Русский лабиринт (сборник)

– Умоляю, дочка! Ну, рассмотри ты мое дело, Христом Богом прошу! Ведь никакого сладу с ней нету, змеюкой подколодной! И деньги эти не мне нужны! Не мне – сыну! Болеет он, дочка, рак у него! Операция, сама знаешь, сколько стоит! Я все свои отдал уже, и этих, боюсь, не хватит! Понимаешь ты?! А матери хоть бы хны, что он помрет через полгода, понимаешь ты или нет!!

Из-под толстых линз потекли слезы. Лена спохватилась и выскочила из-за стола.

– Да вы что! Встаньте немедленно! Василий Петрович, встаньте, я вам говорю!

Из совещательной комнаты снова выглянула секретарь и так и осталась стоять с разинутым ртом. Старик посмотрел на нее, замолк, но не обмяк, как бывает при истериках, а как-то подобрался, шмыгнул носом и встал. Отряхнув колени и поправив очки, молча пошел к дверям. Лена и секретарь смотрели ему в спину. Попов открыл дверь, чуть помедлил и вышел не оборачиваясь. Лена посмотрела на секретаря. Та пожала плечами, мол, много сумасшедших ходит. Лена села за стол и потерла виски. Все-таки понедельник – всегда понедельник и совсем без происшествий не обходится. Виски заныли больше. Надо бы выпить анальгетик и продолжать прием, но таблеток не было ни у нее, ни у секретаря. Судья послала ее за обезболивающим и сама пригласила следующего посетителя. В кабинет вошла пожилая женщина и уверенно уселась напротив. Лена приготовилась выслушивать очередную сутяжную историю, как вернулась секретарь и положила на стол таблетку.

– Не поверите, Елена Викторовна. Ни у кого из судей не оказалось, даже у девочек в канцелярии. Этот, с бородкой внизу стоял, вытирал сопли. Услышал, как я спрашиваю, полез в карман и просил вам передать. Анальгин. Старомодно, пенталгин было бы лучше, но на безрыбье…

– Извините, – спокойно сказала Лена, встала из-за стола и вышла из кабинета.

Попов стоял на улице. Стоял, как стоят люди, не знающие, куда идти.

Безнадежно как-то стоял. Лена подошла вплотную. Старик удивленно заморгал – в толстых линзах это выглядело совсем по-детски.

– Знаете что? Вот вам номер. – Лена вытащила ручку из-под мантии. – Это мой хороший знакомый врач. Онколог. Я его предупрежу – он вашего сына посмотрит. Постарается совсем недорого. Найдется, куда записать?

Попов перестал моргать и вздернул бородку.

– Напрасно умасливаете, товарищ судья! Жалобу я все равно напишу, так и знайте!

В глазах Попова темнела глухая злоба. Лена повернулась и пошла в здание суда. На столе лежала таблетка и ждал предупредительно налитый секретарем стакан воды. Посетительница сидела, капризно поджав губы. Лена еще раз потерла виски, взяла таблетку, повертела в изящных пальцах и выбросила в корзину.

– Слушаю вас…

...

2010

Русский лабиринт

В одном намоленном городке в Подмосковье за стойкой бара в самом дорогом местном ресторане сидел крупный подвыпивший мужик лет пятидесяти. Ему было хорошо. Он вонзал строгие глаза в каждого входящего, будто подозревая, что тому не нравится, когда ему хорошо. Некоторые посетители отводили взгляд, а то у нас ведь как – сначала вопрос «чего уставился?», потом вне зависимости от ответа – «ты сам кто такой?», потом слово за слово – и вот, пожалуйста, драка, милиция, протокол. И все на пустом месте. Но некоторые задерживались глазами на его холеном, но опухшем лице, «фирменном» пиджаке и крупном перстне на правой руке.

– Варя, а ну-ка – водочки мне плесни, красава! – громко, на весь зал сказал мужчина официантке за стойкой, не отворачиваясь от входящего посетителя.

Барменша Варя – полная аппетитная женщина в фирменной рубахе «а-ля рюсс» – только качала головой.

– Да полно уж, Валерий Степаныч, шли бы домой, жена же ждет.

Было понятно, что Валерий Степаныч гость здесь неслучайный.

– Жена на то и жена, чтобы ждать! Зачем мы, мужики, на вас, дурах бабах, женимся, а? – вопрошал мужчина, принимая от барменши рюмку. – Зачем, я тебя спрашиваю? А?

Варя с понимающим смешком пожимала пампушными плечами.

