Олигархи. Богатство и власть в новой России

За Мавроди и Березовским последовали другие, и Россия превратилась в базар, соблазнявший возможностью получения легких денег. Еще одна пирамида, имевшая широкое распространение, “Русский дом Селенга”, сделала своим девизом фразу: “Каждую песчинку вашего вклада мы превратим в жемчужину” ^{225}. Поместив рекламу в популярной газете “Московский комсомолец”, “Первая финансово-строительная компания” обещала “до ібоо процентов в рублях”. “АЛД-траст” обещал инвесторам 500 процентов за вложенные рубли, или 60 процентов в год за доллары. В бесплатной московской еженедельной газете “Экстра-М” Мосимпорт-банк предлагал 30 тысяч процентов прибыли по пятилетним рублевым депозитам, хотя позже было показано, что это всего лишь математический фокус с использованием разницы между простыми и сложными процентами ^{226}.

Обещания легких денег манили в расставленные на каждом шагу капканы и ловушки. Вскоре акции пирамид продавались в кафетерии Министерства финансов — учреждения, призванного наводить порядок в этой сфере. В кафетерии сотрудники могли купить сертификаты “Тибета”, ABBA или МММ. Никто не мог уменьшить ажиотаж. Сотрудники министерства оказались в плену Лёниной мечты. “Как только я выходила из кабинета, кто-нибудь останавливал меня в коридоре, — рассказывала Златкис, — я имею в виду сотрудников министерства, и спрашивал: “Белла, скажите честно, как вы думаете, если я продам квартиру и вложу все деньги в “Тибет”, смогу я потом купить квартиру для дочери?” Я начинала объяснять, что он лишится своей квартиры. На это следовал ответ: “Вы не хотите помочь нам!” Златкис медленно, слишком медленно начала понимать, что это безумие превратилось в эпидемию. Не устояли даже глубокоуважаемые члены Конституционного суда. Судьи приобрели бумаги скандально известной пирамиды “Властилина”. Валентина Соловьева, ранее работавшая кассиром в парикмахерской, организовала пирамиду, никак не рекламируя ее. О ней узнавали только от знакомых. Она обещала прибыль в размере 100 процентов в месяц, автомобиль “жигули” за половину рыночной цены в течение того же периода времени или “мерседес” за треть его стоимости в течение трех месяцев. Поток денег начал поступать в ее офисы. Она использовала деньги для выплат первым вкладчикам, чтобы привлечь новых. Евгений Ковров, который позже расследовал это дело и возглавлял правительственную комиссию, представлявшую пострадавших, сказал мне, что изустная реклама, использованная Соловьевой, оказалась такой же феноменально успешной, как и массированная рекламная кампания Мавроди. “Слух об этой фирме разнесся по всей России”, — вспоминал он. Первая продажа автомобилей по низким ценам вызвала волну энтузиазма. Один человек рассказывал своему другу, и друг тут же мчался туда. Особенное впечатление “Властилина”, по-видимому, производила на элиту. Рассказывали, что поп-звезда Алла Пугачева потеряла там і,7 миллиона долларов. Соловьева повысила минимальный размер вклада до 50 миллионов рублей, но люди все равно приходили. “Люди собирали деньги с целых заводов, — вспоминал Ковров, — и привозили их мешками”. Как рассказывали очевидцы, они ночевали перед ее офисом и жгли костры ^{227}. Соловьева была арестована в 1999 году и приговорена к семи годам тюрьмы за то, что присвоила 130 миллионов долларов в рублевом эквиваленте, принадлежавшие 16 с половиной тысячам пострадавших. Никто не знает, куда делись деньги, и инвесторы ничего не получили.

Златкис рассказывала, что безумие достигло и ее дома. Однажды муж спросил ее про финансовые пирамиды. “Он не мог понять, почему все вокруг нас богатеют, а он нет”.

