Курильский десант

Фусаки, судя по всему, не стал вдаваться в излишние, по его мнению, подробности, лишь спросил, нет ли каких-либо донесений от японского консула в Петропавловске. Ему ответили, что на все запросы к нему вот уже третьи сутки не поступило ни одного ответа. Но и это не насторожило генерала. Позднее он запишет в своем дневнике, что 18 августа было «самым черным днем» в его жизни. Его можно понять: кроме поражения, грозящего всей его военной карьере, он терял одновременно и солидные доходы как крупный акционер рыбопромышленной фирмы «Ничиро», которая имела на Камчатке и островах ряд концессионных и собственных рыболовных участков и рыбоконсервных заводов.

— Вспоминаю наш разговор с Цуцуми Фусаки при его пленении и подписании им акта о капитуляции, — оживился Алексей Романович. — Он спросил тогда у мета: «Какова была численность вашего передового отряда?». Нарочно увеличив действительную цифру примерно вдвое, я ответил: «Три тысячи». Глаза поверженного самурая вспыхнули звериной злобой. «Если бы я знал, что так мало, — сказал он, — я сначала перебил бы всех, а потом уже капитулировал». Сколько ненависти и бессильного бешенства было в этих словах! Но, как говорится, после драки кулаками не машут.

Однако прежде чем все это произошло, — заметил генерал, — наша десантная операция приобретала все больший накал. Продолжался упорный и кровопролитный бой за высадку главных сил. Мы несли тяжелые потери, но десантники сражались с беспримерным мужеством и отвагой. Вражеские орудия, минометы и крупнокалиберные пулеметы, расположенные на мысах Кокутан и Котомари, а также установленные на борту полузатопленного нашего танкера «Мариуполь», о трагической судьбе которого уже было сказано, вели кинжальный перекрестный огонь по нашим десантным судам и высаживающимся войскам. Дальнобойные японские пушки обстреливали наши корабли и транспорты на рейде. Прибрежные участки моря и суши стали ареной ожесточенных боевых действий. Командующий операцией отдал распоряжение командиру высадки капитану 1 ранга Д. Г. Пономареву (он держал свой командный пункт на сторожевом корабле «Киров») обеспечить подавление японских батарей, а находившемуся на его КП командиру 128-й авиадивизии подполковнику М. А. Еремину — начать их бомбардировку с воздуха, вызвать для этого по радио наши бомбардировщики, в надежде, что к моменту их подлета и Шумшу туман рассеется.

По приказу Д. Г. Пономарева отряд артиллерийской поддержки открыл сокрушительный огонь по указанным им участкам обстрела. Умело маневрируя, командиры сторожевых кораблей «Киров» — капитан 3 ранга И. Д. Сизов, «Дзержинский» — капитан-лейтенант М. А. Гончаров и минного заградителя «Охотск» — капитан-лейтенант В. К. Моисеенко, каждый в своем секторе, начали обстрел Шумшу. Ввиду отсутствия точных целеуказаний и радиоданных от корректировщиков (ведь их рации, будучи подмоченными, молчали) комендорам пришлось вести малоэффективную стрельбу по площадям. Тем не менее командиры корабельных артиллерийских боевых частей (соответственно — капитан-лейтенант П. В. Солодов, старший лейтенант К. А. Петровичев, капитан-лейтенант П. П. Трофимов) сами — с помощью наблюдателей на мачтах — находили наиболее опасные участки вражеских позиций и обрушивали на них огневые удары. Их действия умело координировал флагманский артиллерист морских сил десанта капитан лейтенант Д. П. Перепелкин. По его целеуказанию наши комендоры снарядами подожгли японскую казарму и одно из служебных помещений маяка на мысе Кокутан. Возникший там пожар стал дополнительным ориентиром для подходивших в тумане к району высадки наших десантных и транспортных судов.

Особенно эффективным был одновременный перенос огня корабельной артиллерии на вражеские орудия установленные на полузатопленном танкере «Мариуполь». За считанные минуты артиллерийским огнем наших кораблей с ними было покончено. При этом исключительно четко действовал личный состав сторожевого корабля «Дзержинский». Генерал Гнечко передал ему по радио свою благодарность. Отлично вели огонь командиры орудий главного калибра минного заградителя «Охотск» старшины 1 статьи П. Ф. Громов К. Ф. Шабалов, В. К. Куликов. Первые двое были награждены тогда орденами Красного Знамени, третий — орденом Отечественной войны I степени.

