Полдень, XXI век (июнь 2012)

18

Кэл чувствовал, чувствовал, что за ним наблюдают.

Иначе и быть не могло. Никто бы не стал отключать систему контроля, даже если корабль и не принадлежит землянам. Он ступал по оплывшей легкими волнами шершавой броне и всей спиной чувствовал тревогу – неопределенную, но явственную. Ржавые пятна на стене… Оплывший металл… Термический удар коробил керамитовую броню, а вода в стакане не испарилась… Правда, клепка для пояса упала на пол, и портрет Хлои чуть-чуть перекосился… Но это ничего, подумал Кэл, офицер Сол позаботится о моей вдове…

19

У лифта Кэл снова увидел сумку.

Кто ее оставил? Пространственные черви?

Или техник, по делам спускавшийся на берег Маклая?

Фест в таких обстоятельствах сориентировался бы сразу. Оружие вспарывающее, режущее, прожигающее, вся динамика нападения в развернутом спектре – в этом Фесту не было равных. И в анализе тоже. Настоящая счетная машина – с лошадиными зубами. На Земле Фест жил при большом конезаводе, и все десантники знали его любимого жеребца, весело, как и хозяин, скалившегося с объемных изображений, украшающих кубрик. Фест чаще всех мечтал об отставке. Хотел осесть на Алтае, завести лошадей, разбить сад, найти садовницу.

«Зачем тебе садовница? – интересовался Рот. – Секса не хватает?»

«А ты девушек приглашаешь на шашлыки только в надежде на секс?»

Фест умер на базе. Ему перестали давать филзу. Считалось, что организм быстро перестроится, но Фест умер.

Кэл оглянулся. У лифта приподнял сумку, не открывая ее.

Килограммов семь… Открывать не стоит… Начну с бара. Там в любое время можно встретить интересных людей. Скажем, доктора У Пу. За семнадцать месяцев многое могло произойти на корабле, но если китаец жив, он непременно сидит в баре.

Раньше правила для завсегдатаев были просты:

а) не играй с доктором У Пу в джанго,

б) не занимай у доктора У Пу ни одной фаги,

в) не верь самым клятвенным обещаниям доктора У Пу.

С секретными службами всегда лучше дружить, но верить секретным службам необязательно. У них свои интересы. Как правило, ученые на военных кораблях автоматически входят в состав секретных подразделений, и доктор У Пу не был исключением…

Думая так, Кэл рассматривал девушку, явившуюся из его снов.

Неброский маникюр и серебряное церковное колечко. Он пропустил девушку, сам вошел в лифт. И впитывал, впитывал, впитывал каждый жест, каждую (известную из собственных снов) деталь.

Все сходилось.

Все было так, как виделось в долгих снах.

Брюнетка. Бледные натуральные губы. Подкрученные реснички.

Он сказал: «Хорошо выглядите».

Она кивнула согласно.

Пока тело слушается, пока руки не дрожат, ноги держат уверенно – считай, ты выглядишь хорошо. Наверное, она и о Кэле так подумала. Ну да, наклонный здоровяк с рыхлым лицом, с неопределенным и неприятным взглядом, но крепкий, крепкий… хотя бы с этой точки зрения он выглядел хорошо… В глубине опаленной, хорошо прожаренной памяти Кэла звездочкой вспыхивало ускользающее имя… Оно пока ничего ему не говорило… Аша… Кажется, так…

«Вы с бака?»

Ну да, он, конечно, с бака.

Откуда еще мог явиться такой верзила?

Узнать Кэла Аша никак не могла, уж слишком он изменился. А бак – носовая часть крейсера – всегда походил на муравейник. Невозможно запомнить всех баковых, даже с такой рыхлой мордой, как у Кэла. Доктор У Пу, ученый консультант десантников, любил повторять: «Если во дворе сушатся штаны, не проходи под ними». Но баковым на все было наплевать. Они бегали по кораблю, как муравьи. Нет, как яблоки. Ни одного червивого.

Казалось, память Кэла вскипает. В ней образовывались черные воронки.

С Ашей когда-то дружил Кокс. В стальных руках черного десантника она, наверное, не раз плакала и стонала. Не от боли, конечно. Нет, не от боли. И теперь улыбалась, глядя на Кэла. И не догадывалась, кто он. И не догадывалась, какие странные мысли в нем так странно вскипают.

