Газета Завтра 194 (33 1997)

А.П. А вот вертикаль исполнительной власти как она на вас продолжает реагировать?

Л.Р. Ну, об этом знает уже вся Россия. Слова президента о том, что он “сметет рохлиных”, слышали все. Я ответил, что в принципе у президента есть возможность смести любого власти достаточно, но я не из тех, кто падает на колени даже когда снаряды рвутся рядом. По этой причине я не сильно испугался. Второе. Мы действуем в рамках Конституции и закона, и не собираемся их нарушать. В-третьих, пожалуйста, меняйте правительственный курс мы вас поддержим. Пока что в обратную сторону все идет. Но, конечно, препятствия чинятся всевозможные и порой даже приятно смотреть на них. Особенно в Санкт-Петербурге, когда приехал все оказались на учениях, а там была намечена встреча во Дворце культуры железнодорожников так специально приехал замминистра из Москвы и проводил в этом ДК совещание целый день, можете себе представить. Или когда объявили другое место встречи все СМИ “исправили” время на пару часов позже, чтобы, значит, посидел Рохлин в пустом зале. Но все равно люди пришли, зал был забит, и встреча прошла при полном взаимопонимании. Я назвал один город, а сколько уже было таких случаев. Власти прекрасно понимают, что появилась новая сила, сила, объединяющая не только бывших военных, но и находящихся на действительной службе, всех, близких и сочувствующих проблемам нашей армии.

А.П. Лев Яковлевич, что за организация вами создается, каковы методика ее создания, ее тип? Я был у истоков рождения многих провоенных патриотических организаций и хорошо знаю все негативные стороны этих структур, которые ярко вспыхивали при рождении, а потом превращались в какие-то эфемеры.

Л.Р. Наша организация является новым словом в общественном движении. Она собрала все то, что можно было собрать: правых, левых, центристов всех, кому небезразлична судьба России. Второе отличие: большая степень связи с Госдумой. В нашем Оргкомитете четыре председателя Комитетов Госдумы: по обороне, по делам ветеранов, по промышленности и по конверсии. Кроме того, у нас люди организованные. Не успели мы заявить о создании движения около 60 организаций всероссийского масштаба вошли в наш состав. Еще один момент: мы понимаем, что в голодной и нищей стране не может быть сытой армии и сытой оборонной промышленности, и по этой причине мы ни в коем случае не закрываем дверь ни перед кем. К нам недавно вступил Союз писателей России, очень многие профсоюзные организации вступили, Союз российских промышленников и предпринимателей вступил, Лига оборонных предприятий это говорит о широком диапазоне нашего движения. Очень важно, что организационная работа идет в основном снизу мы объехали только 14 регионов, а уже в 30 созданы отделения нашего движения. Еще одна особенность заключается в том, что мы ни в коем случае не ставим перед собой вопрос о власти. По той причине, что к ней стремятся все оппозиционные партии, и как только мы поставим перед собой эту цель они моментально отойдут от нас как от своих конкурентов. По этой причине попытки вступить в наше движение и придать ему партийный характер со стороны некоторых оппозиционных лидеров, которые являются претендентами на высшую власть в стране, эти попытки мы не поддержали. Конечно, сказали спасибо за поддержку, как и всем остальным, но организационные контакты признали нецелесообразными.

А.П. Но эта не претендующая на власть структура она все же собирается оказывать давление на нынешний режим. А как можно оказывать давление на реальную власть, находясь вне власти, за пределами властных чаяний? Каковы рычаги вашего воздействия на политику правительства, в том числе и оборонную?

Л.Р. Движение получит в сентябре широчайшую поддержку среди депутатов. Мы уже сейчас создаем дееспособные отделения на местах. Считаем, что в каждом регионе необходимы группы конституционной поддержки военнослужащих и граждан России. Я думаю, у нас как у военных есть и организаторские способности и организационные возможности, чтобы это все претворить в жизнь.

