добровольно не являлся на регистрацию и мобилизацию труда, ловили при облавах и посылали на тяжелые работы, как, например, погрузку угля, рытье траншей и т. д...

Остается добавить, что статья была подписана Петерсом.

Я. Х. Петерс

Его имя тогда уже было известно всему Ростову. К этому дню было опубликовано 11 приказов и распоряжений Военно-революционного комитета (ВРК) городов Ростова и Нахичевани-на-Дону. Их подписал предревкома Петерс.

— В Ростове товарищ Петерс! — радостно говорили после первого же появления этой фамилии под приказом ВРК бывшие подпольщики-коммунисты и удовлетворенно добавляли: — Ильич прислал к нам помощника Феликса Дзержинского.

Тогда же трудящимся Ростова стали известны многие события из революционной биографии председателя ревкома.

Якову (Екабу) Христофоровичу Петерсу в период пребывания на Дону было 34 года. Три революции стремительно прошагали через эти годы, пропустили их через горнило суровых испытаний.

...Первая русская революция 1905—1907 годов. Прибалтику, как и всю Россию, захлестнули революционные события: пылали усадьбы помещиков-баронов, выбирались первые Советы из бедноты». В Лифляндской губернии (ныне Латвийская ССР) одним из организаторов этих радующих бедноту перемен был сын батрака, сам батрак — Екаб Петерс. В 1904 году восемнадцатилетний юноша уже был членом партии большевиков.

Царское правительство много раз прятало батрацкого вожака в тюрьму. А с 1909 года начались эмигрантские скитания. Сразу же после свержения самодержавия Петерс возвратился на Родину и включился в подготовку социалистической революции. Он вел революционную работу среди солдат 12-й армии, находящейся на фронте, являлся одним из редакторов латышской большевистской газеты «Циня».

В октябре 1917 года по инициативе В. И. Ленина при Петроградском Совете был создан орган для проведения вооруженного восстания в столице — Военно-революционный комитет (ВРК). Я. Х. Петерс вошел в его состав и был активным участником революционных событий в Петрограде.

Современник тех эпохальных дней, американский писатель-коммунист Джон Рид оставил потомкам одну из живых сцен того времени. В среду 7 ноября (25 октября), во второй половине дня, людская волна прибила Джона Рида к Мариинскому дворцу. В это время туда же подкатил большой автомобиль.

«На... передней скамейке сидели вооруженные солдаты, а за ними были видны арестованные члены Временного правительства. Член Военно-революционного комитета латыш Петерс торопливо пересекал площадь.

«Я думал, что вы переловили всех этих господ сегодня ночью», — сказал я ему, указывая на арестованных.

«Эх! — и в его голосе звучало разочарование — ...Выпустили большую половину, прежде чем мы решили, как с ними быть...»^[5].

В декабре 1917 года началась работа Петерса с Феликсом Эдмундовичем Дзержинским во Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности.

О начале своей чекистской деятельности, которой он посвятил свою дальнейшую жизнь, Я. Х. Петерс впоследствии вспоминал:

«Восемнадцатого или девятнадцатого декабря 1917 года Ф. Э. Дзержинский, встретив меня в коридоре Смольного, позвал в одну из пустующих комнат и сообщил, что вместо Военно-революционного комитета организуется Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, куда и предложил мне пойти работать. Находясь в числе 13 членов ВЦИКа в Военно-революционном комитете, я достаточно был знаком с внутренним положением страны и подрывной деятельностью врагов Советов, чтобы, не задумываясь, согласиться с предложением Дзержинского»^[6].

Петерс был назначен членом коллегии ВЧК и заместителем ее председателя, председателем революционного трибунала Петрограда. Когда политический, экономический и военный центр государства переместился в Москву, борьба с контрреволюцией и другими опасными преступлениями приняла наиболее ожесточенный характер. 10 марта в Москву из Петрограда переехала ВЧК. Она сразу же включилась в эту борьбу.

Москве, как и красному Питеру тех грозовых лет, было хорошо известно имя Петерса. Я. Х. Петерс участвовал в раскрытии заговора матерых шпионов Антанты — Локкарта, Рейли и других. Он — один из руководителей ликвидации левоэсеровского мятежа 1918 года. Петерс лично, по указанию партии, вел следствие по делу покушавшейся на жизнь В. И. Ленина эсерки Ф. Каплан.

В. И. Ленин высоко ценил Я. Х. Петерса за его преданность делу революции, за умение бороться с ее врагами. Когда Петерс был назначен членом Военного совета Тульского укрепрайона, В. И. Ленин телеграфировал руководящим товарищам в Тулу следующую аттестацию на Петерса:

«...он работник крупный и преданнейший»^[7].

Забегая немного вперед, расскажем о том, что в период пребывания Петерса в Ростове до Владимира Ильича дошел ложный слух о его гибели. Встревоженный Ленин 3 марта 1920 года телеграфно запросил Реввоенсовет Кавфронта:

«Верен ли слух об убийстве Петерса деникинцами в Ростове?»^[8].

В Ростов Петерс прибыл в середине февраля, но город на Дону продолжал оставаться прифронтовым.

Деникинцы отчаянно цеплялись за свой южный плацдарм, который был в их руках почти два года. Они выставили последнюю защитную линию: Азов — Батайск и далее по реке Манычу.

По ночам город вел артиллерийскую канонаду с Батайском. Ни в городе, ни на станции не было никакого порядка. Днем и ночью раздавалась стрельба. Ее вели хулиганствующие и бандитские элементы, затаившееся белогвардейское охвостье. Враги покрупнее, в чине полковников и генералов, затаились в больницах и учреждениях. Они активно готовили мятеж.

Но был еще и другой враг, который не таился. На площадях и окраинах города валялись неубранные лошадиные трупы. На них равнодушно взирали обыватели. А это грозило опасностью еще большего распространения эпидемии тифа, которым враг также пытался задушить Советскую власть.

Железной рукой Военно-революционный комитет Ростова и Нахичевани под руководством Петерса наводил революционный порядок и осуществлял мероприятия по защите Советской власти от контрреволюции.

Скупые слова приказов Военно-революционного комитета, подписанных Петерсом и частично публиковавшихся донскими газетами того периода, дают некоторое представление об этой героической работе.

«Сдать все оружие», — гласит один из первых приказов ВРК: «подлежат сдаче в распоряжение ВРК весь транспорт, все лошади»; «зарегистрироваться всем иностранным гражданам»; «встать на учет всем столярам и плотникам»; «ломбардам запретить выдачу вещей до особого распоряжения ВРК»; ввести строжайший учет спирта во всех организациях»; «принять к неуклонному исполнению выработанные ВРК обязанности домовых комитетов»; «всем организациям и частным лицам сдать книги по военным и военно-историческим вопросам. Стоимость книг будет уплачена»; «о работе топливных комиссий» и многое, многое другое. Эти приказы предупреждали, что уклоняющиеся от их исполнения будут арестованы и преданы суду военно-революционного трибунала. И в то же время ВРК для ознакомления донского населения практиковал публикацию в газетах давно действующих декретов Советской власти, что являлось прекрасной формой пропаганды советского образа жизни.