Японские летчики-смертники попытались воспользоваться создавшейся тогда для нас тяжелой обстановкой, чтобы нанести удар с воздуха по нашим кораблям и транспортам, маневрировавшим на рейде в Первом Курильском проливе. Один из них, поднявшийся в разреженный слой верхового тумана, незаметно появился над сторожевым кораблем «Киров», обстрелял его из пулемета и начал заходить на боевой курс для бомбометания Однако зенитчики «Кирова» были начеку. Старшина 1 статьи С. И. Бердеев и краснофлотец И. 3. Шостак своим зенитным огнем вынудили вражеского стервятника вновь скрыться в тумане. Сброшенные им три бомбы не ползли в цель, и лишь их осколки оставили мелкие пробоины в борту корабля.

Несколько позже семь японских самолетов атаковали наш тральщик «ТЩ-525» (командир — капитан-лейтенант В. Д. Гусев), проводивший разведку обороны противника в районе западного побережья Шумшу на подступах ко Второму Курильскому проливу со стороны Охотского моря. Наши моряки и здесь оказались в полной боевой готовности. Артиллеристы-зенитчики меткими выстрелами сбили двух самурайских стервятников, а остальные поспешили удалиться. После этого японские летчики осмеливались появляться лишь там, где находились наши невооруженные транспорты и мелкие плавсредства.

Таким образом, противник не смог вывести из строя ни одного нашего корабля, которые продолжали обстрел Шумшу и, прежде всего, японских батарей на мысах Кокутан и Котомари. Однако достигнуть нужного результата не удалось. Расположенные в глубоких подземных убежищах вражеские орудия выкатывались по рельсам к узким щелям-амбразурам и, произведя выстрел, откатывались на прежние места. Мы надеялись покончить с ними с помощью наших бомбардировщиков, но, когда они появились, остров был по-прежнему закрыт верховым туманом и густыми облаками. Но и позднее, когда наши летчики бомбили при хорошей видимости, эти японские батареи, укрытые в глубине скал, продолжали оставаться неуязвимыми.

Первый полет на остров Шумшу наших самолетов 903-го бомбардировочного полка возглавили командир этого полка майор К. Т. Шаповалов и его заместитель по политической части опытный летчик майор А. Ф. Иванов, а сопровождающую их группу истребителей — любимец всего личного состава авиадивизии, разносторонний спортсмен, командир 888-го истребительного полк майор П. В. Снесарь. Когда самолеты, по расчетным данным, достигли острова, под ними было сплошное море облаков, без каких-либо просветов. Однако и в этих условиях наши летчики не растерялись. Ориентируясь по выступающей из облаков едва заметной вершине острова вулкана Алаид (выше 2300 метров), майор К. Т. Ша повалов рассчитал бомбометание по району японских военно-морских баз Катаока и Касивабара, отделенных друг от друга всего лишь двухпятикилометровой полосой Второго Курильского пролива. По его команде «Делай, как я», в определенной точке сбросили на головы врагов свой смертоносный груз бомбардировщики и истребители (они также были снабжены сравнительно небольшим бомбовым запасом).

В дальнейшем летчики 128-й авиадивизии совершали налеты на острова Шумшу и Парамушир в более благоприятной обстановке. Однако коварные в этой зоне метеорологические условия еще не раз подводили их, но высокие боевые качества наших воздушных асов и при этом каждый раз проявлялись во всей полноте — они наносили по военным объектам и войскам противника сокрушительные удары. Об этом более полно скажу позднее, а пока отмечу, что огромные скальные толщи в которые была упрятана вражеская артиллерия на мысах Кокутан и Котомари, оказались непробиваемыми для тяжелых фугасных авиабомб. Японские батареи расположенные на мысах, пришлось брать штурмом, они пали перед мужеством и отвагой наших десантников.

Кровопролитный бой за высадку продолжался несколько часов и был оплачен нами большими потерями. Но вместе с тем он явился ярким свидетельством массового героизма советских воинов — солдат и матросов, сержантов и старшин, командиров и политработников Советские пехотинцы, моряки и пограничники, а также бойцы гражданского истребительного отряда и грузчики Петропавловского порта, добровольно влившиеся в со став десанта, команды гражданских транспортов и мелких плавсредств действовали храбро и самоотверженно проявляя образцы организованности и отваги. Десантные суда, самоходные баржи, катера и моторные корабельные шлюпки, действуя под огнем противника, доставляли к берегу десантников, боеприпасы, снаряжение продовольствие и тут же возвращались на рейд для новой загрузки.