Америка с чёрного хода

Мы возвращаемся в зал, предварительно сговорившись встретиться на следующий день. Юрист обещает показать мне некоторые документы, относящиеся к разбойничьей деятельности Клана.

Первую половину следующего дня я посвящаю осмотру Атланты. В числе ее немногих «достопримечательностей» негритянский университет – наиболее яркое выражение расистской практики сегрегации.

К вечеру я заезжаю к юристу. Он знакомит меня с многочисленными фактами террора Ку-клукс-клана в Джорджии. Одно за другим он снимает с полок десятки досье, набитых газетными вырезками, протоколами свидетельских показаний, актами медицинской экспертизы, фотографиями людей, искалеченных или убитых клановцами. Все эти материалы с достаточной полнотой характеризуют деяния самой гнусной фашистской банды в США, которой является Ку-клукс-клан.

– А вот стандартный бланк заявления о приеме в Клан, – говорит юрист. – Еще в прошлом году они рассылались по почте по всем адресам, содержавшимся в справочниках. Впрочем, не по всем, – поправляется он. – Негры, евреи и другие «инородцы, разумеется, не принимались в расчет.

– Как же они поступали с негритянскими фамилиями? – спрашиваю я. – Ведь у негров обычные англосаксонские имена и фамилии.

– Но ведь ни один «порядочный» справочник не поместит фамилий негров в одном списке с белыми, А если и поместит, то непременно с пометкой «цветной».

Я разглядываю отпечатанный типографским способом бланк «форма К-115», в верхних углах которого изображены конные клановцы в балахонах и капюшонах. Текст заявления гласит:

Заявление представляет собой странную смесь юмористически звучащих фраз с фашистско-изуверскими заклинаниями. Но если это и юмор, то из того жанра, который именуется юмором висельника. За ним скрываются мрачные человеконенавистнические цели, формулируемые в «программном документе» Ку-клукс-клана. Вот некоторые из этих целей:

«Америка прежде всего. Превосходство белого человека. Расовая сегрегация. Расовая чистота. Американское руководство в американских рабочих союзах. Сближение американского капитала и американских рабочих. Оппозиция к коммунизму. Америка для американцев. Недопущение в страну иммигрантов, за исключением чистокровных белых. Закон и порядок» и т.д.

Трудно придумать более махрово-черносотенную и расистскую программу!

В разгар нашей беседы в комнату входит черный служитель с вечерней газетой. Он осторожно кладет ее прямо на раскрытую папку, в которой юрист ищет что-то для меня. Жест негра выглядит как тактичное приглашение немедленно заглянуть в газету. Юрист быстро просматривает заголовки на первых страницах и с выразительным взглядом протягивает мне газету. Жирные заголовки возвещают, что минувшей ночью в графстве Мэрион подвергся линчеванию негр-шофер, который якобы осмелился вызывающе вести себя с белым шофером, налетевшим на его машину. Мстителями за «поруганную честь» белого шофера, без всякого сомнения, были местные клановцы.

– Вот вам и новый факт! – взволнованно восклицает юрист. – Этому, видимо, конца не будет.

Я спрашиваю собеседника, что, по его мнению, предпримут власти в связи с новым случаем линчевания.

– Разумеется, будет проведено расследование. Скорее всего оно окажется безрезультатным. Но если суд и состоится, могу держать пари, что присяжные оправдают убийц.

Юрист рассказывает мне о том, что виновников линчевания негров уже много раз безнаказанно отпускали на свободу.

– Вы знаете, – говорит он далее, – у каждого американского штата есть свой девиз. Девиз Джорджии: «Мудрость, справедливость, умеренность». Так вот у нас никогда не пользуются двумя первыми принципами девиза. Зато здесь просто-напросто злоупотребляют умеренностью, во всяком случае в отношении Ку-клукс-клана и фашистов вообще.

Мой собеседник слишком мягко судит о расистской практике местных властей, находящихся на содержании у реакции. Дело здесь, конечно, не в умеренности, а в прямом покровительстве фашистам.

– Я не хотел бы, – говорит юрист, чтобы все эти факты создали у вас превратное представление. Несмотря на продолжающийся террор, в Джорджии, как и вообще во всей стране, начинает веять свежим ветерком. Роспуск Ку-клукс-клана, пусть даже незавершенный, свидетельствует о наших возможностях. Прогрессивные силы у нас, правда, не так велики и организованны, как в северных штатах, но и мы идем в том же направлении. Особенно растет активность негритянского населения.

Он приводит данные об участии негров в избирательной кампании 1946 года. В этом году регистрация негров-избирателей была рекордной. Только в окрестностях Атланты зарегистрировалось около тридцати тысяч негров. А ведь там особенно сильны банды Ку-клукс-клана!

Этот факт, безусловно, свидетельствует о пробуждении политического сознания негров и об их стремлении, вопреки фашистскому террору, принять участие в политической жизни страны.

– Клановцы потому и бесятся, что видят непрерывно растущую опасность. Основная задача прогрессивных деятелей на юге сейчас состоит в том, чтобы добиться полного единства действий всех противников реакции – белых и негров. Тогда никакие клановцы нам не будут страшны…

Слова моего собеседника, явно сочувствующего силам прогресса, дышат не только энергией, но и уверенностью в победе.

– Атланту называют цитаделью Ку-клукс-клана, – говорит он мне на прощанье. – Может быть, сейчас так оно и есть. Но эта цитадель осаждена со всех сторон, и она будет наша, непременно будет наша.

Он крепко жмет мне руку, а когда машина трогается, долго машет вслед.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Мое пребывание в Америке подходит к концу.

Я уже в нью-йоркском муниципальном аэропорту, который носит имя бывшего мэра Нью-Йорка – Ла-Гардиа. Выполнены последние формальности: таможенный досмотр, пограничный контроль, взвешивание багажа.

Наконец мы садимся в большую четырехмоторную машину, окрашенную в стальной цвет. Пассажиры очень рады, что это не «Констеллейшн». После нескольких воздушных катастроф, сопровождавшихся огромным количеством человеческих жертв, самолеты типа «Констеллейшн» были надолго сняты с эксплоатации.

Сразу же после взлета мы оказываемся над водой: аэропорт находится на окраине Квинса, на берегу Ист-ривер. Развернувшись, самолет берет курс на юго-запад и проходит над восточными районами Нью-Йорка. Я различаю приземистые здания, построенные в форме громадных бараков. Это Флашинг-Медоу – местопребывание Организации Объединенных Наций. Здесь происходят сессии Генеральной Ассамблеи. Затем самолет проходит над хаотическим нагромождением кварталов Квинса и Бруклина. Справа от нас Манхэгтэн. Мы пролетаем мимо его южной оконечности, и несколько минут внизу маячат небоскребы Уолл-стрита. Рядом с Островом слез возвышается статуя Свободы.

Это – последние признаки «американской цивилизации», которые видит путник, покидающий американский континент. На человека, имевшего возможность познакомиться с ней вплотную, они не производят впечатления: ему хорошо известно, что старомодный символ американской демократии» – статуя Свободы – ни в какой степени не отражает действительного содержания политической жизни в Соединенных Штатах. Это не более, чем театральный реквизит, предназначенный для того, чтобы произвести нехитрый сценический эффект и тем самым прикрыть подлинную сущность так называемого «американского образа жизни».