20

Семнадцать месяцев – срок немалый.

Потертые кресла, стойка с парой знакомых царапин на цинке.

Вместо музыки – метроном, работающий в сглаженном диапазоне. Пульсар Цефеи – надежнее не бывает. Кофейный автомат. Кэл почувствовал первый, совсем легкий, можно сказать, легчайший приступ голода, скорее, напоминание о голоде, ведь филза могла появиться часа через три, не раньше. Сотрудники охраны (Кэл судил по синей форме) – мордастые, уверенные – сидели верхом на высоких табуретах у стойки. На большом плакате красовался крепкий красавец, щеки туго налиты. «Мы им вломим!» Еще трое – в оранжевых рубашках технического состава – поглядывали на чудесных птичек, испускаемых включенным инфором.

«Сколько там еще осталось?»

«Три часа сорок две минуты».

На птичек поглядывали – и бармен, и сотрудники охраны, и техники, и доктор У Пу– он! он! Старый китаец нисколько не изменился. Аша, кстати, подойдя, обняла китайца. Несомненно, как все, ждала новостей. Здесь все ждали новостей с таким нетерпением, что наклонный человек остался незамеченным. Кэла это устраивало. Семнадцать месяцев назад тут все знали, что в кресло у стены обычно садится только он – десантник Кэл, а теперь просто пришел какой-то человек с бака и сел, где ему захотелось. Что с него возьмешь? Это Кэл всегда садился так, чтобы видеть все входы и выходы. Привычка десантника, не больше… но Кэл считал, что ему так нравится… Рука машинально прошлась по кожаному подлокотнику. За семнадцать месяцев мебель могли сменить, по крайней мере, обивку, но ничего такого не произошло… Палец привычно скользнул в незаметную щель распоротой кожи и нащупал фагу – выпуклую, как сердечко, прохладную, маслянистую…

Может ли фага храниться больше года?

Нет, конечно! Через три месяца (исключений просто не бывает) фага самоуничтожается. Никаких соблазнов удачливому игроку Кэл незаметно поглаживал пальцем фагу. Семнадцать месяцев… Тревога! Тревога! Такого быть не может… Он сам сунул эту фагу в щель в тот момент, когда на «Сограде» взвыли боевые сирены…

Кэл незаметно приглядывался.

Доктор У Пу… Охранники… Бармен… Аша…

Чего-то не хватало для правильного восприятия реальности.

Вдруг до него дошло: юбка! В черной юбке с высоким поясом он видел Ашу и семнадцать месяцев назад. Десантники посмеивались над юбкой, но Коксу нравился стиль ретро. И все же, все же… Какая женщина будет постоянно появляться в одной и той же юбке? Даже на боевом крейсере… Вон на докторе даже любимая хламида сменилась: цвет привычный, оранжевый, но покрой иной, рукава шире. И на спинке высокого кресла иероглифы подправлены: «Жилище Гун Шу-баня, уроженца Ло». Профессия доктора У Пу – не скрывать проблем. Блестящие глаза, румяные щечки. Глядя на китайца, трудно сказать, что время вообще движется. И Кэла доктор У Пу будто не видел. Что охотнику на кабанов какой-то муравей? Доктор У Пу всю жизнь занимался спейсвурмами, наверное, он знал о них больше, чем они сами. А морда Кэла говорила лишь о неумелом обращении с техникой…

«Да не укусит она!»

Голос показался Кэлу знакомым.

Чудесные, испускаемые инфором птички успокаивали.

И оранжевая хламида успокаивала. И кофейный автомат. И эти давно знакомые слова: «Да не укусит она». Усатый техник за соседним столом явно торговал киберсобаку.

Кэл видел, как Аша приняла от китайца бокал с чем-то газообразным.

Ничего особенного в баре не происходило. Вот только эта киберсобака.

Семнадцать месяцев назад усатый техник торговал, похоже, ту же самую киберсобаку. «У нее, – твердил он тогда, – специальные настройки. Нападая, не просто показывает клыки, они у нее от ярости раскаляются добела. Не допрыгнешь до дерева, потом будешь рвать перья из головы, жженые раны лечить труднее». Техник счастливо хохотал. Он гордился своей киберсобакой. Обещал ее научить вынюхивать виртуальные следы спейсвурмов.