Булгаков

А может быть, и не Воланд? Может быть, Фаланд".

В редакции 1929-1930 гг. имя В. воспроизводилось полностью латиницей на его визитной карточке: "D-r Theodor Voland". В окончательном тексте Булгаков от латиницы отказался: Иван Бездомный на Патриарших запоминает только начальную букву фамилии - W ("дубль-ве"). Такая замена оригинального V ("фау") неслучайна. Немецкое "Voland" произносится как Фоланд, а по-русски начальное "эф" в таком сочетании создает комический эффект, да и выговаривается с трудом. Мало подходил бы здесь и немецкий "Faland". С русским произношением - Фаланд - дело обстояло лучше, но возникала неуместная ассоциация со словом "фал" (им обозначается веревка, которой поднимают на судах паруса и реи) и некоторыми его жаргонными производными. К тому же Фаланд в поэме Гёте не встречался, а Булгакову хотелось именно с "Фаустом" связать своего сатану, пусть даже нареченного именем, не слишком известным русской публике. Редкое имя нужно было для того, чтобы не искушенный в демонологии рядовой читатель не сразу бы догадался, кто такой В. Третья жена писателя Е.С. Булгакова запечатлела в дневнике чтение начальных глав последней редакции "Мастера и Маргариты" 27 апреля 1939 г.: "Вчера у нас Файко - оба (драматург Александр Михайлович Файко (1893-1978) с женой. - Б. С.), Марков (завлит МХАТа. - Б. С.) и Виленкин (Виталий Яковлевич Виленкин (1910/11 г. рождения), коллега Павла Александровича Маркова(1897-1980) по литературной части МХАТа. - Б.С.) Миша читал "Мастера и Маргариту" - с начала. Впечатление громадное. Тут же настойчиво попросили назначить день продолжения. Миша спросил после чтения - а кто такой Воланд? Виленкин сказал, что догадался, но ни за что не скажет. Я предложила ему написать, я тоже напишу, и мы обменяемся записками. Сделали. Он написал: сатана, я - дьявол. После этого Файко захотел также сыграть. И написал на своей записке: я не знаю. Но я попалась на удочку и написала ему - сатана". Булгаков, несомненно, экспериментом был вполне удовлетворен. Даже такой квалифицированный слушатель как А. М. Файко В. сразу не разгадал. Следовательно, загадка появившегося на Патриарших прудах иностранного профессора с самого начала будет держать в напряжении большинство читателей "Мастера и Маргариты". Отметим, что в ранних редакциях Булгаков пробовал для будущего В. имена Азазелло и Велиар.

Литературная родословная В., использованная Булгаковым, чрезвычайно многогранна. Дьявол в "Мастере и Маргарите" имеет очевидное портретное сходство с Эдуардом Эдуардовичем фон-Мандро - инфернальным персонажем романа А. Белого "Московский чудак" (1925), подаренного Булгакову автором. По определению, данному А. Белым в предисловии к роману "Маски" (1933) из той же эпопеи "Москва", что и "Московский чудак", Мандро - это сочетание "своего рода маркиза де Сада и Калиостро XX века". В предисловии же к "Московскому чудаку" автор утверждал, что "в лице Мандро изживает себя тема "Железной пяты" (знаменитого романа Джека Лондона (Джона Гриффита) (1876-1916), появившегося в 1908 г. - Б. С.) (поработителей человечества)". Белый инфернальность своего персонажа всячески маскирует, так и оставляя читателя в неведении, сатана ли Мандро. Булгаков истинное лицо В. скрывает лишь в самом начале романа, дабы читателей заинтриговать, а потом уже прямо заявляет устами Мастера и самого В., что на Патриаршие точно прибыл сатана (дьявол). Версия с гипнотизерами и массовым гипнозом, которому якобы подвергли москвичей В. и его спутники, в "Мастере и Маргарите" тоже присутствует. Но ее назначение - отнюдь не маскировка. Таким образом, Булгаков выражает способность и стремление обыденного советского сознания объяснять любые необъяснимые явления окружающей жизни, вплоть до массовых репрессий и бесследного исчезновении людей. Автор "Мастера и Маргариты" как бы говорит: явись в Москву хоть сам дьявол со своей адской свитой, компетентные органы и марксистские теоретики, вроде председателя МАССОЛИТа Михаила Александровича Берлиоза, все равно найдут этому вполне рациональное основание, не противоречащее учению Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, и главное, сумеют убедить в этом всех, в том числе и испытавших на себе воздействие нечистой силы. Булгаков не мог быть знаком с теорией (или принципом) фальсификации выдающегося австрийского философа Карла Раймунда Поппера (1902-1993), появившейся уже после смерти создателя "Мастера и Маргариты". Поппер доказал, что марксистская теория, так же как и учение психоанализа австрийца Зигмунда Фрейда (1856-1939), способны объяснить в своих терминах любое явление и любой результат любого процесса, так что в принципе невозможно предложить какую-либо процедуру их опытной проверки. В "Мастере и Маргарите" Булгаков как бы сатирически предвосхитил теорию Поппера.

