Хостесс. История Бэйли Екатерины

Как же был счастлив Шпик, узнав, что я возвращаюсь! Ведь все это время он не прекращал надеяться, что я одумаюсь и вернусь.

За время моего отсутствия он успел осуществить свою давнюю мечту и открыл собственный ресторан. Правда «собственный» – слегка громко сказано: деньги на открытие дал его лучший друг, так как своих средств у Шона так и не появилось (все уходило к жене); да и оформить его пришлось на Чуян, ведь иностранцам запрещено открывать бизнес в Корее. Но кашеварил в нем и решал все управленческие вопросы все равно Шон, – в свободное от основной работы время.

Почти три месяца Шпик держал для меня в баре полную рюмку текилы, и все посетители знали, для кого именно она предназначена. Наверное, с самого начала ему что-то подсказывало, что рано или поздно я обязательно вернусь, хотя у самой меня таких планов до последнего времени не было.

Несмотря на то, что в этот период молодым девушкам визы в Корею почти не давали, я попала туда без проблем. Уж и не знаю, что помогло: моя ли американская фамилия (которую я оставила и после развода, дабы не мучиться с очередным переоформлением паспортов), тот ли факт, что в общей сложности я уже провела здесь чуть больше трех лет, или еще что-то, о чем я не знаю. Но, тем не менее, факт налицо – в начале декабря я уже летела в Корею.

В аэропорту меня встречал сияющий Ким:

– Добро пожаловать обратно! – обнял он меня.

– Привет! – искренне обрадовалась я встрече. В кои-то веки я была рада видеть даже его. – Как бизнес?

– Хорошо, но уверен – теперь будет еще лучше!

– Завтра же приступлю к работе, – пообещала я, и мы двинулись к выходу.

На удивление, погода в Корее была типично российская: снег по колено и сильный порывистый ветер.

– И давно у вас так? – перекрикивая шум ветра, спросила я.

– Только сегодня снегопад начался. Это ты, наверное, привезла из России?!

– Не-а, подобного даже у нас не бывает! – рассмеялась я.

– …Я тебе уже и квартиру снял, – «обрадовал» меня босс, едва мы отъехали.

– Зачем!? – не поняла я. Вроде бы ни о чем таком я с ними не договаривались. Более того, подобные решения я привыкла принимать сама и предпочла бы найти такое жилье, которое мне самой бы понравилось.

– Жить же тебе где-то надо!? Вот я и позаботился заранее! Я буду оплачивать тебе квартиру, и платить восемьсот долларов в месяц, – продолжал «радовать» меня Ким.

Я вежливо поблагодарила его за заботу, хотя новости были прямо сказать не ахти.

Во-первых, Рита писала, что платить мне будут тысячу, а не восемьсот, да и про квартиру в ее письмах не было ни слова. К тому же, найти себе жилье я могла бы и дешевле двухсот долларов, а то и вовсе – почти бесплатно, так как планировала на время поселиться к Шпику: так было бы веселей.

Во-вторых, я слишком хорошо знала Кима и подозревала, что квартиру он подыскал если не в соседнем же доме, то уж точно недалеко от себя. А такое «приятное соседство» мне было совсем не в радость.

Ну, и, в-третьих, как я уже говорила, меня всегда раздражало, если подобные вопросы решались без моего участия.

– Сегодня переночуешь у Тани, а завтра – перевезем вещи на новую квартиру, – совсем уже по-хозяйски распорядился он.

– Хорошо, – равнодушно согласилась я, и остаток пути мы проехали молча.

Лишь однажды Ким прервал затянувшееся молчание, уточнив, что у нас с Кевином. Не вдаваясь в подробности, я коротко ответила, что мы расстались, – Ким был известным в тауне болтуном, а лишние сплетни были мне не нужны.

Путь из аэропорта, занимающий обычно часа три, превратился в шестичасовой: местный транспорт оказался не слишком-то приспособленным для движения по заснеженной целине, в которую стремительно превращались дороги.

Наконец мы оказались в тауне, засыпанном снегом чуть не по самые крыши: люди пытались расчистить дорожки лопатами, но снегопад был настолько сильный, что уже через час от расчищенного места не оставалось следа.

– Вот это здоровяк! – воскликнула я, увидев подросшего Колю. Он раньше мамы успел появиться в прихожей и теперь радостно разглядывал основательно подзабытую «тетю Катю».

– Ну, привет, блудная ты наша дочь! С возвращением! – Танюшка выскочила из кухни, отряхивая с рук муку, и бросилась мне на шею.

– Привет! – я обняла подругу, потрепала за ручку ее сынишку и втащила в квартиру заснеженный чемодан. – Уф-ф, сколько же у вас тут снега! – Я шумно топталась в прихожей, стряхивая с себя снежные холмы, насыпавшиеся на плечи и шапку по дороге от машины до входа в квартиру.

Раздеваясь, я сообщила подруге, что останусь у них всего на одну ночь, а после этого перееду на квартиру, снятую для меня Кимом.

– А чего это он вдруг так о тебе заботится?! – прищурилась Танька.

– Да уж, что-то тут не без чего-то! – кивнула я и добавила. – Он просто так ничего не делает, ты же знаешь.

В тот момент я даже примерно не представляла, какие цели преследовал этим Ким и что еще ждет меня впереди!

Умывшись с дороги, я перекусила на скорую руку и побежала к Шпику в его ресторан.

Распахнув двери, я обнаружила, что вместо того, чтобы ждать меня, не отходя от двери, мой лучший друг нагло дрыхнет на стоящем тут же диванчике. Безобразие!