В июле 1994 года российские власти начали задавать вопросы относительно МММ. “Леня действует мне на нервы”, — ворчал Ельцин. Государственный антимонопольный комитет потребовал от телевизионных станций, чтобы те прекратили показывать рекламу МММ, но это ни к чему не привело. Затем налоговые инспекторы заявили, что одна из дочерних компаний Мавроди, “Инвест-Консалтинг”, не заплатила налоги в размере 49,9 миллиарда рублей и что задолженность должна быть погашена немедленно. Премьер-министр Черномырдин сказал свое веское слово: “Мы должны предупредить таких, как Леня Голубков и Марина Сергеевна, что возможности для получения легких денег на рынке скоро исчезнут”. Но голос Черномырдина, у которого росли задолженности по зарплате в реальной экономике, терялся на фоне сказочных богатств, предлагаемых МММ. 27 июля Мавроди нанес ответный удар, поместив рекламу в газете: “Итак, власти не любят Леню Голубкова и Марину Сергеевну. Но любят ли Леня Голубков и Марина Сергеевна власти? Никто не спросил об этом. Пока”.

На следующий день пирамида рухнула. Сертификаты МММ продавались более чем за 100 тысяч рублей, но в и часов утра Мавроди объявил, что новая цена, которую он сам установил, составляет всего тысячу рублей. Тысячи рассерженных держателей акций перекрыли Варшавское шоссе, на котором находился офис МММ, и для наведения порядка был вызван ОМОН. Мавроди выступил с успокаивающим заявлением, что инвесторам не нужно беспокоиться и что через несколько месяцев цена акции снова достигнет 125 тысяч рублей. Он призвал всех сохранить свои ценные бумаги. “Мы в отличие от государства вас никогда не обманывали, — заявил Мавроди. — И никогда не обманем”. Многие были готовы верить Мавроди. “В газетах пишут, что МММ — жулики, но я доверяю им больше, чем президенту Борису Ельцину и его правительству, — сказала журналисту пенсионерка Мария Васильевна. — Что для нас сделало правительство? Только обманывало своими денежными реформами” ^{228}. Через несколько дней Мавроди начал выпускать новые ценные бумаги, “билеты” МММ, украшенные портретом Мавроди. Сотни инвесторов вернулись в надежде, что мыльный пузырь не лопнул. Они тоже были обмануты. Мавроди получил разрешение на выпуск 991 тысячи акций, а в конечном итоге обманул от 5 до ю миллионов человек. Позже он был арестован за уклонение от уплаты налогов и два месяца содержался под стражей, но затем его выпустили, так как он победил на промежуточных выборах в парламент и таким образом приобрел иммунитет от уголовного преследования. После этого он исчез, и обвинение в организации финансовой пирамиды против него так и не выдвигалось [24].

Крах МММ ярко высветил почти полную пассивность государства. “Правительство не имеет к этому абсолютно никакого отношения, не давало никаких гарантий и не будет вмешиваться”, — сказал Ельцин после краха МММ. Златкис была потрясена происходившим и жаловалась в июне, что распространение пирамид “не поддается контролю” и “обрушилось как снег на голову” ^{229}. Златкис говорила мне, что происходящее было непонятно правительству, а в министерстве некоторые из ее помощников даже предлагали ей свою помощь в приобретении за полцены машины у “Властилины”. “Никто ничего не понимал, даже в моем собственном департаменте”, — вспоминала она. Мысловский рассказывал, что видел толстые папки заведенных дел, но генеральный прокурор получил указание от кого-то из находившихся в то время у власти не давать делу хода. “Главным лозунгом того времени стал призыв “Обогащайтесь!” — вспоминал он. — Законодательная база отличалась большой неопределенностью. У этих компаний была очень агрессивная реклама, они располагали огромными денежными средствами, а государство реагировало слабо и беззубо” ^{230}. “Если правоохранительные органы считали, что я мошенник, почему они позволили мне заниматься этим?” — несколько лет спустя спрашивал в телевизионном интервью Вячеслав Мавроди, брат Сергея и его компаньон по МММ ^{231}. “Я все время испытывала чувство беспомощности, — вспоминала Златкис. — Я прекрасно знала, чем все это кончится, и ничего не могла сделать”.