Подобно Мандро, Воланд, по утверждению Коровьева-Фагота, владеет виллой в Ницце. В этой детали отразилось не только знакомство с "Московским чудаком" и символическое значение Ниццы как курорта, где отдыхают богачи со всего мира, но и обстоятельства булгаковской биографии. Весной 1934 г., перед началом работы над киносценарием "Мертвые души", писатель с женой подали прошение о двухмесячной поездке за границу, во Францию. В письме своему другу П.С. Попову 28 апреля Булгаков делился в связи с этим старыми мечтами: "Давно уже мне грезилась средиземная волна, и парижские музеи, и тихий отель, и никаких знакомых, и фонтан Мольера, и кафе, и - словом, возможность видеть все это. Давно уже с Люсей (Е. С. Булгаковой. - Б. С.) разговаривал о том, какое путешествие можно было бы написать!". Началом будущей книги послужил набросок "Был май". 10 мая 1934 г., еще полный надежд на заграничную поездку, Булгаков, как зафиксировала на следующий день в дневнике Е. С. Булгакова, на дурацкое предложение режиссера фильма "Мертвые души" И. А. Пырьева (1901-1968): "Вы бы, М. А., поехали на завод, посмотрели бы...", шутливо ответил:

" - Шумно очень на заводе, а я устал, болен. Вы меня отправьте лучше в Ниццу". После унизительного отказа в зарубежной поездке автор "Мастера и Маргариты" впал в депрессию. С мечтой о Ницце пришлось расстаться навсегда. Зато В. получил теперь виллу на этом курорте.

Нетрадиционность В. проявляется в том, что он, будучи дьяволом, наделен некоторыми явными атрибутами Бога. Булгаков был хорошо знаком с книгой английского церковного историка и епископа Ф. В. Фаррара "Жизнь Иисуса Христа" (1873). Выписки из нее сохранились в архиве писателя (см.: Христианство). К этой книге, очевидно, восходит эпизод, когда буфетчик Театра Варьете Соков узнает от В. о своей неизлечимой болезни и скорой смерти, но все равно отказывается потратить свои немалые сбережения. У Ф. В. Фаррара читаем: "Как при всей своей краткости богата рассказанная Им... маленькая притча о богатом глупце, который в своем жадном, до богозабвения самонадеянном своекорыстии намеревался делать то и другое и который, совсем забывая, что существует смерть и что душа не может питаться хлебом, думал, что душе его надолго хватит этих "плодов", "добра" и "житниц" и что ей достаточно только "есть, пить и веселиться", но которому, как страшное эхо, прогремел с неба потрясающий и полный иронии приговор: "Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?" (Лук. XII, 16-21)". В "Мастере и Маргарите" В. следующим образом рассуждает о будущем буфетчика, когда выясняется, что "умрет он через девять месяцев, в феврале будущего года, от рака печени в клинике Первого МГУ, в четвертой палате":

" - Девять месяцев, - задумчиво считал Воланд, - двести сорок девять тысяч... Это выходит круглым счетом двадцать семь тысяч в месяц (для сравнения: зарплата Булгакова как консультанта-либреттиста Большого театра в конце 30-х годов составляла 1000 рублей в месяц. - Б. С.)? Маловато, но при скромной жизни хватит...

- Да я и не советовал бы вам ложиться в клинику, - продолжал артист, какой смысл умирать в палате под стоны и хрип безнадежных больных. Не лучше ли устроить пир на эти двадцать семь тысяч и, приняв яд, переселиться в другой мир под звуки струн, окруженным хмельными красавицами и лихими друзьями?"