Катастрофы под водой

Не вдаваясь в ненужные подробности, скажу, что ходовые испытания система также выдержала отлично. Все проектные задачи решались правильно и, если было несколько сбоев, то причиной их явились ошибки на вводе информации, а проще -промахи акустиков, радиометриста, да и самих операторов БИУС. Справилась “Туча” с ракетными и торпедными стрельбами. И я понимаю радость главного конструктора и его коллег по поводу подписания акта межведомственной комиссии с рекомендацией принять Боевую информационно-управляющую систему “Туча” на вооружение ВМФ.

Для меня же это торжественное событие было омрачено тем, что разработчик не успел до подписания акта реализовать задачу “Подбора” и этим обрек нас - меня и командиров лодок, которые будут приняты в ближайшие год-полтора, на невыполнение курса боевой подготовки - мы не сможем ни торпедировать маневрирующую цель, ни уклониться от нее. Удручало еще и то, что виновато в этом было свое же военное ведомство. А именно - 5-ое управление ВМФ, курировавшее радиотехническое вооружение кораблей и частей ВМФ. Я вспоминаю сейчас те словесные витийства, которые плелись чиновниками в военном и штатском, чтобы убрать из акта наше требование в короткий срок внедрить задачу “Подбора”. В ход шла такая Фразеология как “ваше пожелание”, “лучшее - враг хорошего” и др. Однако на председателя МВК Героя Советского Союза вице-адмирала Александра Ивановича Петелина (одновременно председателя Правительственной комиссии по приемке лодки), который никогда не пасовал ни перед какими званиями и титулами и всегда имел свое собственное мнение по кругу решаемых вопросов, эти заклинания впечатления не производили. Долги по “Туче” вместе со сроками исполнения были записаны в акт и внесены на решение правительства.

Через год задача была реализована.

Но это я рассказал об очевидном просчете. Но были и такие (их немного), для распознавания которых требовался опыт эксплуатации. требовалось время. Расскажу об одном. Из самых лучших побуждений, для того, чтобы обеспечить корабельному боевому расчету лодки возможность тренировок в решении тактических задач с БИУС, в ней был предусмотрен “Учебно-тренировочный режим”. Основу его составляла задача определения ЭДЦ по данным, вырабатываемым собственно машиной же. Делалось это так: органами управления задавались положение, курс и скорость прямоидущей (и только прямоидущей) цели и запускалась программа ее движения. Исчисленные пеленга поступали в другой вычислительный блок, оператор, имитируя маневрирование своей подводной лодки (хотя она стояла у пирса), определял элементы движения “врага” и далее выполнял различные задания руководителя: на уклонение от цели, на занятие определенной позиции относительно цели или на ее атаку. Все это, как казалось, было очень здорово, и такая задача продолжала закладываться в БИУСы последующих модификаций. Однако, через несколько лет эксплуатации, когда несколько приутихли электронно-вычислительные восторги, мы, командиры, начали понимать, что по сути дела получили в руки игрушку для оператора. Никакой отработки ГКП не происходило. Акустики и метрист не тренировались, старпом, штурман, рулевой были не у дел, временные и путевые параметры своего маневрирования отсутствовали. Зигзага цели не было.

Как-то надо было исправлять положение. Но уже произошла ядовитейшая штука - руководство ВМФ, убежденное в том, что каждая лодка, имеющая на вооружении БИУС, может осуществлять тренировки самостоятельно (что следует из технической документации), отказалось от заказа новых тренажеров. Например, в Гремихе командиры лодок со своими расчетами тренировались в кабинете торпедной стрельбы, оборудованном старым, еще с лодок первого поколения ТАС-Л-4, на котором работал кабинетный специалист - торпедный электрик, поскольку свои операторы этого прибора не знали, и работать на нем не умели. В таких условиях смешно было говорить о сколько-нибудь качественной подготовке торпедного расчета. Способность командиров атаковать цель падала с каждым годом. Несмотря на довольно сносную посещаемость кабинета критериев отработанности КБР при всяких проверках, комиссиях и инспекциях. А вот атаки в море не удавались. К нам в Гремиху даже приезжал по этому поводу Командующий СФ адмирал Чернавин, который собрал командиров лодок на расширенный Военный Совет, начертил на доске торпедный треугольник и, правильно обозначив его стороны и углы, очень убедительно доказал, что в деле стрельбы торпедами, согласно треугольника, проблем нет.

Так, неудачно сформулированная и исполненная в БИУС задача плюс недопонимание проблемы среди некоторой части руководителей - стали помехой в боевой учебе и причиной снижения боеспособности определенной части сил боевого ядра флота.

Боевое использование БИУС на флоте показало, что при решении задач ракетной стрельбы, маневрирования, навигации, гидрологии и некоторых других, так сказать, “жестких” задач, “Туча” является безотказным и удобным инструментом. Что же касается торпедной стрельбы, где половина это математика, а половина - командирское искусстве и интуиция, здесь, по-моему, нужен более гибкий, легко манипулируемый счетно-решающий прибор с хорошо продуманной системой наглядного отображения процесса.

Понимая теперь, что значительную часть решаемых БИУС задач можно было еще в начале разработки сделать гораздо лучше, я понимаю также и то, что доходил до этого в процессе освоения, эксплуатации, а главное - боевого использования, как самой “Тучи”, так и последующих типов БИУС. Поэтому я с громадным уважением отношусь к тем людям, которые были первыми в создании морских цифровых вычислительных комплексов и были первыми нашими учителями”.

Навигационные аварии на советских подводных лодках (1965—1995 гг.)

Некоторые экологические последствия Холодной войны

Не только плавающие подводные атомоходы представляют опасность для окружающей среды и обитателей планеты. И затонувшие на большой глубине, и списанные — все они ставят перед человечеством весьма сложную проблему. Проблему захоронения смертельно опасных радиоактивных отходов.

Особую остроту она приобрела в СССР. Во-первых, учитывая то колоссальное количество ядерных реакторов, которые эксплуатировались в стране. А во-вторых, в отличие от развитых стран Запада, любая информация, связанная с ядерной энергетикой, у нас всегда находилась за семью печатями. Лишь в последнее время в системе тотальной обороны бюрократического государства появились бреши. Безусловно, проблема захоронения радиоактивных отходов в равной степени довлеет и над подводным военным флотом, и гражданским, и над атомной энергетикой. Однако именно военно-морские силы, в которых секретность позволяет скрыть любые нарушения, представляют наибольшую опасность. Надежной информации о том, что творится под покровом военной тайны, у общественности не было в течение долгих десятилетий.

Уже с первых лет гласности советское общество убедилось в том, о чем всегда знали специалисты: порядка в армии ничуть не больше, чем во всей стране. Стало ясно, что вверять заботу об экологической безопасности населения партийно-государственному аппарату, военно-промышленному комплексу и генералитету - самоубийственно. Эти структуры если и связаны какой-то общей задачей, то имя ей — коллективная безответственность.