Заря над бухтой

Инженеры и техники в содружестве с рабочими собственными силами спроектировали и построили ряд стендов для испытания главных и вспомогательных двигателей под нагрузкой, механизмов машинно-котельного отделения судов, электрогенераторов.

Была разработана и внедрена поточная линия для ремонта стосильных двигателей, широко стал применяться агрегатный метод ремонта главных и вспомогательных механизмов траулеров. Совершенствовались сварочные операции. Судоремонтники охотно пользуются полуавтоматической сваркой, электровоздушной строжкой, холодной сваркой чугуна специальными электродами.

Приведенные ниже цифры и таблицы лишний раз убедят в том успехе, который был достигнут коллективом на первом этапе реконструкции. За 25-летний период работы верфи объем производственной программы увеличился более чем в 7 раз.

Существенный рост наблюдался и в производительности труда. С 1955 по 1960 год она возросла на 37 процентов.

Наконец сдвиг обозначился и в качестве судоремонта. По отношению к объему валовой продукции брак составлял в 1957 году 0,47 процента, а в 1960 году снизился до 0,25 процента.

За этими цифрами — упорный труд большого коллектива, поиск, раздумья специалистов. Судоремонтники подняли родной завод еще на ступеньку, а вместе с ним поднялись и сами.

…«Акасака», «Сейсакуша», «Вортингтон», «Ансальдо». Неправда ли, необычные слова. Было время, впрочем, не так уж и давно, когда на верфи они передавались из уст в уста: «Слыхал, вчера «Вортингтон» запустили. Говорят, силен. Лошадок под пятьсот». «Это что, вот «Националь-Браш», так у него вся тысяча». Эти слова олицетворяли тогда то, чего остро не хватало судоремонту, — электричество. Государство платило за машины золотом и валютой, платило порой втридорога, чтобы здесь, на далекой камчатской окраине, все ярче горели лампочки Ильича.

В этой связи припомнился мне один вечер. Небольшая уютная комнатка, наполненная свежим ароматом чая. За журнальным столиком нас трое: Борис Дмитриевич Соловьев, Павел Павлович Зиновьев и я. Мои собеседники — люди на судоверфи в общем-то хорошо известные и уважаемые. Первый — главный механик, невысокий мужчина, подвижный, с добрым, приветливым взглядом. Двадцать лет он уже на судоверфи. За безупречную работу награжден орденом «Знак Почета».

Павел Павлович ростом куда выше. Плотный, стройный и гораздо моложе. Правда, теперь он работник обкома партии. Но завод свой не забывает, частенько сюда наведывается. И по долгу службы, и так, иногда, по старой привычке.

Предмет нашего вечернего разговора — все то же электричество. Дело в том, что мои собеседники имели к нему прямой, так сказать, «доступ»: Соловьев как непосредственный руководитель энергетиков, а Зиновьев как бывший механик электростанции. К тому же у Бориса Дмитриевича сохранились кое-какие документы, которые проливали свет на историю всех этих «сейсакуш» и «вортингтонов».

— Нет, что ни говорите, а служба наша чертовски сложная, — убежденно доказывает главный механик. — Электроэнергией снабди, пар дай, обеспечь сжатым воздухом. И все чтоб бесперебойно, в срок.

— Согласен, Борис Дмитриевич, — поддакивает ему Павел Павлович. — Но теперь обижаться-то грех. Сейчас не то, что тогда…

— И время, дорогой, не то. И требования другие. Это тоже надо учитывать. А что касается электричества, то тут действительно ничего не скажешь: контраст разительный.

Борис Дмитриевич берет с полки какую-то папку.

— Что сумел, сам сохранил. Кое-что и предшественники оставили.

Из папки он извлек с десяток пожелтевших бумаг. Акты, докладные, даже отчет о работе заводской электростанции сохранился. Правда, все эти документы были периода, в основном, послевоенного. А как же с предшествующими годами?