А.П. Военная оппозиция это понятие, невозможное в советский период, когда армия очень жестко контролировалась через политуправление, через особые отделы. Тогда делалось все, чтобы армия была зажата в очень узкие и чисто функциональные военные рамки. И вдруг возникло такое движение. Как вы оцениваете тенденции его развития? Впервые военная оппозиция обозначила себя в годы чеченской войны, когда группа генералов бросила вызов власти, выйдя из повиновения, отказавшись выполнять приказ. Оппозиционером из военных был Лебедь. До него Руцкой, который, не снимая с себя полковничьего и затем генеральского мундира, пошел открыто в политику. Вообще, история военных оппозиционных движений в мире очень интересна. Скажем, история бразильских молодых офицеров. Они, еще выпускники военных колледжей, составили некий патриотический пул, вырастили из себя политиков, экономистов, культурологов, захватили власть и в конце концов направили Бразилию по пути позитивного развития. Или оппозиционеры типа наших декабристов, которые составили заговор и вывели полки на Сенатскую площадь, под картечь. Или таинственный, до сих пор на уровне мифа существующий, антисталинский заговор генералов времен Тухачевского… Что такое сегодня военная оппозиция, возможно ли ее существование именно как политической структуры или это только умонастроение?

Л.Р. Вне всякого сомнения, говорить о явлении, полностью сформированном, у которого уже появились грани, рановато. По той причине, что никакого опыта нет, мы создаем организацию, наступая сами себе на пятки, пытаемся идти вперед и сопоставляем, что к чему и как. Но основой явилась, вне всякого сомнения, та антигосударственная политика нынешнего руководства, которая проводится и в отношении армии, и в отношении безопасности страны. Раз мы заговорили о Советском Союзе могла ли в то время быть военная оппозиция? Я считаю, что она была практически невоможной и не потому, что был сильный политический контроль или давление особых отделов, а в первую очередь потому, что это была каста каста людей, которые гордились своей специальностью. В училища военные всегда был конкурс народ направлял в армию лучших сыновей. Если вспомнить Максима Перепелицу, для которого самым страшным наказанием было то, что его пытаются не пустить в армию можно судить о тогдашних настроениях. По этой причине армия не обделялась вниманием государства. Может, и жили военные не слишком богато чуть лучше, чем в среднем по стране, но это были люди, готовые отдать свою жизнь служению Родине. С другой стороны, была и уверенность в том, что Родина тоже их защитит. Не было случая, чтобы кто-то уходил на пенсию, не имея квартиры. И пенсии военные были выше, чем гражданские. Это, вне всякого сомнения, еще раз повторю, выделяло военных. И такова правильная политика любого государства. Например, в Англии самые высокооплачиваемые служащие военные. Премьер-министр получает меньше, чем начальник Генерального штаба, у которого жалованье двести тысяч фунтов в год, самое высокое в стране. Тургут Озал, президент Турции, первое, что сделал, придя к власти в два раза поднял зарплату военнослужащим. И когда не мулла, не лидер оппозиции, а премьер-министр попытался перевести Турцию в более исламские рамки, ему военные сказали: “Стой! Если попытаешься еще что-то сделать мы придем к власти”. То есть в любой уважающей себя стране армию считают одним из столпов государственной власти и безопасности, она на особом счету, ей уделяется особое внимание. Сейчас у нас обратная ситуация военнослужащие оказались классом отверженных, у армии нет никаких перспектив. Главная перспектива армии даже не в том, сколько будут платить солдату или что он будет есть, хотя и это важно. Перспектива армии, ее уровень это ее вооружение и ее выучка. Оборонная промышленность, оборонная наука или уничтожены, или лежат на боку без движения. Для меня лично как для любого профессионального военного это очень больной вопрос. Думаю, именно поэтому моя инициатива нашла такой массовый отклик и широкую поддержку в сердцах всех, кто честно служит своему Отечеству и любит его.