Охота. Я и военные преступники

В обвинительном заключении говорилось, что массовый исход сербов начался еще до того, как войска под командованием генерала Готовины 4 августа 1995 года атаковали Краину. Хорватская артиллерия обстреливала жилые кварталы. Хорватские войска входили в сербские поселения ночами, угрожали оружием и всячески запугивали тех сербов, которые не покинули своих домов. Солдаты хватали сербов, заталкивали их в грузовики и доставляли в лагеря тюремного типа и центры сбора. Хорватские солдаты не раз открывали огонь по бегущим сербам. Людей заставляли присутствовать при казнях членов их семей. На дорогах валялись трупы. Некоторых сжигали живьем, другие погибали от множественных колото-резаных ран, третьих сбрасывали в колодцы. Порой люди просто исчезали, и больше их никто не видел.

Готовину обвиняли в том, что после того как хорватская армия подавила военное сопротивление сербов, которое в большинстве мест было минимальным, а кое-где отсутствовало полностью, были предприняты действия по полному и окончательному выселению сербов из Краины. Хорватские войска и гражданские лица захватывали дома и компании сербов. Команды хорватских поджигателей оставляли города и деревни в руинах. Там, где сербы и хорваты располагались вперемешку, дома хорватов уцелели, а сербские были сожжены дотла. Скот убивали или сжигали живьем прямо в амбарах и конюшнях. Трупы животных сознательно бросали в колодцы и источники. К 15 ноября 1995 года, когда военные действия успешно завершились, сербское население Южной Краины было практически уничтожено. Хорватские войска и гражданские лица занимали брошенные сербами дома. Хотя сербским беженцам было предоставлено право вернуться, их собственность и документы на нее оказались уничтожены, что делало предоставленное право практически неосуществимым. И все это, как утверждалось в обвинительном заключении, делалось абсолютно сознательно.

Прокурорская служба еще работала над проектом обвинительного заключения по Готовине, когда я совершила свой первый визит в Загреб. Это произошло в ноябре 1999 года. Я использовала эту поездку для того, чтобы потребовать от хорватских властей сотрудничества с трибуналом в расследовании преступлений, совершенных во время операции «Шторм» и военной кампании, которую Туджман вел с 1992 по 1994 годы на территории Боснии и Герцеговины. Вместо того чтобы расследовать преступления и привлечь виновников к суду, как нам и обещали, Туджман и другие хорватские лидеры в течение трех лет до моего визита всеми силами препятствовали работе трибунала. Сотрудники военной и гражданской разведки всячески ограничивали доступ сотрудников прокурорской службы к документам, подтверждающим совершение военных преступлений на территории Хорватии и Боснии и Герцеговины. Они выявляли свидетелей обвинения, которые согласились дать показания за закрытыми дверями в обмен на обещание защиты со стороны трибунала. В наших руках оказалась секретная стенограмма, согласно которой Туджман лично организовал утечку информации, из-за чего прессе стало известно имя по крайней мере одного очень важного и строго охраняемого свидетеля. Речь шла о Стипе Месиче, бывшем помощнике Туджмана, который резко выступал против кампании по разделению Боснии и Герцеговины. Ставленники Туджмана всячески препятствовали задержанию хорватов, против которых были выдвинуты обвинения. Ивица Раджич, командир подразделения армии боснийских хорватов, которое в октябре 1993 года убило десятки мусульман, в том числе женщин и детей, в деревне Ступни До, получил солидное вознаграждение, фальшивые документы на новое имя и скрылся от правосудия. Семья Раджича вернулась в Хорватию, а его отпечатки пальцев таинственным образом исчезли из полицейских документов. Разведывательные службы Республики Хорватия всеми силами пытались организовать защиту боснийских хорватов, обвиняемых трибуналом в убийстве мусульман, в том числе женщин и детей, в Ахмичи в апреле 1993 года. Разведка поставляла защитникам документы, проводила допросы свидетелей, собирала информацию о свидетелях обвинения и готовила адвокатов к слушаниям. [39] Хорватская военная разведка докладывала Туджману о том, что существует реальная опасность предъявления обвинения руководителям Республики Хорватия. [40] Естественно, что хорватские власти всячески препятствовали расследованию деятельности Туджмана и других политических и военных лидеров страны, проводимому трибуналом. Они не могли допустить предъявления обвинений самим себе.