— Тут ничего не попишешь, — разводит руками Борис Дмитриевич. — Для них лучший архив — память. — И, посмотрев на нас, сказал:

— Готовясь к встрече, я кое-что в блокнотик занес. У наших ветеранов память на этот счет неплохая. Вот, к примеру, год 1939, Знаете, какую тогда судоремонтники электростанцию отгрохали! Крупнейшей на Камчатке была. Как-никак, а по тогдашним временам три дизель-генератора японской фирмы «Сейсакуша» были не фунт изюма. У каждого по 280 «лошадок». Для них и новое здание построили. Это там, где сейчас малярный участок ДОЦа.

Соловьев неторопливо листает исписанные странички блокнота, о чем-то рассуждает про себя, потом продолжает:

— А вот в сорок пятом появился у нас и американский «Вортингтон». Это посильней японского, чуть ли не вдвое. А когда пристройку к зданию электростанции сделали, смонтировали там уже два мощных котла «Бобкокс». Замечаете, рост какой был!

Соловьев вдруг прерывает рассказ и к Зиновьеву:

— Нет, нет, так дело не пойдет, друзья. Я говорю, а Павел Павлович, хитрец, отмалчивается.

Зиновьев с улыбкой парирует:

— Не отмалчиваюсь, Борис Дмитриевич, а жду, когда мои года подойдут. Я-то только в 55-м пришел. Знаете, окончил мореходку во Владивостоке и сразу на верфь. Помню, тогдашний директор Баер, особо не мудрствуя, определил меня на заводскую электростанцию. «Механиком будешь. Тут есть над чем голову поломать». Прав оказался. Одних названий дизелей целая дюжина. Посудите сами: «Акасака» и «Сейсакуша», «Вортингтон», «Ансальдо» и «Морей». А у каждой машины — свой «нрав», свои потребности.

— Словом, Павел Павлович, нелегкими были тогда киловатты энергии?

— Да, энергетикам доставалось. Бывало, сутками напролет не спишь. Все чинишь да латаешь. Ведь резервных мощностей не было, оборудование крайне изношено, о запчастях и речи не заходило. А электроэнергию дай. К тому же, электросеть, особенно на жилмассиве, вроде старой веревки — вся в узлах. Гололед — обрыв да обрыв, замыкания. Как тут наших монтеров героями не назовешь? Их же руками все это ремонтировалось.

Продолжая мысль своего коллеги, хозяин говорит:

— Уж коль речь о людях зашла, так скажу: без их энтузиазма и веры трудно б нам было. Вот припоминаю пятьдесят шестой год. Только что получили новый дизель-генератор «Националь-Браш». Самый мощный из всех предыдущих. Электростанция в то время попросту «задыхалась». Нужно было срочно произвести его монтаж. И вот за дело взялась группа электромонтеров и электриков. Да как взялась! На несколько месяцев раньше срока смонтировали. Двадцать лет прошло, а вот помнятся имена: Григорьев, Федореев — это бригадиры были. Электрики Дьяконов, Белоглазов. На вид, простые ребята, а сколько мужества в них. Пурга, мороз — все им нипочем.

— Хороших людей память долго хранит. Это всегда так, Борис Дмитриевич. И тех, кто с нами сейчас, и тех, кого уже нет. Вот тот же Королев.

Павел Павлович закурил, помолчал, видимо, вспоминая.

— Знаете, инженерная молодежь к нему просто липла. Умел Константин Николаевич подкупить своей смекалкой, находчивостью, оперативностью. Сложный вопрос всегда решал грамотно, без фраз и обещаний. Человеком дела был, так сказать, с особым техническим педантизмом…

Теперь, суммируя услышанное, я пытаюсь сам продолжить их рассказ.

В конце пятидесятых годов верфь будто приобрела второе дыхание. Предприятие набирает силы, расширяется, модернизируется. Естественно, новые производственные мощности требовали и новых киловатт. А их, как и прежде, в обрез. В 1959 году на заводе осталось всего пять «трудоспособных» дизель-генераторов. Мощность их составляла всего лишь 2500 киловатт. А потребности, если по точным расчетам, — вдвое больше. Правда, обнадеживала перспектива. Судоремонтники уже знали, что принято решение строить ТЭЦ, что только мощность первой ее очереди намного перекроет все имеющиеся заводские «лошадиные силы». Но то было в перспективе. До пуска два-три года, электроэнергия же необходима сейчас.