Моляков - Федоров: опыт противостояния

С 23 января 2004 года допросы продолжил Толстов. Первым был опрошен распространитель агитматериалов М. В. Ганин. Он сообщил, что лично меня не видел, материалы для распространения они с друзьями получали от Ермолаева, а на вопрос Толстова о том, что если бы о его, Ганина, матери в газете написали оскорбительные вещи, он обиделся бы, ответил, что да.

То же самое сказал Толстову и А. В. Ванин, доставленный из Новочебоксарска 26 января 2004 года.

30 января 2004 года Толстов опрашивал жительницу Новочебоксарска Е. А. Александрову. Та заявила, что листок видела, но ничего по этому поводу сказать не может.

3 февраля 2004 года прокурор Ленинского района г. Чебоксары З. М. Карама удовлетворил ходатайство Толстова о продлении срока предварительного следствия. Текст ходатайства интересен: «Настоящее уголовное дело возбуждено прокурором Калининского района г. Чебоксары 4 декабря 2003 года по признакам состава преступления, предусмотренного ст. 129 ч. 2 УК РФ.

Мною дело для рассмотрения принято к своему производству 25 декабря 2003 года.

В ходе предварительного следствия установлено следующее:

В ноябре 2003 года в информационном листке кандидата в депутаты Государственной Думы Федерального Собрания РФ Молякова И. Ю. «Взгляд в упор» была опубликована статья «Сладкая сказка о Федоровых», содержащая в себе заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство покойной матери президента Чувашской Республики Федорова Н. В., а также его, как президента ЧР и гражданина.

Информационные листы с указанной статьей, в которой содержались заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство семьи Федоровых, были распространены среди жителей Чувашской Республики.

В ходе расследования уголовного дела добыты достаточные основания для предварительного обвинения И. Молякову и направления уголовного дела в суд для рассмотрения по существу.

Установленный УПК РФ срок предварительного следствия по делу истекает 4 февраля 2004 года.

Окончить к указанному сроку следствие не представляется возможным по причине того, что необходимо получить заключение лингвистической экспертизы, назначенной в Институте русского языка РАН им. В. В. Виноградова, предъявить обвинение Молякову И. Ю., выполнить требования ст. ст. 216, 217 УПК РФ.

Для выполнения указанных следственных действия потребуется дополнительное время до 1 месяца, в связи с чем необходимо продлить срок следствия».

Как мог Толстов утверждать, что в статье содержатся заведомо ложные сведения, если он еще не получил заключение экспертизы? Видимо, он заранее знал ее результаты.

Откуда он взял, что уже добыты достаточные факты для предъявления мне обвинения? Дело-то возбуждено «по факту», а не против меня. Как же можно писать столь откровенно, что именно мне будет предъявлено обвинение?

Можно. Таков уровень Толстова. Такова серьезность «заказа».

Между тем 9 февраля 2004 года был допрошен в очередной раз В. Г. Лошаков, 12 февраля — И. В. Малинова. Ничего нового, помимо уже данных показаний, Толстову они не сообщили. Тогда же была допрошена вновь и сестра Федорова — Е. В. Васильева.

12 февраля Толстов вынес постановление о производстве обыска (выемки) документов, касающихся меня из окружной избирательной комиссии.

Выяснилось, что договор с И. В. Малиновой об оказании услуг в качестве бухгалтера подписал секретарь Чувашского рескома КПРФ, руководитель республиканского предвыборного штаба Анатолий Алексеевич Егоров. Что же касается финансовых документов, то в них стоят, как и положено, подписи Малиновой и Лошакова. Я же за своей подписью в ОИК отправлял только итоговые финансовые отчеты.

13 февраля 2004 года был допрошен в качестве свидетеля Ермолаев Вячеслав Владимирович. Толстову крайне важно было получить от него подтверждение, что именно я являюсь автором статьи «Сладкая сказка о Федоровых». На вопрос, с какой целью И. Моляков опубликовал свою статью «Сладкая сказка о Федоровых», Ермолаев ответил: «С И. Моляковым по поводу этой статьи я не беседовал и поэтому не могу ничего комментировать. Кроме того, в этой статье ничего вымышленного нет, все сведения опираются на факты, которые были уже изложены в периодических изданиях ранее».