– А-а! – Мужчина поднял палец с перстнем. – А затем, чтобы она, то бишь жена… ждала! Вникаешь? За нее!

Варя вздохнула.

– Степаныч, ну мы тебя ждем на крыльце, задубели уже… – В ресторан вошел другой мужчина, помельче Степаныча, в куртке-аляске и нерповой боярке.

– А-а! Паша! Ты вот там меня ждешь, жена меня дома ждет… – Валерий Степаныч обернулся к барменше за подтверждением, Варя утвердительно кивнула. – А я здесь жду! Мы все ждем, и все в разных местах! Вникаешь?

Мужчина, названный Пашей, подсел за стойку.

– Варвара! По рюмахе нам быстро организуй!

Барменша вздохнула. Но спорить с авторитетным Степанычем не решилась.

– Павел! Давай за тебя! Вот сколько я тебя знаю, а сколько я тебя знаю?

– Лет пять.

– Во! Вникаешь, я тебя пять лет знаю…

– А то и больше, – задумался Паша.

– Во! Даже и больше…и ни разу…слышь…ни разу ты меня не подвел. Вот я тебя не люблю, можно сказать, в тебе мне многое не нравится, а за это вот люблю! Потому что – ни разу… – Степаныч поднял драгоценный палец, – …ни разу не подвел. Вникаешь?

Паша с тоской посмотрел на рюмку, почти в точности повторив Варин вздох. Было понятно, что свое он сегодня отгулял. Мужчины смачно чокнулись и выпили.

– Степаныч, все, давай, все уже замерзли на улице. – Паша взял товарища за руку.

– А чего они мерзнут? – удивился Степаныч. – Пущай сюда идут, я угощаю!

– Мы тут уже полдня просидели, пора уже! – возразил Павел. – Вон, другим отдыхать мешаешь! – Павел указал на скромную пару за ближайшим столом.

– Я мешаю?! – изумился Степаныч. – Парень, я тебе мешаю?

Молодой человек быстро помотал головой и даже приложил руку к сердцу, какая, мол, помеха, все нормально.

– А бабе твоей мешаю?

Юноша помотал головой и за спутницу.

– Вишь! – Степаныч повернулся к приятелю. – Совсем не мешаю, а даже наоборот! Вникаешь? Это жинка твоя? – Степаныч снова отвлекся на соседний стол.

Было заметно, что молодой человек напрягся. То ли девушка с ним была «неофициально», то ли он не знал, как ответить.

– Ну ладно. Не обращайте внимания, молодежь. Давай, одеваемся уже. Где твой номерок?

– А где мой номерок? Вот он, мой номерок. – Степаныч бросил на стойку гардеробный номерок, словно фишку на рулетку, и снова уставился на спутницу молодого человека.

Варя передала номерок рядом стоящему официанту, совмещавшему, по-видимому, должность гардеробщика. Вместе с Пашей они кое-как напялили на Степаныча меховое пальто и нахлобучили дорогой лисий малахай. Повели, держа под руки, к выходу. Молодой человек, не стесняясь своей дамы, выдохнул с облегчением.

– Погодь, а на ход ноги? – вдруг опомнился Валерий Степаныч. – Как же без посошка, а? Нет, погодь! Варя!

Буфетчица, убиравшая было рюмки, выпрямилась.

– Варюха! Давай нам это…на посошок! Не…стременную пока! Вникаешь?

Варя досадливо поставила рюмки на стойку, молодой человек по соседству закусил губу.

– Эх, Варюха! Ты знаешь, как я Пашку уважаю! – Степаныч положил свой малахай на стойку и расцеловал товарища трижды, по-православному.

Паша почти не уклонялся.

– Ну, давай накатим!

– Давай, Валерий Степаныч, но по-быстрому. Люди ведь ждут.

– Ждут…ждут, ждут…мы все кого-то ждем…а кого?

– Кого? – сконцентрировал внимание Паша.

– Во! Мы ждем того, кто ждет не нас…кого угодно, но не нас. Вникаешь? Вот моя жена, к примеру. Я ее ребенка усыновил, пасынка, то есть…сейчас взрослый уже – вон, как этот охламон. – Степаныч опять уставился на юношу. – Тебе сколько лет-то, охламон?

– Тихо, Степаныч, не бузи! – Паша взял товарища за руку и попытался сдвинуть с барного стула.

– Вот такой же молодой охламон. – Степаныч перевел взгляд на друга. – А знаешь, что он у меня деньги из бумажника пиз…т?!

– Тихо, не ругайся громко, чего ты? – Паша потянул сильнее, но безрезультатно.