Не могу забыть того заявления, которое Туджман сделал буквально на смертном одре накануне моего приезда в Загреб. Он заявил, что Хорватия никогда не позволит арестовать и передать трибуналу хорватских офицеров, которые принимали участие в военной кампании по возвращению хорватской территории под контроль законного правительства. Оправдывая безнаказанность преступников, Туджман заявил: «Хорваты, которые освобождали свою страну от сил зла, не могут быть признаны виновными». В своем заявлении я сказала, что Республика Хорватия должна признать право трибунала вести любые расследования вооруженного конфликта на своей территории, в том числе и операции «Шторм». Если же Хорватия не выполнит своих обязательств, у меня не будет иного выбора, кроме как сообщить об этом Совету безопасности ООН: «Даже во время справедливой войны или совершенно законной военной операции нужно уважать законы военного времени. Жестокое преследование гражданских лиц ничем невозможно оправдать. Мне поручено выяснить, совершались ли подобные преступления во время операции «Шторм»».

Заявление Туджмана стало его лебединой песней. Его ближайший советник, министр обороны Гойко Шушак, умер от рака в мае 1998 года. За час до полуночи 10 декабря 1999 года та же болезнь унесла жизнь Туджмана. По иронии судьбы, те же раковые клетки, которые до этого момента мешали прокурорской службе предъявить обвинение Туджману и Шушаку изменили политическую ситуацию в Хорватии, дали возможность следователям собрать доказательства вины других политических и военных лидеров и пролили свет на действия Туджмана и Шушака по разделению Боснии и Герцеговины.

В течение нескольких недель после смерти Туджмана руководимая им националистическая партия Хорватский демократический союз проиграла выборы. Я послала своего помощника Антона Никифорова в Загреб, чтобы он встретился с членами первого пост-туджмановского правительства страны. Мы стремились донести до нового правительства следующее: сотрудничество с трибуналом служит стратегическим интересам Хорватии и хорватского народа и будет способствовать установлению в стране закона и порядка; новое правительство должно быть готово к любым запросам о содействии; Хорватия должна выполнить обязательства по сотрудничеству, даже если этого не сделает ее враг — Федеративная Республика Югославия, то есть Сербия и Черногория.

Через несколько недель вторым президентом страны стал Стипе Месич, один из главных и самых серьезных противников Туджмана. Теперь в правительство входили те, кто возражал против развязанной Туджманом военной кампании в Боснии и Герцеговине. Эти люди были готовы выполнить одно из главных требований для вступления Хорватии в Евросоюз — сотрудничать с трибуналом. Через несколько недель после инаугурации Месича состоялась встреча хорватских официальных лиц с сотрудниками прокурорской службы. Хорваты сообщили, что правительство располагает важной информацией об участии страны в войне в Боснии и Герцеговине, а также о хорватских операциях против сербов на территории самой Хорватии. Речь шла об очень важных доказательствах — записях совещаний, которые Туджман проводил в своем кабинете с 1991 года вплоть до того момента, когда из-за болезни оказался прикованным к постели. Вскоре сотрудники прокурорской службы узнали о том, что на военных базах в Загребе и Сплите был обнаружен полный военный архив армии боснийских хорватов. Этот архив, который сторонники Туджмана тайно перевезли из Боснии и Герцеговины с тем, чтобы документы не попали в руки трибунала, был именно тем, что следователи обвинения разыскивали много лет. В документах содержались сведения о преступлениях, совершенных армией боснийских хорватов в Центральной Боснии, в том числе детали массовых убийств в Ахмичи и Ступни До, а также этнических чисток в Мостаре и других регионах. Материалы этого архива, а также другие документы, которые нам вскоре предоставило хорватское правительство, доказывали действия хорватской разведки по противодействию работе трибунала.