Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции

Подвал на Соколе – дважды герой рок-н-ролла

Московский район Сокол считается одним из самых необычных столичных районов, поскольку здесь с 1950-х годов живут люди, двигающие нашу российскую авиапромышленность. Возможно, именно потому среди обитателей этого района уже тогда был невероятно популярен рок-н-ролл (а позднее и биг-бит), что и эта музыка, и создание самолётов находились на острие современной жизни. В доме № 69 по Ленинградскому проспекту проживал, например, авиаконструктор А. С. Яковлев, очень любивший музыку Элвиса Пресли, свежие записи которого ему доставляли из Лондона самолётом. Его сын Владимир учился в школе № 705 и постоянно приносил одноклассникам новейшие пластинки. Среди тех, кого Яковлев-младший увлёк новой музыкой, были Юрий Ермаков и Игорь Гончарук, будущие участники ансамбля «Сокол».

Недалеко от метро «Сокол», на улице Ново-Песчаная жил 20-летний парнишка Юра Айзеншпис. Он принадлежал к тем бесстрашным людям, в кругу которых зародился современный российский бизнес. Тогда в милицейских сводках их называли фарцовщиками. Зато молодые ребята и девчонки 1960-х, которые хотели выглядеть модно, стильно и современно, величали Айзеншписа не иначе как «спасителем», поскольку он мог достать любой дефицит: от рубашек-батников до итальянских ботинок с узкими носами. Но истинной его страстью было коллекционирование пластинок с записью биг-бита и рок-н-ролла.

Осенью 1964 года Юрий Ермаков, Игорь Гончарук и Юрий Айзеншпис встретились около метро «Сокол». В руках у Айзеншписа была пластинка «Hard Days Nights» английской группы The Beatles. С этой встречи, собственно, всё и началось…

Здесь, у метро, был асфальтовый пятачок, на котором по вечерам тусовалась местная молодёжь. Впрочем, слова «тусовка» и «тусоваться» тогда, в 1960-х годах, ещё не использовались. Это были просто уличные знакомые, которые после работы или учёбы собирались вместе, чтобы обменяться новостями, договориться о каких-либо совместных мероприятиях или просто выпить пива.

Если пройти вперёд еще шагов сто, то сразу за домом № 75, или, как его называли в народе, «генеральским» домом, так как долгое время в нём предоставляли жильё семьям высокопоставленных военных, асфальт заканчивался. Дальше стояли обычные деревенские дома, вдоль которых текла игривая речонка. На её изумрудных берегах летом паслись куры да козы. Весной река выходила из берегов, и тогда из окон квартиры, в которой жил юный Юра Ермаков, можно было наблюдать, как люди из деревянных домов спешно перетаскивали на крыши весь свой скарб. Потом непослушную речку загнали в бетон, а на месте деревни стали строить большие дома. Проложили новые улицы. Стоявшие во дворе «генеральского» дома бараки снесли, и на их месте разбили сиренево-акациевый парк.

Ещё одна примета наступавших новых времён: в сторону деревни Щукино и дальше – до военного городка – радостно задребезжал трамвай, а молодёжь оттуда подтянулась к асфальтовому пятачку возле метро, где и прошла курс обучения современным нравам и ритмам.

Неподалеку находился ещё один оазис цивилизации – район, где жили сотрудники Курчатовского института. Там не было метро, поэтому тамошняя молодёжь тоже тянулась к «Соколу».

Все эти ребята вскоре станут постоянными зрителями на концертах группы «Сокол».

Название группы тоже появилось благодаря этому столичному району. Наши герои потратили немало времени, чтобы придумать, как назваться. Сначала они хотели, чтобы название группы имело множественное число, по образцу The Beatles или Rolling Stones. Но как-то раз музыканты в сопровождении большой компании спускались в метро, чтобы ехать в центр, и кто-то из друзей предложил взять название «Сокол». Ребята попробовали слово на звук и почувствовали, что звучит оно и ярко, и броско, и современно, и даже Москва в нём присутствует. На том и остановились…

…Итак, все началось с The Beatles.

