Кристофер Марло

Во вступлении четко и кратко очерчена судьба героя при помощи своеобразного мифологического "эпиграфа". Если лейтмотивом "Тамерлана Великого" служит миф о трагической попытке Фаэтона править солнечной колесницей, то Фауст уподоблен легендарному Икару, взлетевшему на крыльях слишком высоко в небо и тем погубившему себя. Дерзкий полет мысли Фауста нарушил неприкосновенность святилища бога, "и небо обрекло его на гибель".

В первом монологе Фауста высказывается уже знакомая нам гуманистическая концепция "неукротимого духа": неограниченная свобода личности, беспредельные возможности познания вселенной, власть человека над землей. Воодушевленный таким идеалом, Фауст с чувством глубокого разочарования подводит итог достижениям современной науки: она служит мелким, ничтожным целям, полна "мертвой шелухи", заражена корыстным духом.

Фауст обращается к священному писанию - и в нем видит несовместимые с гуманистическим идеалом догмы. Оно принижает человека, твердя о первородном грехе. Идея церковной благодати, конечно, чужда Фаусту: она противоречит вере в личную, самодовлеющую ценность человека. Несовместим с гуманистической мечтой о свободе личности и фатализм кальвинистского догмата об абсолютном предопределении.

Характерно для Фауста, человека XVI века, что, резко критикуя библию и христианское богословие, он в то же время мечтает уподобиться богу, рисует свой идеал в библейских красках.

...если б мог ты людям дать бессмертье

Или умерших к жизни вновь призвать...

Фауст хочет обладать возможностью повторить библейские чудеса: "чтоб луна упала с небес иль океан всю землю залил". Подписывая договор с дьяволом, Фауст сравнивает себя с Христом, воплощающимся из человека в бога.

Не менее характерно для Фауста - гуманиста эпохи Возрождения, - что его мечты связаны с современными общественными вопросами, "...они (гуманисты. А. П.) почти все живут всеми интересами своего времени, принимают участие в практической борьбе, становятся на сторону той или иной партии и борются, кто словом и пером, кто мечом, а кто и тем и другим" {"К. Маркс и Ф, Энгельс об искусстве", М. 1957, т, I, стр. 347.}.

Фауст хочет изгнать католические армии из восставших Нидерландов, объединить распавшуюся на множество мелких государств Германию, уничтожить дух аскетизма в университетах - все это практические и прогрессивные цели. Но Фауст возлагает все свои надежды на силу знания. При помощи обычных, уже подвластных Фаусту научных средств идеал его не может быть достигнут. В соответствии с легендой Фауст Марло обращается к магии. Это - понятный, исторически обусловленный путь в эпоху, когда естествознание находилось еще в младенческом возрасте и научные представления были полны теологической непоследовательности, соединялись с фантастикой и суевериями. Многие гуманисты пытались преодолеть отсталость науки, "перескочить" через нее, прямо "к абсолютному" знанию, обращаясь к оккультным наукам, увлекаясь алхимией, астрологией. В глазах современников это означало союз с дьяволом, отпадение от бога.

В трагедии путешествие Фауста в область "демонического" - это этапы психологического развития образа, а не подлинная история. Не случайно искусство мага рисуется в красках, скорее подходящих для изображения творческого процесса художника, который создает свой собственный мир иллюзорный, но подвластный ему:

...Фигуры, буквы, символы, круги.

Да, это Фаусту всего желанней!

О, что за мир сокровищ и восторгов,

Могущества, и почестей, и власти

Здесь ревностный искатель обретет!

Заклинания Фауста не имеют подлинной магической силы: демоническое существо появляется по собственной воле. Как уже говорилось, "чудеса", которые Фауст совершает, продав душу дьяволу, изображены с нарочитой иронией: Мефистофель с ловкостью фокусника прикрепляет к голове рыцаря рога, подает из-за сцены виноград; несложен трюк с "оторванной" ногой и т. д. В сценах фаустовских "чудес" сыплются потешные оплеухи и подзатыльники, это балаган.

Так же как трудно признать или оспорить атеизм Марло, нельзя с определенностью сказать, признавал ли Марло существование таинственных демонических сил или нет. Ясно одно: мировоззрению поэта совершенно чуждо суеверие, наивный демонологизм, объясняющий фокусы, внушение и вообще все непонятные явления, не освященные церковью, вмешательством дьявола. Отказ от традиционного понимания демонизма выразился в самом Мефистофеле Марло. Мефистофель не враг людского рода, уловляющий души из-за извечной злобы; он "скорбный дух", познавший ужасы отверженности, обитатель духовного, не материального ада. "Спутников в горе иметь - утешенье страдальца", - говорит он, объясняя причину - своего прихода за душой Фауста. Он - старший брат Фауста, овладевший колоссальными знаниями и не нашедший в них утешения; с холодной жестокостью и сарказмом он комментирует падение Фауста, повторяющего его собственную судьбу.

Независимо от магии, заклинаний и проклятия, еще до встречи с Мефистофелем Фауст выступил как бунтарь, противник бога. Но он этого отчетливо не сознавал. В аналогичном случае Тамерлан - по существу, противник христианства - тешит себя мыслью о том, что он "бич бога", его орудие.

Заклятия, борьба, доброго и злого ангелов за душу Фауста договор с Люцифером и последующие встречи с Мефистофелем - за всем этим стоит психологическая драма Фауста, постепенное осознание им глубины разрыва своих идеалов с господствующим "божественным" авторитетом, с освященным религией моральным кодексом, а следовательно, и с обществом, где религия считалась основанием государства и глубоко укоренилась в сознании огромного большинства людей.

Вначале Фауст не верит в мрачные предсказания Мефистофеля, не страшится слова "осужденье": ад будет для него раем в обществе единомышленников, да и вообще ад - "басня", Но постепенно нарастает кризис; Фауст утрачивает оптимизм; ему непосильно отречение от бога, сознательное и полное. Непоследовательность и противоречивость душевных состояний, ощущение раздвоенности, все растущее одиночество, отъединение от людей - это ступени интеллектуального ада, по которым он спускается.