Встречали меня лишь филиппинка Кристин, о которой Шпик всегда отзывался с большим уважением за трудолюбие, да Чуян, успевшая к тому времени уволиться из «Лобоса» и перейти под крылышко Шона.

Не могу удержаться, чтобы не сделать маленькое отступление и не сказать пару слов о Кристин.

Она не помнит своих родителей. С раннего детства ее воспитывала какая-то женщина, которая возможно даже не является ее родственницей. По слухам, обрывочно дошедшим до Кристин, у нее была сестра-близнец, с которой ее разлучили в младенчестве и которую всю жизнь она пытается разыскать. И вроде бы (опять же – лишь по слухам) до сих пор жив их отец. Но отыскать их – проблематично, так как женщина, ее воспитавшая, наотрез отказывается сообщить Кристин даже ее настоящее имя.

Восьмилетней девчонкой она начала работать в ресторане приемной матери, а уже в одиннадцать ее вынудили «не тратить время на ерунду» и перестать ходить в школу.

В тринадцать лет она сбежала в Манилу, где устроилась работать в ресторан за 10 долларов в месяц. Хозяева заведения приютили девочку у себя, где она и прожила все время, оставшееся до замужества. Достаточно поздно (по местным, разумеется, меркам) – в девятнадцать лет – она вышла замуж и родила дочь. Но брак не сложился. Девочка осталась с бывшим мужем на Филиппинах, а Кристин поехала в Корею – пытать свое счастье.

Оказывается, в мой второй приезд мы были в тауне почти одновременно: я работала в «Стерео», а она – в баре через дорогу. Там же, в том самом баре, она и познакомилась с будущим мужем-корейцем. По каким-то причинам прямо сейчас перевезти к себе ребенка от первого брака она не может, поэтому просто ждет, когда дочка достигнет совершеннолетия и сама сможет переехать жить к матери. Ее девочке сейчас уже почти шестнадцать, так что ждать осталось недолго. Несмотря на то, что Кристин регулярно снятся кошмары, связанные с детством и так называемой мамой, она продолжает исправно посылать ей деньги и вещи. Такой уж она человек, и иначе – не может.

Едва завидев меня, Чуян просияла и кинулась обниматься:

– Ну, наконец-то! Мы уже заждались!

От нее за версту несло алкоголем, хотя времени было всего девять вечера.

Шпик писал мне, что она начала много пить и в беспамятстве частенько могла потратить всю ресторанную выручку, угощая случайных приятелей: многие уходили, не расплатившись, так как «кассир» (коим она и была), пьяный спал тут же, на одном из диванов.

С трудом отлепив от себя Чуян, я принялась расталкивать Шпика:

– А ну вставай! Что это еще такое?! Я, понимаешь, в такую даль ехала, а ты спишь! – громко возмущалась я.

– Иди на фиг, – отмахнулся Шпик, едва приоткрыв один глаз, и устроился на диванчике поудобнее. По лицу его пробежала счастливая улыбка, которую не могло скрыть даже старательно изображаемое безразличие.

Долго так притворяться он не смог, и уже через минуту встал и крепко обнял меня:

– Наконец-то! Я даже выходной взял, чтобы тебя ждать. В «Лобос» названивал каждые пять минут, так что под конец Рита даже попросила меня не звонить больше. Почему ты так долго?

– Так снег вон какой! Сама ехать устала… А где моя текила?! – вспомнила я о символе своего возвращения.

Шпик тут же направился к бару и с самого верха достал ничем не прикрытую рюмку. На поверхности алкоголя плавал толстый слой пыли.

Я залпом выпила.

Вкус был немного подпорчен долгим стоянием на открытом воздухе, но не могу не признать, что все-таки было приятно: даже когда надежды на встречу почти не осталось, меня все равно ждали.

Большинство приятелей были заранее предупреждены о приезде, поэтому мы со Шпиком не мешкая отправились в «Лобос», назначенный местом общего сбора.

Несмотря на задержку в пути, все дождались. Кевина среди них не было (впрочем, его я и не предупреждала).

– Привет, – по-русски поздоровался Шон. Да-да – тот самый друг моего бывшего мужа.

– Привет! – так же, по-русски, отозвалась я. – Учишь потихоньку?

Шон мне как-то писал, что занялся изучением русского. Он почему-то всю жизнь с огромным благоговением относился к нашей стране, а в особенности – к ее попытке построения коммунизма («Но ведь идея-то, согласись, хорошая!» – до сих пор пытается убедить меня он).

– Учу. Я говорю по-русски, но только немного, – опять же на языке моей Родины произнес он.

– О! Совсем неплохо, – похвалила я.

– Ты со мной позанимаешься? – попросил он, но уже по-английски. – Я очень хочу выучить русский.

– Конечно!

Я была счастлива видеть всех снова. Господи, как же сильно, оказывается, я соскучилась по этому захолустью, по американцам, по бесшабашности, и даже по этому бару!

Посидев в «Лос Лобосе» около часа, мы решили заглянуть и в другие клубы.

Ким был явно расстроен тем, что вместе со мной ушла и огромная толпа, но мне было слишком весело, чтобы думать об этом. Мне просто хотелось приятно провести вечер с друзьями, прежде чем приступить к работе.

После двенадцати все уехали на базу.

Мы со Шпиком еще часа два просидели в его ресторанчике за болтовней, и лишь после этого я отправилась к Тане – отсыпаться с дороги.