Русская жизнь. Сокровенный человек (апрель 2007)

В России для подобного рода трагедий нет места. О каких "изначально добропорядочных" гражданах можно говорить, если сама окружающая реальность в любой момент грозит поступить с нами самым неожиданным образом. В мае может пойти снег, физруки, военруки и трудовики рутинно доводят школьников до полусмерти, а для студентов припасены военкоматы. Русские медвежьи углы, аналогичные вирджинским, живут, как при царе Горохе, натуральным хозяйством, за окном по полгода не светит солнце, а летом вязкая тьма опускается на города уже в три часа дня. Из каждого окна и дупла, каждой канавы и переулка на вас направлены сотни, тысячи виртуальных стволов куда подлее, коварнее тех, что продаются в американских лавках. И если под их прицелом вы лучитесь благодушием, вам прямая дорога либо в святцы, либо в дурдом. Средь наших осин наособицу смотрится не тот, кто вооружен до зубов, а тот, кто разоружился, расслабился. Вот он-то и есть настоящий социопат. Подлинно русский, блаженный маньяк без ружья.

Олег Кашин

Памяти мануфактуры

Иваново, некогда третий после Москвы и Петербурга промышленный город России - ныне депрессивный центр депрессивного региона, но люди там все еще работают.

I.

О том, что корпуса Большой Ивановской мануфактуры (БИМ) имеют какое-то отношение к текстильной промышленности, можно догадаться только по двум мемориальным доскам на выходящем на проспект Ленина фасаде. На одной доске написано, что в 1950 году мануфактуре было присвоено имя Ольги Варенцовой, во времена царизма совмещавшей службу на БИМе с профессиональной революционной деятельностью; вторая доска сообщает, что в 1967 году в честь 50летия Великого Октября переходящее Красное знамя ЦК КПСС и Совета министров СССР решением двух этих органов было оставлено коллективу мануфактуры на вечное хранение. Доски теряются среди вывесок офисов и магазинов, арендующих фабричные корпуса. Самая большая вывеска - у магазина с издевательским названием "БУМ". Магазин, впрочем, закрыт на ремонт.

Когда- то у стен БИМа стоял бюст дважды Героя социалистического труда Валентины Голубевой -как и полагалось по закону, в полторы натуральные величины. Многие помнят, как, уже будучи директором мануфактуры, Голубева с трибуны Съезда народных депутатов СССР сетовала на то, что, ежедневно проезжая по пути на работу мимо памятника самой себе, она испытывает ужасную неловкость. Съезд проявил уважение к скромности заслуженной ткачихи и разрешил в порядке исключения демонтировать памятник. Это событие стало для Иванова примерно тем же, чем для остальной страны в те же годы были поездки Бориса Ельцина в троллейбусе, вторая буква "н" в названии эстонской столицы или, например, этнические чистки в Сумгаите, - то есть первым признаком того, что в стране наконец наступило долгожданное время перемен. Остальные признаки этих перемен тоже не заставили себя ждать и, в основном, сохранились до наших дней. Беглый осмотр города позволяет безошибочно убедиться в двух вещах. Во-первых, в Советском Союзе действительно была текстильная промышленность. Во-вторых, теперь от нее почти ничего не осталось.

II.

Украшенный колоннами и гнездами от множества давно перегоревших и украденных лампочек фасад фабрики имени Ф. Э. Дзержинского (фабрику открыл в 1922 году Валериан Куйбышев; колонны достроили при Сталине) теперь украшен игривым транспарантом "Зайди сюда, не пожалеешь ты". Так рекламируется мебельный салон - одно из нескольких десятков учреждений, занимающих ныне здание фабрики. Салон помещается на третьем этаже. Этажом ниже - какой-то маленький офис, четверо пожилых дам пьют чай с водкой и на вопрос, осталось ли что-нибудь от фабрики, кокетливо отвечают - "А вот мы остались!"

