Совершенно несекретно

Меня часто спрашивают: «Были ли вы правы тогда?», «Как это видится теперь, когда Ельцин переродился?», «Вы себя не чувствуете виноватым?». Сразу скажу, что многим из того, что произошло потом, после выборов, я, конечно, недоволен, недоволен и жизнью, и работой, и поведением Ельцина. Но если сопоставить то, что принесло стране его президентство, и то, что могло произойти с приходом к власти коммунистов, то я твердо остаюсь на своих позициях — другого выбора тогда не было.

С Е.Гайдаром мы продолжили разговор за городом, на даче, где он писал книгу. Мы навестили его вместе с Александром Николаевичем Яковлевым. Мне было непонятно резкое изменение отношения Егора Тимуровича к президенту и хотелось знать его доводы. Но они были общеизвестны: Чечня, кадры и, наверное, резкий отход президента от реформаторов. Гайдар был настолько непримирим и возбужден, что готов был предложить любую кандидатуру — С.Ковалева, С.Юшенкова, А.Яковле-ва, Б.Немцова, но только не Ельцина. Мы так ничего и не добились в разговоре с ним, а это значит, его партия в движении поддержки Ельцина участвовать не будет. Напоследок я не удержался:

— Все равно вашей партии поддерживать Ельцина придется, если мы не хотим сдать власть коммунистам.

Я провел встречи с творческой интеллигенцией в Москве и в Санкт-Петербурге, как и намечал. Они были трудными, взаимопонимание на них складывалось тяжело. Слишком много накопилось претензий, обид, недоуменных вопросов и разочарований.

Именно на одной из таких встреч в здании мэрии Москвы внезапно скончался включившийся в горячий спор с Г.Сатаровым о Чечне поэт Юрий Левитанский. Помощь местных врачей и прибывшей «скорой» не смогли предотвратить его смерть. Ушел яркий мастер строки, совестливый гражданин России. Он не упускал ни одного случая, чтобы выступить против войны в Чечне.

— Я знаю, что от бомбежек погибло пять тысяч детей. Мы должны искать другие методы выхода из конфликта.

Это его почти последние слова. Помню, как он не хотел в дни чеченской войны принимать награду лауреата Государственной премии России из рук президента. И согласился лишь потому, что представилась возможность сказать открыто Ельцину о своем решительном несогласии с его силовой политикой…

На обеих встречах с беспощадностью говорилось о том, что исчезла связь президента с обществом, не стало должного его — ив целом власти — общения с людьми. Оно — это общение — появлялось ненадолго, лишь в периоды предвыборной кампании или кризисных для президента ситуаций, и то в силу необходимости.

И сам президент на удивление изменил своим правилам: ведь и в Свердловске, и в Москве он охотно выступал перед народом и всегда активно принимал те или иные решения. В последние же годы в основном стал пользоваться рецептами, которые составляли ему приближенные, а также силовики и олигархи. Они сделали свое дело: сузили круг общения президента и попытались подменить общественное мнение, живое общение с людьми своим влиянием.

К сожалению, кое-что им тут удалось, но страдалицей оказалась вся Россия. А президент все больше становился в глазах людей безвольным посмешищем, потому что своими решениями и высказываниями часто попадал впросак — то с «тридцатью восьмью снайперами» в Чечне, то с «присоединением к России Полтавы», а в последующем — то с обещанием защиты молодых реформаторов вплоть до 2000 года, то — в недавние времена — с отставками Черномырдина, Кириенко, Примакова, Степашина…

Между тем в переходное время важно общение власти с людьми. Например, подписал закон или отклонил его — выступи и объясни людям свои действия. Принял то или иное решение Конституционный суд — разъясни, что это народу дает. Люди вправе понимать, что планирует и предпринимает власть, а она должна помнить, что люди — ее союзники в преобразованиях и она призвана заботиться о них, защищать их, особенно в период отсутствия законов, то есть правил, по которым живет общество.