На вопрос о распространении Вячеслав Владимирович указал: «И. Моляков распространял много агитационных материалов и, вполне возможно, и указанные выше агитационные материалы со статьей «Сладкая сказка о Федоровых».

Прочитав написанный Толстовым протокол, Ермолаев сделал существенное уточнение: «Стр. 4, абзац 2. Система подготовки статей Молякова, способ их написания мне доподлинно не известен».

16 февраля настал и мой черед. О том, что против меня запущен механизм очередного уголовного дела, я официально не был уведомлен. Поэтому, когда на улице я неожиданно был задержан нарядом милиции и в милицейской машине доставлен к Толстову, насторожился. Никаких повесток от него я не получал.

Спектакль с задержанием был нужен для оказания на меня психологического воздействия. Форме доставки не удивился, ведь по первому уголовному делу меня задерживала на посту ГИБДД в Хыркасах целая бригада вооруженных автоматами сотрудников милиции. И лишь для того, чтобы доставить в здание МВД ЧР, где мне была вручена повестка о необходимости явиться к Толстову.

Приветливо, сладко улыбаясь, он сообщил, что я подозреваюсь в распространении заведомо ложных сведений о семье Федоровых. Я ответил, что без адвоката Ильина ничего говорить не буду.

На что прокурор, продолжая улыбаться, сообщил об отказе Ильина быть моим адвокатом. Я ответил, что не верю ему, и попросил связаться с Виктором Алексеевичем, чтобы выяснить у него лично, так ли это.

Дозвониться Ильину никак не удавалось. Я подтвердил отказ давать какие-либо показания в соответствии с Конституцией России.

Толстов вынужден был принять от меня заявление о желании видеть в качестве адвоката В. А. Ильина. «Смешливый» прокурор применил ко мне меру пресечения — подписку о невыезде.

25 февраля в Ленинскую прокуратуру затребовали копию протокола судебного заседания Ленинского районного суда г. Чебоксары под председательством судьи А. Н. Емельянова по заявлению В. В. Ермолаева на действия председателя окружной избирательной комиссии по выборам депутатов Госдумы О. В. Кулагиной.

1 апреля 2004 года Толстов вновь попросил своего начальника Караму продлить срок следствия до 4 мая 2004 года, поскольку до 4 апреля 2004 года закончить следствие не представляется возможным. И в тот же день подготовил для меня сообщение, что по уголовному делу № 198655 мне будет предъявлено обвинение по ст. 129 ч. 3 УК РФ.

Откуда взялась ч. 3 ст. 129 УК РФ вместо ч. 2, которая все время фигурировала в деле, мне стало ясно позже — уже тогда, весной, было запланировано посадить меня в тюрьму.

Естественно, Виктор Алексеевич Ильин стал моим защитником. Он никогда не отказывался от этого. Мы поняли, что если второе уголовное дело будет доведено до суда, то меня посадят, ведь это будет уже второй приговор, вынесенный в период, когда еще не закончился испытательный срок по первому.

8 апреля 2004 года Толстов обратился к начальнику Ленинского РОВД г. Чебоксары А. А. Иванову, сообщив, что я к нему не являюсь, и, следовательно, нужно осуществить привод. Сам он, видимо, намеренно, для достижения «спецэффекта», никаких повесток мне не высылал.

Я несколько раз являлся с Ильиным в прокуратуру самостоятельно. Нужно было выяснить как можно больше об уголовном деле. Но Толстова мы не заставали. Всякий раз в журнале мы оставляли записи о посещении.

Утром 8 апреля я даже написал обязательство, что буду в прокуратуре на следующий день в 15.00. Эту бумагу сдал дежурному прокурору.

Несмотря на всё это, Толстов 9 апреля 2004 года, с утра, опять постановил объявить меня в розыск, так как я будто бы неоднократно приглашался в прокуратуру, но без уважительных причин не являлся.

Подобная наглость, полагаю, была следствием неуверенности. Сразу после моего допроса мы с Ильиным буквально «осадили» Ленинскую районную прокуратуру различными ходатайствами. Мы требовали допросить свидетелей с нашей стороны. Мы ходатайствовали о проведении лингвистической экспертизы в научном учреждении по нашему выбору, о постановке дополнительных вопросов к экспертам. Мы требовали выдать нам на руки копию экспертизы из института русского языка РАН, где она была осуществлена по федоровскому заказу. Были также требования прекратить уголовное преследование вообще, так как я не являюсь автором статьи.