«Нам очень мощный толчок дали The Beatles, – вспоминал лидер группы „Сокол” Юрий Ермаков. – До них ведь англоамериканская рок-сцена строилась совсем по иным законам, она состояла из разрозненных звёзд, которые требовали обращения к себе как к идолам и были страшно далеки от народа – все эти Нил Седака, Пол Анка, Клифф Ричард. А The Beatles показали, что рок-группа может появиться в каждом подъезде. Вообще я должен сказать, что тенденции, касающиеся моды, музыки, общие для всего мира. Они способны преодолеть любые идеологические барьеры, их не в состоянии сдержать никакие стены, никакая цензура. Конечно, в разных странах есть какие-то отличия, но шарм и имидж поколения, как правило, едины для всего мира. Это – глобальный процесс, идущий по всему миру. И у нас было всё то же самое. Мы собрались, купили гитары по 7 рублей 50 копеек и начали учиться на них играть. Потом распределили роли: „Ты будешь играть на бас-гитаре, – сказал я своему однокласснику Игорю Гончаруку, – а я буду играть на гитаре и петь”…»

Но два человека – это мало, это ещё не группа. Тогда Юрий Айзеншпис познакомил Юру Ермакова и Игоря Гончарука с музыкантами из распавшейся тем летом группы «Братья» – барабанщиком Сергеем Тимашовым и клавишником Вячеславом Чернышом.

«Братья» – это коммерческий проект, которые был готов играть на танцах всё, что попросят: от «Цыганочки» до «Rock Around The Clock». Именно эта вкусовая неразборчивость и не нравилась Сергею Тимашову и Славе Чернышу. Они были продвинутые ребята и завзятые англоманы, поэтому, когда Юрий Айзеншпис предложил им принять участие в создании настоящей бит-группы, эта идея прошла на ура. Так сложился первый состав группы «Сокол» (впрочем, в дальнейшем в команде будут меняться только барабанщики).

«Они были музыкантами, а я – человек, который должен был всё организовывать. На Западе такой человек называется импресарио, – вспоминал однажды Юрий Айзеншпис. – Действуя по наитию, я понимал, что нужно вкладывать в эту группу средства, финансировать её, заниматься техническим оснащением. До тех пор пока я с ними не познакомился, они играли на самодельных инструментах, прикрепив звукосниматели к обыкновенным шестиструнным акустическим гитарам. И вот на те деньги, которые я сумел в двадцать лет заработать, занимаясь коллекционированием и обменом пластинок, я купил ребятам первые „фирменные” инструменты».

Юрий Айзеншпис договорился с умельцами из НИИ ФК – Научно-исследовательского института фото– и кинематографии, – что они сделают для его группы пульт, усилители и колонки. Это были огромные, тяжёлые и неуклюжие ящики, которые, однако, звучали очень неплохо для того времени.

Однажды в газете «Комсомольская правда» появилась небольшая заметка о том, что в городе Муроме выпустили первую партию советских электроорганов «Юность». Узнав об этом, Айзеншпис и Черныш на такси отправились во Владимирскую область за новинкой. Путь был неблизкий, и они приехали к самому закрытию магазина. Всеми правдами и неправдами они уговаривали грузчиков, которые ещё оставались в магазине, продать им орган с заднего крыльца. В Москву Айзеншпис и Черныш вернулись уже поздно ночью, но радостные и довольные, с первым отечественным электроорганом «Юность» в руках. Возможно, они были его первыми покупателями…

Той же осенью 1964 года группа начала репетировать в подвале дома № 75 по Ленинградскому проспекту. Эту репетиционную базу пробил отец Юрия Ермакова – генерал, командующий ПВО страны. В юности он был тапёром, озвучивал в кинотеатрах немые фильмы, поэтому великолепно играл на скрипке, отлично – на рояле и своих детей воспитывал в любви к музыке, поощряя их музыкальные устремления. Когда он узнал, что сын Юра с друзьями создал бит-группу и им необходимо где-то репетировать, он попросил коменданта «генеральского» дома полковника Волкова предоставить ребятам подвал для работы. Вообще это было бомбоубежище, но в мирное время дворники хранили там свои лопаты и мётлы, а одна из комнат подвала была превращена в актовый зал с небольшой сценкой и рядами деревянных кресел – там жилконтора проводила свои собрания.