Правда, в нормальном государстве для защиты граждан существует развитая судебно-правовая система — суды, адвокатура, консультации… У нас же эту систему еще предстоит создать, а пока правит всем чиновник, да иногда вмешиваются и бывшие и настоящие сотрудники спецслужб и, вбрасывая публике компромат, пытаются влиять и на власть, и на чиновников. От чиновников, от их желания или нежелания, способностей или неспособностей зависит и соблюдение закона, и его разъяснение народу, и его интерпретация. Это особенно проявилось в вопросе о земле: старая номенклатура сделала все, чтобы конституционное право крестьянина было заблокировано и земля ему не могла принадлежать. Не случайно именно в сельской местности так резко проявилось отрицательное отношение к федеральной власти и к президенту, не преодолевшим этого чиновничье-номенклатурного сопротивления…

После встреч с творческой интеллигенцией я направил письмо Борису Николаевичу:

«Прошу обратить внимание на следующее:

1. Все выступавшие отмечали недопустимость прихода коммунистического режима к власти.

2. Выражали тревогу и сомнение по поводу возможности положительного результата избрания Б.Н.Ельцина, в связи с чем в выступлениях звучали предложения о целесообразности выдвижения других кандидатур: Черномырдина В.С. и Лужкова Ю.М., что в основном связано с событиями в Чечне и особенно в Первомайском. При этом прозвучали два вывода: необходимость прекращения боевых действий в Чечне и наказание виновных в операции в Первомайском.

3. Во многих выступлениях звучал тезис:«Я буду голосовать за президента, но не хочу, чтобы страной управляли теневые люди и спецслужбы» (имелись в виду Коржаков и Барсуков, фамилии которых зафиксированы в стенограмме. — С.Ф.).

Аналогичными были выступления и на встрече с творческой интеллигенцией в Санкт-Петербурге, в которой я принял участив и выступал 6 февраля 1996 года».

В другой записке я обратил внимание президента и на его шаги, затруднявшие нашу работу.

«Мы теряем много союзников, соратников-демократов, фактически не приобретая новых, теряем из-за непоследовательных и непродуманных действий, совершаемых порой в грубой форме, не подготовив к этим действиям команду. Это прежде всего относится к освобождению ОМ. Попцова и огласке решения по А.Б.Чубайсу, что поставило в затруднительное положение многих редакторов газет и журналов, журналистов, а по А Б. Чубайсу — предпринимателей, уже сориентировавшихся на поддержку Вашей кандидатуры. Сейчас не время полемизировать о Попцове (хотя именно он в самые трудные дни всегда находился вместе с Вами, именно он создал талантливый коллектив ВГТРК), но убежден, что форма прощания с такими людьми должна быть иной…»

Неожиданная отставка О.Попцова была названа одной из газет «событием достаточно эпохальным». Я бы сказал, что это событие прискорбное. Созданную им Российскую телерадиокомпанию отличали высокий профессионализм ведущих и яркая подача информации. Если к этому добавить, что О.Попцов сам реформатор, то с его снятием можно было с грустью догадаться, какие грядут изменения на Российском телевидении. Было больно и за форму отставки — о ней президент объявил в Екатеринбурге во время выступления перед рабочими и не произнес ни слова благодарности создателю РТР.

Заработала версия о том, что отставка произошла то ли из-за каких-то финансовых дел, то ли из-за конфликта с некими финансовыми группировками. Однако А.Лысенко, сменивший О.Попцова на посту главы ВГТРК, на вопрос одного из журналистов: «Пострадал ли Олег Попцов от сговора финансовых групп?» — ответил, что так не думает, что «скорее всего бывший глава ВГТРК пострадал от политических интриг, происходивших во властных верхах».

И все же на встречах с творческой интеллигенцией и лидерами партий и общественных движений мы сообща, шаг за шагом, приходили к тому, что кроме Б.Н.Ельцина другой проходной кандидатуры у демократов нет и что это единственный шанс продолжить преобразования и реформы в стране. В противном случае — победа Зюганова, победа КПРФ, то есть победа всех горестей прошлого над нашим настоящим и будущим.