Через дорогу - развалины фабрики имени Балашова. Мертвые корпуса бывших и полумертвых мануфактур вообще встречаются в Иванове чаще, чем что бы то ни было. На плаву остаются, пожалуй, только Новая ивановская мануфактура - единственное предприятие города, которое по-прежнему производит из узбекского хлопка ткань, и Зиновьевская мануфактура ("Зима"), на которой сохранились цеха по обработке готовых тканей. В меньших объемах готовые ткани обрабатывает и БИМ - правда, уже без Валентины Голубевой. Добившись демонтажа своего памятника в полторы натуральные величины и поучаствовав в приватизации мануфактуры, Голубева отошла от дел и последние несколько лет живет затворником.

Мне очень хотелось пообщаться со знаменитой ткачихой, но новое начальство БИМа делиться ее адресом и телефоном не захотело, объясняя это тем, что Голубева не поддерживает связей со своим бывшим предприятием. Бывшая секретарша Валентины Николаевны, которая до сих пор работает на мануфактуре в той же должности, объяснила - Голубева, уходя на пенсию, просила не пускать к ней журналистов, потому что слишком много гадостей о ней было написано в перестройку и позже.

III.

Впрочем, найти знаменитого человека в маленьком городе очень просто - достаточно спросить первого встречного. В моем случае первым встречным оказалась гостиничная буфетчица, которая с удовольствием рассказала о том, как после смерти мужа, владевшего в Иванове несколькими предприятиями, в том числе хлебозаводом, Валентина Голубева рассорилась с сыном мужа от первого брака, и они до сих пор не разговаривают, хотя их дома стоят рядом и даже строились по одному проекту, хотя дом Голубевой немного меньше. Точного адреса буфетчица не помнила, только название улицы - Ивановская, - зато подробно рассказала, как найти эти два дома. На Ивановскую нужно повернуть от бани номер пять и ехать в сторону Большой Воробьевской. Через двести с чем-то метров дорога сделает изгиб, и как раз напротив этого изгиба стоят те самые два дома. Я нарочно пересказываю эту лоцию полностью, потому что применительно к улице Ивановской такое описание звучит так же, как если бы чернокожий африканец, назначая вам свидание в час ночи на железнодорожной платформе "Бирюлево-товарное", сказал бы, что узнать его можно по газете, которую он будет держать в руках.

Улица Ивановская и находится в самом центре города. Это, впрочем, условное понятие - в Иванове нет ни центра, ни спальных районов, ни промзон; очевидно, центром стоит считать треугольник, образуемый корпусами БИМа, Цирком и Музыкальным театром, обвешанным афишами звезд шансона, - потому что перед театром стоит памятник Михаилу Фрунзе, а к БИМу практически примыкает здание областной думы. Остальной город застроен вперемешку - фабричные корпуса соседствуют с жилыми пятиэтажками, жилые пятиэтажки - с деревянными избушками и типовыми коттеджами дореволюционной постройки. Единственная полноценная улица - проспект Ленина с магазинами, Текстильной академией, мединститутом и прочими главными заведениями города. Ивановская же выглядит абсолютно по-сельски. Избы с резными наличниками, кривые деревянные заборы, водопроводные колонки у обочин. И когда среди этого пейзажа видишь два новых трехэтажных особняка, обнесенных общей кирпичной стеной, как-то не обращаешь внимания на все остальные ориентиры, которые перечисляла буфетчица, - ни на пятую баню, ни на изгиб дороги. Сразу понятно, что здесь и живет семья главной советской ткачихи.

Жму на кнопку звонка, ворота открывает садовник. Объясняет, что Валентины Петровны нет дома, зовет ее сноху. Сноха, симпатичная блондинка лет двадцати пяти (кстати, единственная более-менее красивая женщина, которую мне удалось увидеть в Иванове; это к вопросу о старом мифе, будто здесь - женский заповедник), выходит на крыльцо, выслушивает мою просьбу, достает мобильный телефон, звонит Голубевой, трубку дает мне.